Пружаны и евреи. История, холокост, наши дни

Я готова была расцеловать эту милую, добрую девочку за её открытое сердечко, которое готово было поделиться всем без остатка, только бы людям рядом с ней было хорошо…

Мы почувствовали себя очень уставшими и, так или иначе, мне уже пора была возвращаться, потому что я пока ещё не знала всего предела своих возможностей, и предпочитала возвращаться до того, как станет по-настоящему плохо.

Тем же вечером у меня сильно поднялась температура. Бабушка ходила кругами, что-то чувствуя, и я решила, что будет самое время честно ей всё рассказать…

Грудь у меня странно пульсировала, и я чувствовала, будто кто-то издалека пытается что-то мне „объяснить“, но я уже почти что ничего не понимала, так как жар всё поднимался, и мама в панике решила вызывать скорую помощь, чтобы меня хоть как-то от всей этой непонятной температуры „защитить“… Вскоре у меня уже начался настоящий бред, и, испугав всех до смерти… я вдруг перестала „гореть“. Температура так же непонятно исчезла, как и поднялась. В доме висело насторожённое ожидание, так как никто так и не понял, что же такое в очередной раз со мной стряслось. Расстроенная мама обвиняла бабушку, что она за мной недостаточно хорошо смотрела, а бабушка, как всегда, молчала, принимая любую вину на себя…

На следующее утро со мной снова всё было в полном порядке и домашние на какое-то время успокоились. Только бабушка не переставала внимательно за мной наблюдать, как будто чего-то ожидала.

Ну и, конечно же, как уже стало обычным, ей не пришлось слишком долго ожидать…

После весьма необычного „всплеска“ температуры, которое произошло после возвращения домой с „этажей“, несколько дней ничего особенного со мной не происходило. Я прекрасно себя чувствовала, если не считать того, что мысли о девочке с фиолетовыми глазами неотступно будоражили мой взвинченный мозг, цеплялся за каждую, даже абсурдную мысль, как бы и где бы я могла бы её снова найти… Множество раз возвращаясь на Ментал, я пыталась отыскать раннее нами виденный, но, казалось, теперь уже навсегда потерявшийся Вэйин мир – всё было тщётно… Девочка исчезла, и я понятия не имела, где её искать…

Прошла неделя. Во дворе уже ударили первые морозы. Выходя на улицу, от холодного воздуха пока ещё непривычно захватывало дыхание, а от ярко слепящего зимнего солнышка слезились глаза. Робко припорошив пушистыми хлопьями голые ветви деревьев, выпал первый снег. А по утрам, раскрашивая окна причудливыми узорами, шаловливо гулял, поблёскивая застывшими голубыми лужицами, весёлый Дедушка Мороз. Потихоньку начиналась зима…

Я сидела дома, прислонившись к тёплой печке (дом у нас в то время ещё отапливался печами) и спокойно наслаждалась чтением очередной „новинки“, как вдруг почувствовала уже привычное покалывание в груди, в том же месте, где находился фиолетовый кристалл. Я подняла голову – прямо на меня серьёзно смотрели огромные, раскосые фиолетовые глаза… Она спокойно стояла посередине комнаты, такая же удивительно хрупкая и необычная, и протягивала мне в своей крошечной ладошке чудесный красный цветок. Первой моей панической мыслью было – быстрее закрыть дверь, чтобы не дай Бог, никто не вошёл!..

– Не надо, меня всё равно никто кроме тебя не видит, – спокойно сказала девчушка.

Её мысли звучали в моём мозгу очень непривычно, как будто кто-то не совсем правильно переводил чужую речь. Но, тем не менее, я её прекрасно понимала.

– Ты меня искала – зачем? – внимательно глядя мне в глаза, спросила Вэя.

Её взгляд был тоже очень необычным – как будто вместе со взглядом она одновременно передавала образы, которых я никогда не видела, и значения которых пока, к сожалению, ещё не понимала.

– А так? – улыбнувшись, спросила „звёздная“ малышка.

У меня в голове что-то „вспыхнуло“… и открылось умопомрачительное видение совершенно чужого, но необыкновенно красивого мира… Видимо того, в котором она когда-то жила. Этот мир был чем-то похож на уже нами виденный (который она себе создавала на „этажах“), и всё же, чем-то чуточку отличался, как если бы там я смотрела на рисованную картину, а сейчас вдруг увидела эту картину наяву…

Над изумрудно-зелёной, очень „сочной“ землёй, освещая всё вокруг непривычным голубоватым светом, весело поднималось потрясающе красивое и яркое, фиолетово-голубое солнце… Это наступало чужое, видимо инопланетное, утро… Вся буйно растущая здесь зелень, от падающих на неё солнечных лучей, сверкала золотисто-фиолетовыми бриллиантами „местной“ утренней росы, и, счастливо ими умываясь, готовилась к наступающему новому чудесному дню… Всё вокруг благоухало невероятно богатыми красками, слишком яркими для наших, привыкших ко всему „земному“, глаз. Вдали, по покрытому золотистой дымкой небу клубились почти „плотные“, нежно-розовые кудрявистые облака, похожие на красивые розовые подушки. Неожиданно, с противоположной стороны небо ярко вспыхнуло золотым… Я обернулась, и от удивления застыла – с другой стороны царственно поднималось невероятно огромное, золотисто-розовое, второе солнце!.. Оно было намного больше первого, и казалось, было больше самой планеты… Но его лучи, в отличие от первого, почему-то светили несравнимо мягче и ласковее, напоминая тёплое „пушистое“ объятие… Казалось, это огромное доброе светило, уже устало от каждодневных забот, но всё ещё по привычке отдавало этой невероятно красивой планете своё последнее тепло и, уже „собираясь на покой“, с удовольствием уступало место молодому, „кусачему“ солнцу, которое ещё только-только начинало своё небесное путешествие и светило яро и весело, не боясь расплескать свой молодой жар, щедро заливая светом всё вокруг.

Удивлённо оглядываясь по сторонам, я вдруг заметила причудливое явление – у растений появилась вторая тень… И она почему-то очень резко контрастировала с освещённой частью – как будто светотень была нарисована яркими, кричащими цветами, резко противоположными друг другу. В теневой части воздух мерцал яркими миниатюрными звёздочками, вспыхивающими от малейшего движения. Это было сумасшедше красиво… и необыкновенно интересно. Пробудившийся волшебный мир звучал тысячами незнакомых голосов, будто радостно оповещая о своём счастливом пробуждении всю вселенную. Я очень сильно, почти наяву, почувствовала, насколько невероятно чистым был здесь воздух! Он благоухал, наполненный удивительно приятными, незнакомыми запахами, которые чем-то неуловимо напоминали запахи роз, если бы их было здесь тысяча разных сортов одновременно. Повсюду, сколько охватывал глаз, алели те же самые ярко-красные, огромные „маки“… И тут только я вспомнила, что Вэя принесла мне такой же цветок! Я протянула к ней руку – цветок плавно перетёк с её хрупкой ладошки на мою ладонь, и вдруг, в моей груди что-то сильно „щёлкнуло“… Я с удивлением увидела, как миллионами невиданных фантастических оттенков на моей груди раскрылся и засверкал изумительный кристалл… Он всё время пульсировал и менялся, как бы показывая, каким ещё он может быть. Я застыла в шоке, полностью загипнотизированная открывшимся зрелищем, и не могла отвести глаз от всё время по-новому открывающейся красоты…»

II Пружаны: общая история

2.1 Ранняя история. Восемнадцатое столетие. Девятнадцатое столетие

Тамара Жарницкая. Альбом: Пружаны в прошлом. 1916 г. https://my.mail.ru/mail/toma_tamara_1969/photo/117/621.html

Ранняя история

«Пружаны замечательны во многих отношениях. <…> И, наконец, тем, что приехать сюда очень легко, а выехать необыкновенно трудно. В Пружанах есть четыре почтовые лошади, на которых отвозят почту в Кобрин, но проезжающим их не дают, и потому проезжающий на почтовых в Пружаны должен выбираться отсюда как ему угодно. Иногда уезжают на лошадях еврейских, а когда у евреев праздники или шабаши, тогда сидят у моря и ждут погоды.»

(Николай Лесков. Из одного дорожного дневника)

Пружаны на старой фотографии (не позднее 1916 г.) Источник: delcampe.net и источник: https://orda.of.by/.add/gallery.php?pruzhany/index/sf

Если говорить о первом упоминании о Прушанской волости, то оно относится к 1433-му г. Пружаны же назывались еще и Добучиным (под этим названием их знали с 1487-го г.). В наши дни это имя носит деревня, расположенная в семи километрах от Пружан.

Год 1519-й. До данного года город был составной частью Кобринского княжества. Когда ушел из жизни кобринский княь Иван Семенович, Пружанами стала владеть его жена (ее звали Федорой).

Год 1519-й. В этом году в соответствии с привилеем великого князя литовского Сигизмунда I Старого город (с Кобринским староством) стал собственностью маршалка В. Костевича.

В статье «Пружаны – Путеводитель» написано следующее [5]:

«Первоначально поселение развивалось на перекрёстке двух древних трактов. Это Ружанский или Виленский тракт – позже евреи назовут эту улицу „Jatke gas“ (Мясницкая ул.) – по этому тракту через Пружаны в 1551 г. везли из Кракова в Вильно мёртвое тело юной королевы Барбары Радзивилл. Второй тракт Селецкий – он соединял Европу с Московией – по этому тракту в середине XVII в. король Владислав IV направлялся на войну с казаками Б. Хмельницкого, на этой же улице был прочитан привилей, данный евреям этим же королём, в 1812 г. по этому тракту прошла на Москву наполеоновская армия, а русские цари проезжали на Варшаву и на разгульные охоты в Беловежскую пущу».

Януш Станькович Костевич польск. Janusz Stankowicz Kostewicz Источник: https://ru.wikipedia.org/wiki/Януш_Костевич#/media/Файл:POL_COA_Leliwa_II.svg

Год 1520-й. С данного года Пружаны были составной частью Кобринского повета (воеводство Подляшское).

Год 1566-й. С этого года Пружаны находились в Брестском повете (воеводство Брестское).

В шестнадцатом столетии Пружанами владели королева Речи Посполитой Бона и ее дочь Анна.

В городе обеспечивалось ежегодное проведение ярмарок (4 ярмарки в год).

В соответствии с инвентарем 1563-го г. [7]:

«в Пружанах было 1250 жителей, 7 улиц, 278 хозяйств. В 16 веке существовал Пружанский „королевский двор“ (деревянный дворец, 2 флигеля, конюшня, сарай, истопка, пекарня, 4 амбара, водяная мельница, сад)».

Год 1589-й (шестого мая). В данное время благодаря тому, что о Пружанах позаботилась королева Анна, приходившаяся тетей королю Сигизмунду ІІІ, жители города получили Магдебургское право и герб, очень близкий по содержанию гербу города Милана. Анна Ягелонка сделала эту близость (похожесть) намеренно, ведь пожалованный ею герб она связала с памятью о своей матери Боне, которая была дочерью герцога Миланского Гиано Галеацо Сфорца.

В статье «Год малой Родины» написано следующее [9]:

Герб Пружан. Источник: http://www.aucland.ru/marktApi?item=1433667

«3 мая 1588 года Королева и Княгиня Великого княжества Литовского Анна Ягелонка (вдова Стефана Батория, она владела Пружанами после смерти своей матери – королевы Бона Сфорца) освободила местечко от земской зависимости, даровав ему Магдебургские привилегии вместе со статусом города, городской печатью и гербом.

Спустя год, 6 мая 1589 года, Король Польский и Великий Князь Литовский Сигизмунд III Ваза своей грамотой подтвердил привилегии Пружан. – «Для приметности печати этого города Пружаны на его печати будет изображение небольшого извивающегося змея, с чьей пасти протягивает руки и наполовину выступает дитя…».

Грамота короля Сигизмунда III – единственный документ, который повествует действительный смысл изображенных на гербе фигур. Из пасти змеи ребенок именно появляется, что символизирует вновь пробуждающуюся вечно юную силу в сочетании с мудростью, способность мира к самоочищению и обновлению. Трансформация змея в ужа объясняется распространенностью ужей в болотистой Белоруссии, и особым отношением славян к этому животному. С того времени герб города Пружаны неоднократно изменялся. Однако, из-за несоответствия проектов строгим геральдическим законам, произошел возврат к первоначальному древнему историческому гербу города».

В статье «Пружаны – Путеводитель» написано [5]:

«Русско-польская (1654—1667) и Северная (1700—1721) войны своим „железным катком и кровавым потоком“ пронеслись над Пружанщиной».

Восемнадцатое столетие

Пружаны на старой фотографии. Источник: сhttps://www.etoretro.ru/pic177340.htm?

В семнадцатом столетии и в первой половине восемнадцатого столетия шли многочисленные войны, из-за которых городу пришлось сильно пострадать, произошло очень сильное его разрушение, в нем после войн осталось в пять раз меньше зданий, чем до войн.

Год 1776-й. Данный год явился для Пружан годом лишения их магдебургского права.

Восстановление города произошло к концу восемнадцатого столетия. В в 1791-м году в Пружанах проживало 2 094 чел.

Год 1795-й. Это был год включения города в состав Российской Империи: он являлся центром повета Слонимской губернии.