Маска киборга

– Ты знаешь, почему ты упал?

– Я бежал недостаточно быстро? – Мартин посмотрел на дедушку снизу вверх, ожидая услышать математические данные о скорости его движения по прямой.

– Нет, ты упал, потому что думал о том, что упадешь, – профессор протянул Мартину руку и помог подняться. – Вспомни, как это было тогда, когда ты еще не был отягощен своим телом.

Мартин закрыл глаза и представил себя снова в той комнате без границ, без времени, без законов физики. Он снова увидел окружающий свет и ничего больше. В белом свечении потонули все лишние мысли, все страхи и неуверенность. Он будто бы со стороны посмотрел на свое тело и услышал голос Ларри: «Скорость соответствует задачам, организм в норме, расстояние достаточное». Он почувствовал приятное напряжение в мышцах и сорвался с места. Он видел, как его тело поднимается по вертикальной поверхности стены, переходит на потолок и спускается по противоположной стене. Он ощущал эйфорию и, не желая останавливаться, а лишь набирая скорость, кружил по комнате, оставляя следы от тяжелых ботинок на потолке и стенах.

– Я понял, я все понял. Я могу контролировать свое тело. Это нельзя описать! – выдохнул он наконец, остановившись перед довольно улыбающимся профессором.

– Я так рад, что вижу это, мой мальчик. Мы с тобой входим в технотронную эпоху, мы сами ее создаем! Сейчас ты должен осознать, что ты не имеешь права на страх и слабость. Твои возможности так велики, что не оставляют за тобой право на эти человеческие пороки.

– Ты хочешь сказать, что я уже больше не человек? – Лицо Мартина было по-детски встревожено, он был напуган тяжестью ответственности, ложащейся на его плечи.

– Я хочу сказать, что ты теперь не такой, как все. Ты человек будущего. Человек совершенной эпохи. От тебя зависит то, каким образом эти новые технологии вольются в человеческую жизнь. Ты должен понимать, что в тебе заключена огромная сила, такая же спасительная, как и разрушающая. И необходимо, чтобы ты мог контролировать эту силу. Ты понимаешь меня, мой мальчик? Не нужно бояться. Ты тот, кто ты есть, ты первый технотроник Земли. И я верю, что это произошло неслучайно. Не каждый смог пройти через испытания, что выпали и еще выпадут на твою долю. Ты на своем месте и не должен бояться, ты должен спокойно делать свое дело, верно? – Профессор заглянул в испуганные глаза Мартина и почувствовал, как что-то в них изменилось, как будто глубже и спокойнее стал взгляд.

– Я понимаю, дедушка. Все будет так, как ты говоришь. Я не стану врать, я отдал бы все эти способности, все это блистательное будущее и власть за то, чтобы вернуть все назад, снова оказаться дома с папой и мамой. Но я понимаю, что все происходит так, как должно происходить, и я спокоен.

– Ты должен знать еще кое-что, – профессор обнял внука за плечи. – Я очень люблю тебя, мой мальчик. И для меня ты навсегда останешься тем смышленым мальчуганом, которому я рассказываю о коллективном разуме муравьев, объясняю, отчего небо голубое, а морская вода – соленая. И этот мальчуган навсегда останется для меня важнее технического прогресса и технологий будущего.

– Ну, не такой уж мальчуган. – Мартин сконфуженно обхватил руками колени. – Если ты не забыл, твоему внуку завтра исполняется восемнадцать лет.

– Не тут-то было, я еще тоже не совсем уж выжил из ума! – профессор радостно рассмеялся. – Ну, а теперь пойдем чего-нибудь перекусим, а? Я бы не отказался от блинов с вишневым джемом.

На следующее утро Мартин встречался с Мелани в городском парке. Они любили иногда пройтись по нему, пока город еще только просыпался и на зеленых лужайках еще не было семей с крикливыми детьми, целующихся парочек и молодых шумных компаний.

– С днем рождения, Мартин! – Мелани протянула ему маленькую коробочку, перевязанную лентой. – Знаю, ты не любишь этот день, но все же…

Он улыбнулся и взял в руки коробочку, аккуратно развязал ленту и открыл крышку. На его ладони лежал белоснежный цветок, дышащий свежестью. Он удивленно переводил взгляд с цветка на отчего-то залившееся краской лицо Мелани.

– Ну вот, я так и знала, что тебе не понравится. Это с самого начала была глупая затея! Но я подумала, что учебный год почти закончился, скоро мы получим аттестаты и никогда больше не вернемся в школу, никогда уже не почувствуем себя детьми. И я бы хотела… Может быть, это глупость, но я бы хотела, чтобы ты пошел со мной на наш школьный бал. – Она подняла голову и прямо посмотрела на Мартина.

– Ну что ты, я просто не понял… Мел… Да послушай меня, Мел, – он взял ее за руку. – Конечно, мы пойдем, я сам хотел этого, просто боялся, что ты не станешь танцевать с неуклюжим киборгом. И я бы никогда не нашел такого прекрасного цветка. Мел, это лучший подарок, правда. А ты – лучший друг.

– Конечно, лучший. Тем более что выбирать тебе особенно не приходится! —рассмеялась она и состроила горестную гримасу. – О, тяжелая ноша человека будущего – танцевать на балах с кем попало! И вы только подумайте, попалась ему совершенно рыжая! Вот уж не было печали!

– Прекращай, я всегда говорил, что у тебя удивительные волосы! – Мартин хотел сказать что-то еще, но Мелани снова скорчила рожу, и он не смог удержаться от смеха.

– Дамы и господа, мне восемнадцать лет, я вступаю в пору взрослой жизни и смеюсь над полнейшей ерундой. Поприветствуйте, Мартин Стоун, человек будущего!

Они продолжали дурачиться, подходя к крыльцу клиники, но остановились в молчании, увидев, что у ступеней припаркован блестящий черный мотоцикл. Каждая линия его конструкции говорила о мощности, обещала скорость. На сиденье лежали два новеньких шлема.

– Как думаешь, это для… – Мелани вопросительно смотрела на Мартина.

– Да, конечно, это для Марти, – профессор, улыбаясь, спускался по ступенькам главного здания. – Тебе нужно будет получить аттестат. Школьный автобус тут не ходит, а это значит, что вам с Мелани понадобится какое-то средство передвижения. Я подумал, что глупо было бы покупать тебе на восемнадцатилетие велосипед, тем более что ты давно уже изучил не только правила и технику вождения мотоцикла, но и управление военным самолетом. Поэтому я за тебя спокоен. И если что, Ларри всегда начеку.

– Дед, это супер! Я все детство о таком мечтал – и вот! – Мартин нетерпеливо провел рукой по мощному корпусу мотоцикла. – Можно?

– Узнаю того мальчугана, что не мог нарадоваться радиоуправляемому самолету лет эдак семь назад. Та же улыбка, тот же горящий взгляд, только игрушки стали побольше! – рассмеялся профессор. – Конечно, можно, это ведь теперь твой мотоцикл!

– Можно мне с тобой? – робко спросила Мелани.

– Конечно! И не волнуйся, на видеодроме я обошел самого Валентино Росси, а Ларри уже давно замучил меня инструкциями и правилами вождения! Перед тобой самый быстрый и при этом самый аккуратный гонщик в этом городе! – Он на секунду замялся. – Да что уж там – наверное, и во всем мире!

– Тогда я ничего не боюсь! – рассмеялась Мелани и надела защитный шлем.

Они мчались по трассе, лавируя между машинами. Мелани изо всех сил прижималась к спине Мартина, вцепившись руками в грубую куртку, и старалась не закричать от страха, смешанного с восторгом. Не снижая скорости, они пролетели мимо поста патруля, ветер от их движения вихрем закрутил штрафные талоны, аккуратно лежащие под стеклом полицейской машины.

– Ты что-то заметил? – упитанный полицейский на секунду оторвался от поедания пончика с глазурью.

– Кажется, ничего. Передай-ка мне еще кофе, Фрэнки, эта работа меня доконает.

А в это время черный мотоцикл, набирая все большую скорость, уносил Мартина и Мелани за пределы города, на свободную трассу, туда, где заканчивались узкие грязные улочки и открывалось чистое небо, сливающееся с линией дороги.

– Скоро будет резкий поворот, – голос Ларри прозвучал в сознании Мартина. Механический глаз считывал расчеты, прогнозирующие движение мотоцикла. – Советую сбавить скорость, Росси.

– Я тебя понял, друг, – тихо проговорил Мартин, крепче сжимая ручку газа. – Ничего страшного, я беру это под свой контроль.

Мотоцикл на огромной скорости вписался в поворот и мгновенно превратился в маленькую точку далеко на горизонте.

………

…Лето с уверенностью победителя вступило в свои права, раскалило асфальт, машины и крыши домов, подняло повыше синее небо с клочковатыми обрывками облаков и вернуло ценность вечерам с их прохладой и мягкими сумерками. Будущие выпускники со страхом или с трепетным нетерпением ожидали итоговой аттестации, которая должна была положить конец школьным дням и, как им казалось, стать началом совершенно другой, взрослой жизни. Мелани просиживала дни за стопками учебников, пытаясь за последние несколько дней возместить пробелы в учебе, которые накопились за дни и бессонные ночи, проведенные в клинике. Она шепотом проговаривала формулы, которые, едва уложившись в памяти, обретя смысл и связь с типом алгебраической задачи или геометрической фигурой, тут же перемешивались, оставляя только досадный осадок и путаные обрывки цифр и знаков. Она, уже не пытаясь понять смысл, зазубривала теоремы и формулы, пока голова не начинала гудеть, а затем выходила в их с Марти любимый парк, где можно было лечь на траву и ненадолго забыть о предстоящем экзамене.

Мартин пытался помочь Мел с подготовкой, но, начиная объяснять простейшие теоремы, тут же увлеченно дополнял школьные задачки объяснениями из разряда семинарских занятий в университете. Ему казалось, что, узнав больше, Мелани тут же все поймет. Его мозг, молниеносно усваивающий информацию, не давал Мартину возможности поставить себя на место обычной ученицы выпускного класса, у которой в голове перепутались треугольники, площади, косинусы, синусоиды и пределы. Он быстро забросил свои преподавательские попытки и просто приходил в парк вместе с Мел, считая вечер удачным, если заставлял ее рассмеяться.

В день экзамена жара, будто сжалившись над учениками, немного спала, и прохладный ветерок приподнимал пока еще чистые листы итоговых тестов, разложенные на партах. Преподаватель, записавший на доске точное время начала экзамена, пожелал ребятам удачи и разрешил приступать к решению тестов.

– Постарайтесь сейчас вложить в эти ответы все, что вы узнали за годы учебы. И главное – будьте спокойны, это едва ли не главная составляющая успеха, уж поверьте моему опыту. Ну что ж, начали!

Мартин окинул взглядом залитый солнцем класс, склоненные головы и забегавшие по страницам карандаши. Его старые знакомые – парни, докучавшие ему насмешками и задиравшие его в младших классах, ничуть не изменились, они так же переглядывались на задних партах, стараясь незаметно скатать ответы у какого-то заучки, сидящего впереди. Мелани все так же была рядом с ним. Она сидела за соседней партой, запустив одну руку в свою рыжую шевелюру, второй медленно переворачивая страницы теста, на лице – сосредоточенность и, кажется, отчаяние. Мартин знал, что она почти не спала, судорожно повторяя ночью параграфы учебников.

«Ну что ж, начали», – тихо проговорил он про себя. И, не останавливаясь на размышления, начал заполнять пустые графы в тестовых заданиях. Все эти вопросы казались ему азбучными истинами, но Ларри все равно внимательно отслеживал каждое движение карандаша, проверяя, не допустил ли Мартин случайной ошибки. Быстро покончив со своей стопкой листов, Мартин быстро взглянул на преподавателя. Тот внимательно следил за учениками, но на секунду отвлекся на свои часы, сверяя их с большим циферблатом, висящим над доской. Мартин быстрым движением заменил только начатые тесты Мелани на свои, испещренные пометками, и как ни в чем не бывало начал заполнять пустые клетки. Мелани вспыхнула и уткнулась лицом в свое спасение – правильные ответы.

Мартин быстро закончил с присвоенным тестом, вписал свою фамилию в пустую графу вверху страницы и, положив аккуратную тонкую стопку листов на стол преподавателя, вежливо кивнул ему и вышел из класса. Преподаватель удивленно взглянул на часы, а затем, пробежавшись глазами по ответам Марина, изобразил беззвучные аплодисменты: впервые на его памяти ученик спокойно покидал класс через пятнадцать минут после начала экзамена, сдав безошибочно заполненный тест.

Мартин вышел из здания школы и спокойно оперся о мотоцикл, припаркованный неподалеку. Мелани должна была выйти с минуты на минуту. Через десять минут он уже прогуливался перед крыльцом, через двадцать опустился на ступени… Мелани, смущенно улыбаясь, показалась в дверях школы только через час.

– Мне бы никто не поверил, если бы я сдала безошибочно выполненный тест через десять минут после начала экзамена. Мои любимые оценки – это тройки, ты же знаешь. Поэтому я исправила пару твоих правильных ответов и не спешила сдавать работу. Конспирация, Марти, ты же должен был что-то такое изучать! – Она хитро прищурилась, но тут же рассмеялась, а вслед за ней рассмеялся и Мартин.

– Кажется, мне нужно взять у тебя пару уроков! – шутливо ответил он.

Они не заметили, как остальные ученики высыпали на школьный двор: кто-то взволнованно обсуждал варианты ответов, кто-то уже забыл о тестах и весело болтал о предстоящем лете. Новый мотоцикл Мартина тоже не остался без внимания, его тут же окружили любопытствующие, желающие прокатиться или хотя бы дотронуться до руля. Мартин со смущенной улыбкой поворачивался то к одному, то к другому, не успевая отвечать на вопросы. Неторопливо и уверенно к столпившимся подошли Стив, Джонни и Алекс – давние знакомые Мартина. Расшатанная походка, нагловатые взгляды, усмешки, застывшие на лицах, – все как прежде, будто бы и не было этих лет, будто бы Мартин снова оказался в начальной школе.

– Неплохой транспорт для калеки, да, Джонни? – Стив как всегда держался чуть впереди. Он будто бы обращался к своему дружку, но смотрел в упор на Мартина.

– Мне кажется, он будет рад дать нам его во временное пользование, Стив, —с готовностью откликнулся Джон из-за плеча своего главаря.

– Тем более что за это мы не станем вспоминать былое и портить его белое личико некрасивыми синяками, – лениво добавил Алекс, будто бы невзначай разминая пальцы рук, сжимая и разжимая кулак.

– Это верно, тем более что он стал совсем красавчиком без своих очков. Где же твои толстые линзы, дружок, или, может, ты их потерял по дороге? Тогда тебе тем более нельзя за руль. С твоим-то зрением я бы опасался на улицу выходить, да, ребята? На улице ведь так не-бе-зо-пас-но, – Стив издевательски растягивал слова, подходя все ближе и ближе к Мартину, задиристо поднимая подбородок.

Мартин спокойно наблюдал за действиями своих бывших одноклассников, он даже не поморщился, когда Стив толкнул его в плечо и положил руки на руль мотоцикла.

– Он мне нравится, парни. А Марти должен отдохнуть после экзамена, он так старался – закончил раньше всех…

– Отдохни, Марти, – издевательски подхватил Алекс. – Возможно, тебе даже стоит прилечь.

Парни переглянулись. Джон будто бы невзначай поигрывал надетым на пальцы кастетом. Алекс резко выхватил нож, чем заставил толпу зевак отшатнуться, но, удовлетворенный произведенным эффектом, стал поигрывать им.

– Отдохни, а мы пока покатаемся. Немного. Ну, может быть, возьмем твою игрушку на пару дней, если понравится. Но ты же знаешь, что нужно делиться, верно? – Стив уже уверенно закидывал ногу, чтобы усесться за руль.

– Вы совсем не изменились, – голос Мартина прозвучал очень спокойно и даже тихо.

– Ты что-то сказал? – Стив резко повернулся к Мартину, готовый ударить.

– Все так же больше похожи на животных, – закончил Мартин, будто бы не замечая агрессии.

– Ты должен тихо радоваться, что ходишь по нашему району, и не раскрывать рот, придурок. Такие, как ты, должны ползать по земле, как тараканы. Не зря тебе переломали все кости, да дедуля подлатал, пошел против природы. Лучше заткнись и отойди, недоносок, или тебе мало, что твоих родителей завалили? Хочешь к маме с папой? – Стив подошел так близко, что Мартин чувствовал его дыхание. Еще секунду назад он ощущал ледяное, звенящее спокойствие, будто бы со стороны наблюдая за кривляниями этих неумных и жалких подростков, но стоило одному из них сказать что-то о родителях, как в голове у Мартина будто бы что-то взорвалось, ослепив его, оглушив, затуманив сознание.

Мелани видела, как лицо Мартина побелело, губы сжались, а в глазах появилась невиданная ею раньше ледяная глубина. Она хотела что-то сказать, остановить Мартина, чувствуя, что он может сделать что-то страшное в это минуту, но остановилась, поняв, что этот человек перед ней – не совсем Мартин, ее смелый и при этом смешной и по-домашнему родной друг. Она видела в нем чуждую ее Мартину жестокую холодность.

– Ты зря вспомнил о моих родителях, – все так же спокойно проговорил Мартин. Но такой железный холод проступал в его интонациях, что окружившие его ребята опасливо отступили. Стив тоже ощутил толчок страха, но заглушил его, начав нападение первым. Он быстро, без лишних слов и предупреждений занес кулак для удара. Наверное, так же быстро исподтишка нападают шакалы. Но кулаку Стива не суждено было снова рассечь скулу Мартина, как это случилось когда-то в детстве, когда-то в другой жизни. Будто не совершая усилий, Мартин чуть отстранился и быстро перехватил руку Стива. Время словно замедлилось, и он успел заметить недоумение на лице парня, а затем сменившую это выражение гримасу боли – он сжимал своими пальцами кулак Стива, чувствуя, как кости, сначала упруго сопротивлявшиеся давлению, начинают хрустеть, как по одной из костей прошла трещина… Усилием воли Мартин заставил себя разжать руку и ударом в грудь отбросил скулящего Стива к ногам зевак. Он корчился на земле, не пытаясь встать, еще больше походя на жалкого раненого зверя.

В это время кулак Джона с крепко зажатым кастетом уже несся к виску Мартина. Такой удар мог бы убить менее быстрого противника, но Джон уже потерял способность оценивать свои действия, он видел, что Стивен упал, что кто-то покусился на неприкосновенность власти их банды. Он не думал, он, как разъяренный зверь, бросился в бой. Но Мартин снова ушел от удара и, продолжая движение корпуса, будто бы не совершая усилия, наклонился и, повернувшись в воздухе, нанес незадачливому Джону сокрушительный удар ногой в голову. Грузное тело Джонни отлетело на несколько метров и проехало по асфальту. Он еле слышно стонал, не пытаясь подняться. Лица ребят, окруживших дерущихся в ожидании обычной школьной разборки, выражали потрясение и ужас. То, с какой силой Мартин раскидывал своих противников, казалось им чем-то фантастическим, нереальным, их шокировала спокойная жестокость Мартина, не выработанная в азарте драки, а рассчитанная до последней мелочи.

Последний из уцелевших парней, Алекс, всегда был похитрее своих дружков. Сейчас он оценил, что не сможет сравняться с Мартином. Он, будто бы желая сдаться, поднял руки и как-то боком начал отступать. Оказавшись прямо напротив Мартина, он резко выхватил нож, но успел только замахнуться. Мартин тут же перехватил его руку и в этот раз, не давая себе времени одуматься, с силой сжал ее, превращая в месиво тонкие человеческие кости, сминая их, как сухие веточки. Мартин разжал руку, только когда понял, что до этого нечеловечески кричавший Алекс умолк и обмяк на земле, потеряв сознание.

Он осмотрел искаженные страхом, потрясенные лица школьников, все еще стоявших вокруг, тела бывших одноклассников, побелевшее лицо Мелани, ее широко раскрытые глаза.

– Мне нужно идти. Мел, ты со мной? – он проговорил тихо, с неловкостью эти бытовые фразы, будто бы только что закончил читать книгу, сидя на парковой скамейке.

Стивен поднял голову и попытался что-то сказать, но еще секунду назад почувствовавший раскаяние Мартин резко оборвал его:

– Теперь ты знаешь, что такое боль.

Мелани надела шлем и села позади Мартина, обхватив его руками. Она старалась вести себя как можно спокойнее, но он почувствовал, что ее бьет мелкая дрожь. Он рванул с места и понесся, обгоняя машины, ощущая досаду за свою неожиданную жестокость и отголоски той нечеловеческой холодной ярости, которая заполняла его там, на школьном дворе. Он упрямо увеличивал скорость, хотя понимал, что едет уже слишком быстро, ощущал, что Мелани все сильнее и сильнее сжимает руки. Он будто бы безотчетно хотел показать ей, что эта его часть – пугающая, жестокая. Киборг, непохожий на того доброго мальчугана Марти семь лет назад, теперь всегда будет присутствовать в их жизни.

Мелани закрыла глаза и спряталась за спиной Мартина от встречного ветра. Она перестала думать о том, с какой скоростью они несутся по трассе, она бессознательно снова и снова воспроизводила в памяти лицо Мартина – спокойное, белое, со сжатыми в тонкую нитку губами, его руку, сжимающую неестественно искажающуюся кисть кричащего парня. Она бы и секунды не смогла выдержать, зная, что она – причина такой боли, а Мартин спокойно продолжал сжимать пальцы, наблюдая, как парень оседает на землю, будто не слыша его крика. Снова и снова вспоминая эту страшную сцену, Мелани с удивлением не находила в себе страха, она будто бы пропустила через себя ярость Мартина, ощущая ее каждым нервом, она не хотела крушить все вокруг, она чувствовала страшную потерянность, бессилие. Видя внутреннюю борьбу и злобу Мартина, она не знала, как ему помочь. Сегодня она вдруг ощутила, что Мартин не нуждается в ее помощи.

Эта мысль пронзила ее. Она на секунду раскрыла глаза и, увидев бешено мелькающие огни ночного города, сливающиеся в разноцветные мерцающие узоры, прижалась к спине Мартина, крепче сжав руки. Ей стало страшно не из-за скорости. Она вдруг ощутила, как легко может потерять его, как в нем нуждается и как хочет быть необходимой ему.

Мартин резко затормозил у дома Мелани. Сняв шлем, он пытливо посмотрел в ее лицо. Испуг? Отвращение? Холод? Он знал, что после того, как она увидела его настоящего, отношения между ними навсегда изменятся. В ее глазах ему виделась необъяснимая мольба. Неужели она теперь боится его? Неужели она допускает хотя бы мысль о том, что он способен причинить ей вред?

– Сегодня ты был другим, я не знала тебя такого. – Она говорила напряженно, стараясь выдержать спокойный тон.

– Да, ты права. Я сильно изменился с тех пор, как был маленьким мальчиком, рассуждающим о коллективном разуме. Ты… Наверное, теперь ты боишься? Я противен тебе?

Мелани резко вскинула опущенную голову, будто бы от удара.

– Противен? Ты думаешь, что можешь быть противен мне? – она смотрела на него с болью, и мольба в глазах читалась еще отчетливей. – Неужели за все это время ты совсем не узнал меня? Неужели ты так легко готов отказаться от меня, едва почувствовав себя другим?

– Нет, Мел, нет. О чем ты? Просто я чувствую, что изменился, и чувствую, что могу принять себя нового. Но не знаю, можешь ли ты.

– Я знаю только, что больше всего я боюсь потерять тебя. Раньше я знала, что нужна тебе. Теперь я не знаю, зачем я здесь… – Она снова опустила голову.

– Мел… Мел, глупая, – он усмехнулся. – Я бы не знал, что делать, не будь тебя у меня. – Он вдруг рассмеялся, будто бы освободившись от тяжелого груза, и подхватил ее, закинул на плечо, закружился, смеясь.

– Какая же ты дуреха, Мелани! Рыжая моя Мелани! Такая красивая и такая глупая!

– Мартин! Прекрати! Мартин! Я тебе не уличный хулиган! – она сама не могла сдержать смеха. – Поставь меня, Марти, у меня закружилась голова! Правда!

Он тут же поставил ее на ноги и испытующе посмотрел в глаза – на него смотрела прежняя Мелани, все те же лукавые искры в глазах, та же хитринка, в них не было этого непонятного умоляющего страха. Мелани снова рассмеялась, глядя в его радостное лицо.

– Похоже, мы с тобой все-таки не пойдем на выпускной бал. Я знаю как минимум троих парней, которые будут не рады тебя там видеть.

– Я почему-то чувствую, что в ближайшие пару месяцев эти парни намереваются исключить танцы из сферы своих многочисленных занятий, – в тон ей, стараясь не рассмеяться, ответил Мартин.

– Это смешно, но еще минуту назад ты был будто чужой. А сейчас… Чему ты улыбаешься сейчас?

– Не знаю. Мне кажется, я поверил в себя.

– Потому что теперь знаешь, на что способен? – Мелани снова почувствовала, что он не так близок ей, как может казаться.

– Я понял, что я никогда не останусь один на один с собой, это было бы невыносимо, Мел, и я благодарен тебе за это. Ты, наверное, не можешь понять, как. – Он сжал ее руки.

– Я благодарна… – Она замолчала, снова взглянув в его лицо.

– И ты права, я понял, что способен противостоять злу.

– Ты способен на многое, Марти. Иногда мне кажется, что ты можешь все. От этого мне становится немного страшно. Ведь я могу так мало.

– Больше, чем тебе кажется, – улыбнулся он в ответ. – Ну что, я заеду за тобой вечером?

– Я буду ждать.

Они не знали, что из окна небольшой кухни, забыв про остывающий кофе, на них смотрит мама Мелани. А на подоконнике, обвив ноги пушистым хвостом, сидит и, кажется, тоже наблюдает за молодыми людьми когда-то маленький смешной котенок, с трудом взбиравшийся вслед за Мелани по ступеням крутой лестницы. Теперь котенок превратился в красивую, гордую, грациозную кошку.