Маска киборга
Он упрямо поднял голову и снова посмотрел на скрывающуюся в темноте крышу высотки.
– Я слишком хорошо знаю, что ничего нельзя получить просто так. Я бы удивился, если бы не заплатил за эту вершину болью. Что ж, я переношу ее все легче… – пробормотал он. Из пальцев и подошв ботинок Мартина беззвучно выдвинулись цепкие шипы, он начал карабкаться по стене подобно пауку, все увеличивая скорость. Оттолкнувшись руками, он выпрямился и уже снова бежал вверх по стене, внимательно глядя перед собой.
– Ларри, следи, чтобы я больше не делал таких глупых ошибок, – строго проговорил он.
– Я подумал, это будет неплохим уроком. Но как скажешь, – легко согласился тот.
Мойщик окон в это время без чувств лежал в одной из комнат. Завтра он будет рассказывать жене, что явственно видел человека, бежавшего по отвесной стене прямо вверх.
– Да, прямо бежал! Перебирал ногами, как мы с тобой, только не по земле, а вот так, вверх! Клянусь тебе, видел вот этими глазами, как он влетел в мою страховочную люльку и вниз сорвался. Я думал, он со страховкой какой, спортсмен. Так перепугался, думал, концы отдаст парень. Там ведь этаж тридцатый, не меньше. Смотрю, а он снова поднимается. Пронесся мимо меня, я видел. Ни одной веревки, клянусь сердцем матери! На стекле оставил отпечаток подошвы. Мне поплохело, когда я это представление увидел, а как очухался – понял: не показалось, на стекле след от его ботинка. Здоровый такой. Не веришь? Эх ты! – и он разочарованно и беспомощно махнет на жену рукой.
Луна плавно вышла из-за рваных туч и выхватила из темноты крышу высотного здания. На самом ее краю, расправив плечи и подставив ветру лицо, стоял человек.
«Не человек. Не машина. Мсти-тель», – раздавалось в голове Мартина. Мысли падали, гулко отдаваясь эхом, будто камни в колодец.
Он окинул взглядом темный город, сверкающий огнями. Как он может быть красив, этот город… Как он может быть страшен… Ветер подул сильнее, охладив лицо Мартина, он почувствовал его прикосновение на левой щеке.
– Мир так прекрасен, но его заполнили зло и насилие. Если я смогу изменить хоть небольшую часть этого огромного мира, остановить хотя бы одного негодяя, оградить от беды хотя бы одного человека, сохраню хотя бы одну жизнь, я буду знать, что мое существование не напрасно. Моя главная потеря стала моей удачей. Я больше не человек. Я больше не чувствую боли и страха, кажется даже, что смерть не тронет меня, ведь она уже потратила на меня достаточно своего времени и ушла ни с чем. Я должен восстановить равновесие, а для этого заслуживающие наказания должны получить его, а понесшие страдания – успокоение и отмщение. Мое имя – Мститель.
Дождь смыл краску с правой стороны его лица, и она блеснула металлом.
– Мое имя Мститель, и я начинаю игру.
……….
…Настало утро, и при свете солнца город уже не казался таким загадочным, таким манящим и пугающим одновременно. Обыденность стала его главной чертой: и ливень, и ветер, и рваные тучи в один миг превратились из знаков судьбы в атрибуты обычного пасмурного утра. Солнечный свет слабо пробивался сквозь запылившиеся окна учебного полицейского центра, делая видимой внимательному глазу пляску пылинок над старыми матами. Но до таких мелочей никому из присутствующих в спортивном зале не было дела – очередная утренняя тренировка спецотдела лейтенанта Робертсона требовала сосредоточенности. Кроме того, вся обстановка и действия были настолько привычны для них, приходящих сюда на тренировки ежедневно год за годом, что детали и мелочи давно слились с облезающей синей краской на стенах, с душным запахом пота, с гулом недавнего сна в головах, стали их утром.
Разминка уже закончилась, кое-кто прокачивал мышцы на грубых, сделанных с расчетом на вечное пользование тренажерах. Около ринга собрались желающие посмотреть на рукопашную лейтенанта Робертсона. Он был самым старшим из всех, но годы будто бы только закаляли его тело, еще никому не удавалось победить его в тренировочном спарринге. И на этот раз противник Робертсона сложился пополам от мощного удара в печень, осел на пол с еле сдерживаемым стоном. Робертсон возвышался над его скорчившимся телом. Без тени жалости, но снисходительно он проговорил:
– Тебе еще тренироваться и тренироваться, парень, – и прочерченное шрамом лицо искривилось в самодовольной улыбке.
Каждый спарринг с Робертсоном заканчивался так, и бойцы с привычным сочувствием посматривали на поверженного товарища. Сейчас им предстояла последняя пара боев, и новый день в спецотделе пошел бы по привычной линии…
Но эта линия прервалась. Резко распахнулись двери зала, и звук удара, отразившись от стен, разнесся по помещению. Человек, без смущения прервавший тренировку, распахнувший двери ногой, продолжал стоять в открывшемся проеме, спокойно оглядывая удивленных полицейских. Длинные волосы темными волнами ложились на плечи, их линии продолжал тяжелый плащ. Лицо человека было покрыто толстым слоем белой гримировочной краски, из-за которой он напоминал печального Пьеро. Его появление не только разорвало тишину. Оно стало неожиданностью среди однообразного быта этих грубых людей. Они смотрели на это очевидное несоответствие, как на диковинное представление. В зале зазвучал недоуменный смех.
– Это что за клоун? – выкрикнул один из них.
Мартин, будто не заметив окрика, спокойно прошел вперед к центру зала. Он осматривал помещение, каждого из присутствующих, сохраняя в голове схему их расположения.
– Я не понял, этот фокусник в плаще как вообще сюда попал? Паренек, ты нарвался на неприятности. Ты кто? – со смехом окликнул его другой боец.
– Я Мститель, – впервые произнес он свое новое имя. Не для себя, дедушки или Мелани – он назвал себя так перед лицом агрессивных противников.
– Я Мститель. И я пришел вас убить. – Он говорил совершенно спокойно, он был уверен в себе, в своем теле и разуме. Пять минут назад он еще сомневался, стоя перед входом в здание учебного центра полиции, но сейчас, когда позади оказалась короткая схватка с пятью вооруженными охранниками… Он вспомнил, как вытянулись их лица, когда он уверенно прошел сквозь раму металлодетектора и все его тело высветилось на экране аппарата под пронзительный сигнал тревоги. Как отлетел спиной в стеклянную дверь попытавшийся остановить его мужчина в форме, и разлетелись, словно брызги, кусочки стекла, будто тот упал спиной в водную гладь. Уверенность и спокойствие наполняли его. Он не был Мартином, неуверенным в себе, сомневающимся, рассуждающим. Он был Мстителем, и он точно знал, что нужно делать.
– Ты пришел нас убить? – растягивая слова, повторил один из бойцов. Ему сложно было подобрать шутку, так нелепо звучало для него это высказывание. Он усмехнулся, а за его усмешкой потянулся и нестройный хохот всех остальных спецназовцев.
– Ты хотел сказать, что пришел сюда, чтобы умереть, придурок?
Голос Мстителя, искаженный изобретением профессора, отдавал металлом:
– Вы чувствуете себя героями, убивая невинных, беззащитных людей. Но я не боюсь вас!
Он зафиксировал в памяти каждое лицо, а Ларри уже соотнес их с делами спецотдела Робертсона. Все были в сборе. Все участники массового убийства в доме Стоунов сейчас были в этом зале, они еще не знали, что действительно скоро умрут. Они смеялись. Когда-то и отец Криса смеялся, перед тем как открыть дверь незнакомцу в черной маске…
Этим незнакомцем был Робертсон, скомандовавший своим людям:
– Выбросите отсюда этого шута!
На Мартина наступали с четырех сторон люди, давно привыкшие убивать, без тени неуверенности в глазах, с ухмылками, кривящими их губы.
– Можно я? Ненавижу чертовых неформалов. Этот, наверное, тоже очередной фрик, пришел побороться за мир во всем мире. – Двухметровый здоровяк разминал пальцы, хрустя костями.
– Не боишься, клоун? Может, сам уйдешь, по-хорошему? – наемник напряг бицепсы, показывая, с чем Мартину в противном случае придется иметь дело.
Мартин продолжал спокойно стоять. Он видел своих противников насквозь, он знал, что они сделают в следующую секунду. Один из них успел только занести руку для удара, а Мститель уже делал резкий и мощный выпад: из побелевших костяшек беззвучно выдвинулись острейшие лезвия. Он лишь почувствовал небольшое сопротивление, а лезвия уже прошли сквозь человеческую плоть и вновь исчезли в его напряженных кулаках, единственный след – несколько красных капель, брызнувших ему на лицо.
Это движение было недоступно человеческому зрению, но остальные наступавшие увидели, как на теле их напарника появились четыре длинные царапины, проходящие наискось – от шеи к животу и ребрам. Лицо здоровяка стало удивленным, он опустил голову, чтобы посмотреть на порезы, но тут удивление сменилось испугом, из его рта потекла кровь. Царапины налились кровью, и вдруг только что стоявший человек плавно съехал на пол, как порубленный кусок мяса. Мартин не поцарапал его. Лезвия прошли насквозь, и здоровяк умер, разрубленный на ровные части, не успев даже осознать этого.
Мститель не дал себе времени остановиться и осознать, что произошло. Он продолжал свое дело. Резко разведя руки в стороны, он почувствовал, что из рук естественным продолжением его тела выдвинулись два тонких лезвия. Они пронзили двух собиравшихся наброситься на него бойцов и, блеснув окровавленной сталью, тут же спрятались в ладони. Резко повернувшись, в повороте снова оголяя лезвия своих рук, Мститель легко снес голову стоявшему позади него человеку, проведя лезвиями по его шее. Будто в комичном фильме ужасов, голова бойца упала на пол и, пару раз перевернувшись, застыла, показывая Робертсону часть искаженного злобой лица, причем тело парня еще пару секунд стояло на ногах, перед тем как, качнувшись, обрушиться на пол…
Робертсон стоял, хватая ртом воздух. Он не успел испугаться, первой эмоцией этого человека в критической ситуации давно стала ярость, а не страх.
– Что происходит, черт возьми? Ты убил их?! Кто ты, мать твою?!
Мартин все так же бесстрастно смотрел на убийцу своих родителей.
– Ты должен понести наказание за зло, которое совершил.
– Какое еще зло? Ты чертов псих, что тебе нужно? Из какой психушки ты сбежал? – Робертсон нервно оглянулся и сделал пару шагов назад.
– Не помнишь маленького мальчика, что прятался в чулане, пока ты расстреливал его безоружных родителей? Не помнишь тех людей, что оказались в тот день в доме семьи Стоун? Беспомощную домработницу? – металлический голос звучал все громче, заполняя собой все пространство, оглушая Робертсона. – Нет, я не дам тебе забыть этого! За это ты понесешь наказание!
Робертсон, сжав кулаки, бросился на сумасшедшего. Он знал, что в рукопашном бою уложит любого из своих бойцов, а уж этого психа он и вовсе не должен бояться. Он наносил удары, какими отправлял в нокаут лучших своих парней, он бил в голову, в печень, в солнечное сплетение, но человек с маской Пьеро стоял неподвижно, будто и не замечая усилий лейтенанта.
Робертсон окончательно выдохся, когда Мститель нанес ему единственный удар. Мститель вложил в него столько накопленной ненависти и силы, что мощное тело Робертсона перевернулось в воздухе перед тем, как обрушиться на пол.
Робертсон только сейчас осознал, что перед ним существо, обладающее невероятными способностями. Он ощутил тот ужас и беспомощность, которые обычно видел в глазах своих жертв. Он закричал истошно и зло, призывая на помощь других бойцов. Он знал, что в здании тренировки идут круглые сутки, и ряженый зря заявился сюда, даже с этой нечеловеческой силой ему не справиться с таким количеством спецназовцев.
– Это нападение! Скорее! Тревога! Все сюда! – он кричал, не замечая, что зал постепенно наполняется новыми бойцами.
Они застывают, в недоумении и страхе глядя на изрубленные тела знакомых бойцов. Один из них не смог сдержать крика, случайно коснувшись ногой откатившейся головы. Робертсон прохрипел, указывая на Мстителя, по-прежнему спокойно стоявшего в центре спортивного зала:
– Что вы встали?! Это он! Вы должны его уничтожить! Сейчас же! – он сплюнул кровь на пыльный пол.
Оправившись от шока, бойцы сошлись плотным кольцом вокруг Мстителя. В их руках мелькали нунчаки, длинные японские мечи со свистом разрезали воздух. Восточные боевые искусства были основой их тренировок, виртуозное владение подобным оружием – нормой. На некоторое время Мстителя стало не видно, он исчез за плотным кольцом нападавших. Он не ощущал своего тела, а металлические конечности не передавали в мозг сигналы о боли. Рубящие и режущие удары сокрушали его тело, но он продолжал двигаться как ни в чем не бывало, все ускоряясь и ускоряясь, не замечая, как иссечено его лицо, как сходит с рук искусственный кожный покров, открывая металлические суставы. Его противники с испугом отступили на секунду, осознав, что ведут бой с чем-то неестественным.
– Что за дьявол?! Какая мерзость! – выдохнул один из них и тут же упал, раскроенный лезвием на две ровные половины.
Мартин приказывал лезвиям выдвинуться из рук на максимальную длину, он видел новые и новые тела, которые нужно было резать, кромсать, терзать, которые нужно было превратить в лежащие без движения куски мяса. И он делал свое дело сосредоточенно и умело. Спецназовцы ложились под его ударами, не понимая, что происходит, что за дьявольская сила поселилась в этой тонкой фигуре, какой властью обладает этот парень с лицом грустного клоуна.
Руки Мартина продолжали вращаться, превратившись в разящие мечи, хотя им было уже некого ранить – его окружали неподвижные тела. Весь искусственный кожный покров был уничтожен, и его тело блестело металлом, выдавая сущность киборга, а не человека.
– Оглянись, уродец!
Мартин спокойно повернулся к говорящему. На него смотрел лейтенант Робертсон. Он тяжело дышал, направив в лицо Мартина дуло пулемета. Едва поняв, что бойцы падают, разрубленные на куски, не причиняя Мстителю существенного вреда, он, припадая на одну ногу, добрался до оружейного склада.
– Пулемет взрывает машины, сбивает вертушки, – сквозь зубы говорил он, целясь в белую маску Пьеро. – Думаю, это средство как раз против таких паразитов, как ты, уродец. Да, перед тем, как продырявить тебя, скажу. Ты настоящий урод, Мартин Стоун. Твой дед создал выродка, и это неудивительно! Это ваша семейная черта. Я помню твоего отца. Помню его лицо, когда я убивал его. Да, да, я и сейчас могу ощутить это приятное чувство. Эту легкость, с которой отправляешь на тот свет очередного мечтательного ублюдка. Мне было легко. Мне было весело смотреть, как он корчится от страха, а потом от боли. Я ненавижу тех, кто мнит себя рыцарями без страха и упрека, борцами за справедливость. Знаешь, почему, уродец? Потому что справедливости нет, и нужно иметь храбрость, чтобы признать это. Поэтому я сейчас стою перед тобой, и у меня в руках пулемет. А ты, столько выстрадавший, сейчас умрешь, несмотря на все твои глупые идеалы и мечты.
Мартин спокойно слушал монолог Робертсона. И его тонкие губы, закрашенные белым гримом, тронула улыбка. Это была грустная улыбка превосходства.
Робертсон начал стрелять и остановился, только израсходовав всю пулеметную ленту. В тело Мартина ударили сотни пуль, и он инстинктивно закрыл лицо, вскинув руку. Полиметаллическая конструкция разлетелась на куски, но Мартин продолжал стоять, принимая на себя ливень из пуль. Его предплечье превратилось в беспомощный обрубок. И лейтенант рассмеялся, прекратив огонь.
– Кажется, ты распадаешься на запчасти, тупой робот! Твой дед просчитался, ты не так уж неуязвим, как…
Он осекся, увидев, что из предплечья Мстителя, так же как и лезвия, теперь выдвигается новая, сверкающая гладким металлом рука. Мартин спокойно продолжал стоять, сгибая и разгибая новую кисть, оглядывая новые пальцы, разминая суставы.
– Чертова машина! Не думай, что я сдамся! Я убил стольких, что тебе и не сосчитать, и не тебе останавливать меня! – Робертсон снова вжал гашетку пулемета, и новая волна пуль ударила в Мартина.
Мартин не чувствовал боли. И с удивлением, будто бы следил за происходящим со стороны, смотрел, как новая рука заменила отстреленную конечность. Сейчас он заметил уголком зрения зеленые формулы расчетов, создаваемых Ларри. Он повернулся и, не успевая осознать, какие именно сверхбыстрые процессы сейчас совершает его компьютерный мозг, побежал от ливня пуль, набирая скорость, ступая по стене и потолку. Пули, попадавшие в его тело, разрушали внешнее покрытие, но металлический скелет остался цел, и когда Мститель приземлился на обе ноги за спиной лейтенанта Робертсона, его тело, лишенное имитирующей человеческую кожу оболочки, было телом робота. Вершина технологических исследований – его тело, состоящее из металлических соединений, простых и гениальных в своей простоте суставов и связок, почти повторяющих человеческие, сейчас блестело от покрывающей его крови убитых людей.
Робертсон успел развернуться с тяжелым пулеметом в руках, но удар в челюсть тут же отбросил его к стене. Он беспомощно сполз на пол, раскинув руки. В его глазах плавала мутная злоба без проблесков сознания, лейтенант вот-вот должен был отключиться. Но Мститель резко вскинул его на ноги, прижав к стене. Железная рука сомкнулась вокруг горла Робертсона и сжалась, едва оставляя ему возможность дышать.
– Я убью тебя! – Искусственный голос Мстителя теперь казался органичным его внешнему облику робота, человеку, сделанному из железа.
– Я просто выполнял приказ! – прохрипел Робертсон. – Я просто исполнитель.
– Кто тебя послал? – Рука Мстителя крепче сжалась на горле лейтенанта, и тот судорожно задергал ногами, хрипя. Мститель резко разжал пальцы, и тело Робертсона бессильно свалилось к его ногам. Он кашлял и пытался перевернуться со спины на живот, но ему не хватало на это сил.
– Кто тебя послал?! – громче повторил Мститель и поставил тяжелый ботинок на извивающееся тело еще недавно такого смелого противника.
– Это все он, отпусти меня. Отпусти, прошу. – Робертсон перестал извиваться и теперь со страхом смотрел на нависшего над ним Мстителя.
– Имя! – Мститель с новой силой вжал тело Робертсона в пол, и тот снова начал хрипло кашлять, задыхаясь.
– Сэм… Риверс… – еле слышно выдохнул он. – Не надо…
Он еще продолжал умоляюще смотреть на Мстителя, но в его грудь уже вонзились острые шипы, выдвинувшиеся из металлической руки.
– Ты сам лишил меня жалости. Ты сам нанес себе этот удар. – Лезвия мгновенно вернулись в напряженную руку, и только кровь на костяшках пальцев алела напоминанием и свидетельством этой смерти.
Мартин, не до конца сознавая, что делает, еще раз посмотрел на неподвижное тело Робертсона.
«У меня нет жалости…» – единственная мысль, отчетливо звучащая в его голове.
Он направился к двери, попутно захватив пулемет, лежавший на полу в груде отстрелянных лент. Легко закинув оружие на плечо и толкнув ногой дверь, Мартин не рассчитал силы, и на этот раз створки слетели с петель: стеклянные вставки осыпались на пол, подошвы ботинок Мартина прохрустели по стеклу, оставляя на полу тонкую пыль.
– У меня нет жалости к убийцам…
Мартин не замечал ни мертвых тел, ни застывшего с умоляющей гримасой на лице Робертсона, ни звона разбитого стекла. Он быстро оказался на улице и оседлал свой мотоцикл. Он не замечал последствий, потому что мог думать только о своей новой цели: сейчас в полицейском участке спокойно сидит за своим столом Сэм Риверс, человек, по вине которого жизнь Мартина изменилась раз и навсегда. Человек, приказавший уничтожить его родителей, будто они были не людьми, а надоедливыми тараканами. Человек, предавший его отца семь лет назад, а вчера предавший и самого Мартина. Этот человек должен был умереть как можно скорее, и Мститель действовал быстро.
– Мартин, у нас появилась компания, – сарказм в бесстрастном голосе Ларри уже давно стал неотъемлемой нотой. Мартин повернул голову и усмехнулся, увидев, что за его байком следовала целая колонна полицейских машин.
– Немедленно остановитесь! Водитель черного скоростного мотоцикла! Немедленно остановитесь! – громкоговорители делали голоса полицейских схожими с голосом Мстителя.
– Спасибо, но я предпочитаю высокие скорости. И одиночество. – Он выжал газ и, оставив на асфальте след от форсажа, оторвался от своих преследователей.
– Какая ирония – уезжать от преследующих нас полицейских машин в полицейский участок, – прозвучал голос Ларри.
– Ты слишком много читаешь, друг. – Мартин чуть заметно улыбнулся. – Скоро начнешь открыто шутить, станешь более человечным, чем я.
– Не самая высокая ступень человечности, – парировал компьютер. – По моим расчетам, пора притормозить.
– А по-моему, этими данными можно пренебречь. – Мартин отвечал, а стеклянные двери дежурной части уже разлетались на мелкие кусочки под мощным корпусом байка. Мартин быстро соскочил с летящей машины и откатился к стене. Мотоцикл проскользил по гладкому полу и врезался в турникет. Раздался взрыв, которого ожидал Мартин, прижавшийся к стене, но не ожидали полицейские. Они все еще пребывали в тех нелепых позах, в которых попытались укрыться от внезапного взрыва, прикрывая лицо и голову руками, пригнувшись, спрятавшись под столом, растянувшись на полу. Они не успели переменить поз, и испуг не сошел с их лиц, когда дым рассеялся и перед ними предстал Мститель в развевающемся черном плаще, с маской печального Пьеро на лице, с пулеметом в руках. Он не сказал ничего, а просто открыл огонь, с каждой очередью сжимая бледные губы все сильнее. Не стараясь поразить насмерть, он крушил стены, выбивал окна, взрывал дорожками выстрелов пластиковые, деревянные, бетонные покрытия, и они разлетались, осыпая осколками и пылью головы людей, сжавшихся на полу, парализованных страхом.
Он остановился, когда пулеметная лента опустела. Бросив на пол бесполезный теперь кусок железа, Мартин оказался у фойе с лифтами. Двери раскрылись, и он быстро нажал кнопку последнего этажа. Скорее всего, там и будет Риверс. Такие люди любят роскошь, просторный кабинет с хорошим видом из окна – без этого Риверсу никуда.
Цифра десять высветилась на небольшом табло – последний этаж. Мартин вышел и, не целясь, выстрелил из пистолета в закрывающиеся двери. Несколько пуль успели достичь цели – напоследок Мартин увидел, что панель с кнопками заискрилась и дымится, а значит, людям снизу потребуется чуть больше времени, чтобы подняться сюда.
Мартин уже привычным движением ноги резко распахнул дверь в кабинет Риверса. Направил дуло своего пистолета в голову сидящему за столом. Это был Риверс – глаза Мартина жадно ощупывали его лицо, его крупную фигуру, его позу, которая не изменилась с тех пор, как Мартин появился на пороге его кабинета.
Сэм Риверс спокойно смотрел на Мартина, не пытаясь бежать, укрыться под столом или хотя бы повернуться боком к дулу.
– Я не ожидал, что все произойдет так быстро. – Риверс поднялся и спокойно подошел к Мартину, продолжая всматриваться в его лицо. – Так значит, ты – Мартин? Я узнал тебя сразу, как только ты вошел, такой сильный и разъяренный. Это удивление у тебя на лице? Неужели ты думал, что, намазав на лицо эту краску, ты скроешь черты своего отца? Ты очень похож на Криса… А я хорошо его знал, поверь. Что же теперь? Его сын благодаря усилиям профессора Стоуна превратился в машину для убийств? Я ведь правильно понял, Мартин?
Мартин смотрел на спокойное лицо Риверса и не чувствовал в себе сил уничтожить его сейчас же. Просто выстрелить в этого человека, так легко вспоминающего о его отце.
– Это вы приказали убить Криса и Элен Стоун? – дрожь слышалась даже в металлическом отзвуке его голоса.
– Меня заставили, Мартин, – Риверс пожал плечами и печально улыбнулся. – Это волчья стая. Либо ты со всеми, либо тебя уничтожают. – Он смотрел на Мартина снисходительно, будто бы объяснял школьнику таблицу умножения.
– Крис Стоун считал вас своим другом, он вылечил вашу дочь, он спас ее. Это вы помните?
– О, я помню это очень хорошо! И я был ему очень благодарен. – Лицо Риверса стало очень серьезным. – Я обещал ему сделать все, что смогу, чтобы помочь. Я сделал все что мог. Крис сам виноват в своей смерти, в смерти жены, в смертях этих невинных людей, что оказались в его доме. – Спокойный тон Риверса улетучился, он почти кричал. Тысячу раз повторял он сам себе эти слова, и наконец ему представилась возможность выплеснуть свое переживание, то, что он скрывал все эти годы.
– Я предупреждал его, я пытался его образумить. Я пытался вбить в его голову, что идти против системы – это идти на смерть. Убедить, что он совершает добровольное самоубийство, думая, что вершит справедливость. А это была блажь! Глупость! Наивная глупость! Система съедает живьем. Она сжирает людей, даже не распробовав их вкуса. Перемалывает, не оставляя следа. Крис не хотел подчиниться, думая, что у него есть выбор. А это раздражает сильных мира сего, они-то понимают, что выбор всегда за ними.
Слова Риверса потонули в потоке воспоминаний. Мартин внезапно в мельчайших подробностях заново увидел празднично украшенную гостиную, стол, за которым не уместились все гости, поэтому улыбающиеся люди столпились вокруг, чтобы видеть, как именинник задует свечи на праздничном торте. Мартин загадывает желание и старательно задувает все свечи, все до одной. Что он тогда загадал? Что же? Тогда ему не пришло в голову просить у Вселенной продления жизни родителей, а стоило… Он видел улыбки родителей, слышал их смех так явственно, так отчетливо, как будто это не было воспоминанием.
