Елена Троянская

Женихи стояли рядами вдоль стен. Некоторые оказались в тени, поэтому я не видела их лиц, но что касается роста – различие было велико. Аякс на голову выше остальных, а Одиссей почти на голову ниже. Мужчина необъятной толщины напоминал по форме кувшин для оливкового масла – это Элефенор из Эвбеи. Я впервые увидела Патрокла, красивого юношу, к которому сбоку прижимался мальчик с сердитым выражением лица. Я еще подумала: что здесь делает этот мрачный ребенок?

– Вы оказали нам честь, прибыв просить руки моей дочери Елены, – продолжил свою речь отец. – Прежде чем приступить к испытаниям, почтим богов.

Отец сделал знак рукой, и слуга внес большой кувшин неразбавленного вина. Отец торжественно вылил его в специальное углубление возле трона и попросил богов о благосклонности.

– Кто будет первым? – спросил он.

На этот раз жребий не бросали, отец предложил женихам договориться между собой об очередности.

Все стояли по-прежнему молча. Некоторые продолжали смотреть на меня.

– Смелее, смелее, не стесняйтесь, – приободрил отец. – Первый выступил – и свободен.

Элефенор, толстяк из Эвбеи, робко сделал шаг вперед:

– Я готов, великий царь.

Он поклонился, а потом снова стал потрясенно смотреть на меня, как делали жители Спарты.

– Я не воин, – пожал он плечами. – Я могу сказать только одно: если Елена выйдет замуж за меня, она проживет самую обыкновенную жизнь, каждый день которой пройдет в мире и покое.

Но обыкновенная жизнь у меня уже была, и я хотела поменять ее на что-либо другое. Продолжения его речи никто не слушал: меня не соблазняла жизнь, а отца – богатство, которые он мог предложить.

Когда он закончил выступление, до нас донесся запах жареного мяса. Значит, пора выходить во двор и приступать к пиршеству. От множества вертелов к небу поднимались струйки ароматного дыма. Каждый вечер отец должен будет задавать такой пир.

– Елена! – кто-то окликнул и крепко обнял меня.

Обернувшись, я увидела Клитемнестру.

– Мы тоже приехали. Менелай сватается к тебе! – Она говорила тихо и взволнованно. – Его будет представлять Агамемнон.

Рядом с ней стоял ее муж и повелитель. За четыре года, прошедшие после свадьбы, он еще более налился силой и мощью.

– Приветствую тебя, великий царь, – поздоровалась я, как требовали приличия.

Во время взаимных визитов я старалась общаться со своим зятем как можно меньше. Микены отличались мрачностью. Серый дворец из массивного камня стоял в расщелине между двумя отвесными горными склонами. Для меня в нем не было ничего привлекательного – разве что повод для путешествия, одного из немногих, которые я совершила на ту пору, правда, в закрытой повозке, чтобы меня никто не видел. Я больше любила, когда Клитемнестра навещала нас вместе со своей маленькой дочкой, золотоволосой Ифигенией.

О своем муже Клитемнестра всегда говорила с жаром. Она во всем была его сторонницей.

– Сейчас неспокойно на границе с Сикийоном, – заговорил Агамемнон своим голосом, лишенным приятности и неестественно громким, звук которого напоминал мычание быка. – Менелай с дружиной отправился туда, поэтому не смог прибыть лично.

– Да нет, он просто струсил! – прошептала Клитемнестра. – Он не любит состязаний. Говорит, ему в них не везет.

– Я выступлю вместо него, – прогудел Агамемнон, и несколько голов обратились в нашу сторону.

– Добро пожаловать! – Отец приветственно простер руки. – Рад видеть моего любимого зятя!

– Пока у тебя только один зять и есть. – Агамемнон любил вносить дополнительную ясность в очевидное. – Впрочем, это уже ненадолго.

Люди двигались вокруг нас по большому открытому двору, на иные лица падал свет факелов, другие оставались в тени. Женщин было мало: несколько соискателей привезли сестер, родных или двоюродных, но большинство приехали одни. Я обратила внимание, что воины прибыли при оружии и в доспехах: намеревались ими воспользоваться во время испытаний.

– Мира и процветания тебе, великий царь Спарты! – Рыжеволосый мужчина с широкой грудью подошел к отцу и поднял заздравный кубок. – И тебе, прекраснейшая из цариц.

Он поклонился матери.

– И тебе процветания, Одиссей из Итаки, – ответствовал отец. – Чем собираешься нас удивить? Какой приготовил сюрприз?

Отец осушил до дна кубок, слуга быстро наполнил его вновь.

– Никаких сюрпризов, великий царь, – ответил Одиссей. – Я знаю, что не могу состязаться с богатейшими мужами, которые съехались сюда со всей Греции и из-за Эгейского моря. Итака – бедный остров, каменистый и бесплодный. Нет, мне нечего предложить тебе.

– Так я тебе и поверил. Стал бы ты проделывать столь дальний путь, если бы тебе нечего было предложить.

Одиссей улыбнулся:

– Разве что совет, мой царь, разве что совет. Он поможет тебе принять правильное решение.

Отец нахмурился:

– Советов мне хватает. Прошу тебя, не трать на меня свой совет, если хочешь оставаться моим другом.

– Мой совет позволит грекам сплотиться. Иначе не миновать кровопролития.

Отец пристально посмотрел на Одиссея:

– Что ты хочешь сказать?

– Я хочу сказать, что отвергнутые женихи не захотят смириться с твоим выбором. Они могут схватиться за оружие – и дружеские соревнования превратятся в смертельную схватку.

Мать прерывисто вздохнула и прижала руку к горлу, но сдержалась, и выражение ее глаз не изменилось.

Думаю, не только я, но и отец с матерью вспомнили пронзительный крик сивиллы: «Из-за нее разразится великая война, и множество греческих мужей погибнет!» Но ведь Одиссей не слышал ее пророчеств. Откуда он может знать?

– И что же ты предлагаешь? – спросил отец.

– О! Прежде чем рассказать тебе свою идею, попрошу тебя об ответной услуге.

– Так я и знал. Тебе что-то надо, – проворчал отец.

– Конечно. Но не руки Елены. Я не достоин ее. – Он посмотрел на меня и улыбнулся. – Но может, я породнюсь с тобой иначе.

– Говори скорее, чего ты хочешь!

Отец был явно встревожен ужасной перспективой, которую нарисовал перед ним Одиссей, – он и сам этого опасался.

– Я хочу, чтобы ты замолвил за меня словечко перед твоей племянницей Пенелопой, – ответил Одиссей. – Вот ее я хотел бы взять в жены.

– Всего лишь? – Отец вздохнул с облегчением.