Толчки

Вопрос предназначался кому-то за моей спиной. Я обернулся. Юра стоял на борту катера, и что-то сбрасывал Арчи, который стоял на берегу. Из-за темноты я не мог понять что именно. Да и сами ребята для меня, в тусклом лунном свете, выглядели как два расплывчатых силуэта. От парней слышался только шелест полиэтилена. Видимо то, что сбрасывал Юра, Андрей раскладывал по пакетам.

– Почти закончили, – откликнулся Андрей. – Две упаковки уже готовы, можете разбирать.

– Класс, – сказал Каспер, подходя. – Тогда эти два возьмем мы с Максом, а эти два возьмут Андрюха и новенький.

Андрей подошел к нему и взял два пакета. Каспер сказал ему:

– Увидимся через полтора часа.

Тот в ответ кивнул и пошел ко мне. Он протянул мне пакеты. Я взял один и вопросительно посмотрел на Андрея. Он многозначительно сказал:

– Нет уж. Я – мозг нашей операции. Ты – руки.

– Какой ты хитрый! – выдохнул я, но пакет все-таки взял.

– Дэн, стой! – крикнул Юра с катера.

Я обернулся.

– Свитер сними, – сказал он.

– А это обязательно? – я поморщился.

– Да, – ответил Юра.

Я отцепил с воротника очки и положил их на землю. Затем стянул с себя свитер. Холод обволок меня со всех сторон.

И мы пошли прочь от катера. Я надеялся, что Андрей знает, куда мы держим путь, потому что я лично понятия не имел. Мы пошли вверх по насыпи, что тянулась вдоль берега. Поднявшись, мы уперлись в стену деревьев. Благо, это не была непроходимая чащоба. Нам потребовалось каких-то пять минут, чтобы преодолеть ее. Ориентиром нам служил свет, который мы увидели, как только поднялись по насыпи. Когда мы преодолели рощу, выяснилось, что это был свет уличного фонаря. Мы вошли в Эльвацк. Видимо, улица, на которую мы вышли, была подобием нашей кольцевой, опоясывающей весь город. Андрей остановился прямо на краю рощицы. Он вытащил из кармана бумажку, которую ему дал Каспер и прочитал: «Шишкинская улица, 19, квартира 8. Домофон *104#19».

– Дело за малым, – сказал я. – Осталось найти Шишкинскую улицу, делов-то!

– Ага, – ответил Андрей.

Мы направились к ближайшим домам. На одном я усмотрел табличку с названием улицы. Но это была не Шишкинская. Это был Рубиновый проспект.

– Тебе только одну бумажку дали? – поинтересовался я у Андрея.

В ответ тот выудил еще две такие же бумажки. На первой было написано: «Земляничный бульвар, 32, квартира 12. Домофон *593#29». А на второй значилось: «Рубиновый проспект, 21, квартира 16, домофон *951#12». «Прекрасно», – подумал я. «С Рубиновым нам повезло. Осталось понять, где нужный дом». На висевшей на ближайшем доме табличке, был номер 15. Сначала мы решили пройти дальше вправо, чтобы посмотреть номера следующих домов с той стороны. Через пару десятков метров Рубиновый проспект пересекала улица имени Октябрьской Социалистической Революции. Ряд фонарей тянулся вдоль это улицы, казалось, до самого горизонта. Прямо за ней был дом под номером 17. Не веря своему везению, мы пошли дальше. Идти было недалеко, но мою правую руку оттягивал пакет. Пакеты я нес в обеих руках, но один был намного тяжелее второго. Я заглянул в тот, что тяжелее. Там лежали три маленькие колонки. А в другом лежали листы бумаги, свернутые в трубочку, которую, видимо, придавило.

– Андрюха, а что в пакетах? – спросил я.

Тот шел впереди меня на несколько шагов и, не оборачиваясь, ответил: «Спецэффекты». Этот ответ мне ничего не дал. Дойдя до следующей улицы, пересекающей Рубиновый проспект, я заметил одну странную вещь: на этих улицах нет машин. У нас даже в темное время суток машины ездят. Люди особенно не гуляют – это да, но кто помешает проехать машине? А здесь я пока не увидел ни одной. За улицей имени Гаврилы Загневского был дом номер 19. Под табличкой я увидел какой-то странный знак, нарисованный из баллончика. Я не понял даже, что он собой изображает.

– Андрюх, подойди, пожалуйста.

Он подошел, я кивнул на этот символ:

– Что это означает?

Он невозмутимо поднес левую руку к знаку, и левая его часть оказалась скрыта от меня. Теперь на стене была только латинская буква «R». Затем он убрал руку и я увидел, что левая часть это та же самая буква «R», только в зеркальном отображении. Но он так и не сказал мне, что это значит. Я испытующе посмотрел на него. В ответ он произнес только одно слово: «РедРайт». «Мог бы и сам догадаться», – подумал я. Ну, а следующий дом был именно тем, что нам было нужно. Со стороны проспекта никаких подъездов не было, поэтому мы решили зайти со двора. Изнутри двор был точно таким же, как и у нас в городе. Да и в целом дома были столь же обшарпаны и имели такой же отвратительный вид, как и те, что были в Хеймсфальске. В этом плане наши города почти не отличались.

– Эй! – вполголоса позвал Андрей.

Я беглым взглядом осмотрел окна. Свет горел только в нескольких окнах на весь двор. Было уже без двадцати двенадцать, так показывали часы, висевшие на стене дома. Пока я проверял местные окна на признаки жизни, Арчи набирал код. Когда он закончил, дверь с пиликаньем открылась. Мы вошли внутрь. Судя по табличке, которая висела рядом с дверью подъезда, квартира номер 16 была последней в доме. Мы поднялись на самый верхний, четвертый этаж по лестнице. 16-ая квартира находилась прямо перед нами.

– Поставь пакеты, – сказал Андрей еле слышно. – Сейчас мы с тобой будем делать грандиозный шухер.

Он засунул руку в самый легкий пакет, и выудил оттуда одну бумажную «трубочку». Затем он влез в другой пакет и достал оттуда колонку.

– Будь другом, – сказал он. – Сбегай вниз и посмотри, горят ли окна на четвертом этаже.

Он дал мне бумажку с кодом от домофона. Я молниеносно сбежал вниз и выскочил из подъезда. Отойдя на пару шагов от двери, я посмотрел вверх. На четвертом не горело ни одного окна. Зато одно горело на втором. Я хотел было зайти, но тут мне в голову пришла одна мысль. Я побежал вдоль стены дома и выскочил из двора. Подъезд, в котором оказалась нужная квартира, был самым первым, поэтому окна запоминать не пришлось. Но и со стороны проспекта окна не горели. «Ну и рано же они засыпают», – подумал я и поспешил обратно в подъезд.

– Ну? – спросил Андрей, когда я взбежал к нему.

– Не горят, – сообщил я, слегка запыхавшись.

– Тогда сейчас будет смертельный номер.

Он вытащил из заднего кармана маркер белого цвета и подошел к двери. Я молча наблюдал за ним. Андрей вывел на черной двери следующую фразу: «Это он виноват». Дописав, он тут же спрятал маркер обратно в карман. Потом, уже из переднего кармана, он достал зажигалку.

– Как говорил Гагарин: «Поехали»! – сказал он и, перевернув «трубочку», поднес к ее низу зажигалку.

– А что это? – спросил я.

– Никогда в детстве не делал дымовуху из селитры?

– Нет… – слегка смутился я.

– Тогда у тебя есть шанс наверстать. Закрой нос.

Я подчинился. Андрей держал зажженную зажигалку под «дымовухой» недолго. Уже через несколько секунд из нее начал сочиться дым. Но он шел все мощнее и мощнее. Андрей сначала поводил им под дверью 16-ой квартиры, потом положил в центре лестничной клетки. К тому времени дым пошел с большей силой. Я почувствовал тяжесть в ногах. И то как сердце бьется уже где-то в животе. Такого у меня давно не было. Я всегда называл это «ощущение приключения». Держу пари, у меня даже руки затряслись.

– А где колонка? – спросил я.

– А вот это, друг мой, финальный штрих, – сказал он. – Погнали отсюда!

И мы побежали по лестнице вниз. На лестничном пролете между этажами было огромно окно. Андрей выудил белый маркер и написал огромными буквами: «Открой окно, дурак!» и пририсовал три стрелки, указывающие на окно. Когда мы выбежали из подъезда, Андрей достал свой телефон и сказал:

– Три, два, один, – и нажал что-то.

В то же мгновение тишину ночи разорвал чудовищный звук. Это было нечто похожее на пожарную сирену, только с добавлением звуковых эффектов. Для нас, стоящих на улице этот звук звучал приглушенно, но вот как это ощущалось жильцам… Трудно даже представить. Я смотрел на окно последнего лестничного пролета. По сравнению с остальными оно было намного светлее. Если остальные окна казались черными, то это казалось серым. Со стороны подъезда послышались крики, стоны, охи. Кто-то заорал: «Открой окно, дурак!». Мы с Андреем дружно заржали. В тот момент меня переполнял восторг. Восторг от того, что я участвовал в этом. Что я, наконец-то, перестал быть сторонним наблюдателем, а сам что-то сделал. Окно на четвертом этаже распахнулось и на улицу повалил дым. Через несколько мгновений из открывшегося окна вылетела наша «шашка». Она приземлилась в двух метрах перед нами, в полете оставляя за собой дымовой шлейф. С площадки четвертого этажа послышался крик: «Да выключите кто-нибудь эту сирену!». Меня вдруг осенило:

– Андрюх, а как она выключается?

Он, все еще посмеиваясь, ответил:

– Вручную – никак. Арчи там пошаманил. Только если я ее отключу с телефона, – он помедлил. – Или они ее сломают.

И, словно в подтверждение его слов на четвертом этаже послышался треск, и звуки смолкли. Андрей слегка толкнул меня в плечо:

– Пойдем дальше. Какой там адрес?

– Так у тебя же бумажка.

– А, точно, – сказал он и полез в карман.

– Эй, вы! – раздался крик со стороны дома.

Мы синхронно посмотрели в ту сторону. Из окна четвертого этажа выглядывал мужчина лет пятидесяти и смотрел прямо на нас.

– Это вы сделали? – проорал он.

– Без обид, папаша! – весело крикнул Андрей в ответ. – Вы у соседа из шестнадцатой поинтересуйтесь!

– Я живу в шестнадцатой! – проревел он.

Мне стало слегка не по себе. «Неужели информатор ошибся с квартирой?», – промелькнула у меня в голове шальная мысль.

– Тогда у сына своего спроси! – ответил Андрей. Судя по тону, ему слова мужчины тоже пришлись не по душе.

– Ну, вот я сейчас спущусь! – он скрылся в окне.

– Бежим! – повернулся Андрей ко мне. – Я примерно помню, где здесь Земляничный бульвар.

И мы сорвались с места. Андрей бежал немного впереди меня, потому что в нашем тандеме он единственный знал дорогу. По крайней мере, делал вид, что знал. Выбежав со двора, мы оказались на небольшой улочке. На ближайшем указателе я прочитал название: «Красногвардейская».

– Нам дальше, – выдохнул Андрей и мы продолжили путь.

Пока я бежал за Андреем, я не переставал крутить головой и осматривать все, что попадало в мое поле зрения. Этот район города был до того похож на нашу «клетку», что я за каждым поворотом ожидал увидеть свой двор. Но его, к сожалению не виднелось. Главное отличие от «клетки» составляли граффити RedRight, нарисованные везде. За созерцанием окрестностей я и не заметил, как мы пробежали пять дворов, и оказались как раз на Земляничном бульваре. Ближайший к нам дом имел номер 26. Бежавший впереди меня Андрей остановился и согнулся пополам. Я тоже затормозил и оперся о стенку. До этого момента я и сам не понимал, насколько запыхался. Легкие буквально горели, а каждый вздох царапал горло. Немного отдышавшись, я спросил:

– Слушай, а зачем ты тогда написал «Открой окно»?

Спрашивал я не из любопытства. Мне просто захотелось нарушить неловкую тишину, которая повисла в воздухе.

– А ты бы хотел, чтобы они там задохнулись? – спросил Андрей серьезно.

Я, не ожидавший такого нападения, стушевался.

– Да нет… Не хотел бы…

– Вот и не задавай тупых вопросов, – отрезал он.

– Я не хотел тебя обидеть, – я жаждал реабилитации. – Просто спросил…

Он стрельнул в меня глазами. Вид у него был страшный: глаза блестят, губы превратились в тонкую линию, а из ноздрей, казалось, сейчас пойдет пар. Я инстинктивно прижался к стене. Если бы он захотел подраться со мной, хоть повод был довольно странный, то бежать мне было бы некуда – он был слишком близко.

– Мы пришли просто поприкалываться, – сказал он со злобой в голосе. – Трупов нам не надо. Понял?

Я молча кивнул. Его глаза моментально потухли, и он стал таким, каким был до того, как мы устроили диверсию – тихим и безэмоциональным. Отвернувшись от меня, он зашагал вдоль дома. Я тихонько последовал за ним. Шли мы молча. После нашей перепалки, я боялся что-либо говорить.

Улица, по которой мы шли, была безлюдной. И окон на ней горело еще меньше, чем на Рубиновом проспекте. В Хеймсфальске тоже был комендантский час и по вечерам толпы на улицах встречаются редко, но наш город не вымирает с наступлением темноты! У нас вечером запросто можно встретить гуляющих людей, а машины у нас ездят круглосуточно. Здесь же мимо нас, пока что, не проехало ни одного транспортного средства. Все машины, которые я видел, стояли припаркованные.

За этими рассуждениями я не заметил, как натолкнулся на Андрея. Тот стоял, как вкопанный.

– Ты чего? – спросил я, в недоумении.

– Уходим во двор. Быстро, – тихо сказал он и рванул с места.

Помедлив секунду, я посмотрел в ту же сторону, что и он. Там стояла полицейская машина с зажженными фарами. Благо, она стояла задом к нам, и сидящие внутри вряд ли нас видели. Но рисковать мне не хотелось. Я побежал вслед за Андреем. Двор, в котором мы оказались, почти ничем не отличался от предыдущего, на Рубиновом проспекте. Забежав во двор, я увидел, что Андрей пошел вдоль стены к ближайшему подъезду. Он остановился перед входной дверью, несколько секунд посмотрел на что-то и, повернувшись ко мне, помотал головой. «Дальше», – сказал он почти шепотом и указал мне за спину. Я развернулся и пошел к другому подъезду. На специальной табличке были номера квартир с 33 по 48.

– Пойдем дальше, – раздался у меня за спиной тихий голос.

Я аж подпрыгнул. Андрей подошел настолько неслышно, что я не заметил, как он оказался прямо у меня за спиной. В следующем подъезде были квартиры с 17 по 32. А, значит, следующий был тем, который мы искали.

– Сразу вытащи игрушки, – предупредил Андрей, подходя к двери.

Я поставил пакеты на землю, достал из одного миниатюрную колонку, а из второго вытащил «трубочку». Взяв все это в одну руку, а другой захватив пакеты, я направился к двери. Андрей меня уже ждал. Он придержал дверь, пропуская меня вперед, а затем вошел и сам. Поднимаясь на третий этаж, никто из нас не вспомнил о том, чтобы проверить свет в окнах. Мы, впоследствии, об этом очень сильно пожалели.

Когда мы были на пролете между вторым и третьим этажами Андрей остановился. Он выудил из заднего кармана тот же маркер и написал под стеклом в пролете: «Открой окно!» и нарисовал три стрелки, указывающие на это самое окно. Я было хотел подняться наверх, но рука Андрея остановила меня.

– Стой, – сказал он. – Что-то здесь не то. Подожжем здесь.

Я пожал плечами: «Как скажешь». Андрей достал зажигалку и повторил действие, которое делал в подъезде на Рубиновом проспекте. Когда из «трубочки» повалил дым, он, поднявшись на две ступеньки, мягко подкинул ее на пол лестничной клетки. Она упала и откатилась к стене. Затем он взял у меня колонку и тем же движением отправил ее на этаж. «Уходим», – сказал он нервно и слегка толкнул меня в направлении лестницы. Я уже спустился на второй этаж, когда почувствовал, что Андрея рядом нет. Обернувшись, я увидел, как он что-то пишет на стене, рядом с надписью «Открой окно!». Когда он закончил и отошел, мне открылась надпись: «В этом виноват ваш сосед из 12 кв.», написанная немного кривым почерком. Андрей посмотрел на меня, как на умалишенного: «Быстрей! У нас времени нет!», – яростным шепотом сказал он. Лестница, в это время, начинала заполняться дымом. Мы побежали вниз.

– Да что случилось? – спросил я на бегу.

Во мне начала скапливаться нервозность. Андрей не ответил. А мне на ум пришли слова Юры.

«РедРайт крышуют чертовых японцев. Если мы что-нибудь сделаем японцам, то потом нам стопудово прилетит что-нибудь от правых»

«Обычно, на забивы приходят с голыми руками, но эти приходили с дубинками и кочергами.

Вот почему мои плохие мысли сбываются чаще, чем хорошие? Что за вселенская несправедливость? Андрей открыл входную дверь и замер на пороге. Я выглянул из-за его спины. К подъезду, с той же стороны, с которой пришли мы, шло несколько парней. Только если мы шли по тропинке, то они шли прямо по дороге, не боясь, что их собьют. Я смотрел на них буквально секунду, но успел слегка разглядеть их одежду. Она состояла из белых кроссовок, джинсов, черных свитеров с чем-то красным на правом рукаве. Держат ли они что-то в руках, я заметить не успел. Андрей молниеносно закрыл дверь и, развернувшись, прошел мимо меня. Я последовал за ним.

Справа от лестницы, что вела к квартирам первого этажа, была стена, а вот слева была решетка. Эта решетка упиралась в железную дверь, закрытую на чуть ли не амбарный замок. Андрей, поднявшись на пару ступенек по лестнице, стал лезть между прутьями решетки. Благо, расстояние там было не таким большим, а Андрей был достаточно тощим, чтобы там пролезть. Когда все, кроме головы, было там, он посмотрел на меня и яростно прошептал: «Быстрее! Лезь за мной!». Меня долго уговаривать не пришлось. Сначала я спустил ему пакеты с «игрушками», затем полез сам. Когда я засунул в просвет между прутьями одну ногу, до моего слуха донесся уже знакомый мне звук сирены. Только в этот раз он был громче, потому что я находился гораздо ближе к источнику шума, чем в прошлый раз. Протискиваться через решетку оказалось несложно, но когда мне осталось протиснуть только голову, я повернул ее набок. Прутья проехались по моим ушам, сбив с них очки. Я и забыл про них! Уши мои запылали. Но это было еще не все. Вслед за очками на ступеньки полетела кепка. Я протянул руку, чтобы ее забрать и в этот момент раздался еле слышный звонок домофона. Это не был звук открытия двери, а лишь звук звонка. Я, которого и так трясло от оглушительного звука сирены, судорожно схватил кепку с очками, и быстро просунул руку обратно. Как только я это сделал, чья-то рука потянула меня влево. Я чуть не упал, потому что, как выяснилось, стоял на ступеньке еще одной лестнице, ведущей в темноту подвала. Пока схватившая меня за рубашку рука тянула мое тело вниз, я пытался как можно быстрее перебирать ногами, чтобы не упасть. Когда мы оказались в самом низу, я упал на одно колено. А рука Андрея прижалась к моему рту, не давая издать ни звука. И, надо сказать, очень во время, потому что возглас негодования так и норовил сорваться с моих губ. Несколько секунд мы сидели тихо, пока над нашими головами слышались крики и ругательства – жильцы уже повылезали из своих квартир, услышав шум. Затем послышался звук открытия двери. В подъезд ворвались те, кого я узрел пару минут назад.

– Найду – кадыки повырываю, – прорычал один из них, поднимаясь по лестнице.

Судя по тому, как содрогался потолок над нами, они прыгали через ступеньку. По их крикам можно было понять, в какой момент они добрались до третьего этажа. Как только они оказались там, послышался треск и сирена стихла. Тот, что обещал вырвать нам кадыки, сейчас с угрозой в голосе вещал:

– Всем разойтись по квартирам! На дворе комендантский час или вам напомнить, что бывает с нарушителями? – по голосу он был явно взрослее меня и Андрея.

– Парень, так ведь мы не специально, ты же видишь… – ответил ему мужской голос неуверенно.

Послышался вскрик. Как будто кого-то ударили.

– Я в курсе, что это не вы, – ответил вошедший безразлично. – С ними мы разберемся. Ваша задача – сидеть тихо.

– Что же вы делаете! – послышался исступленный женский крик. – Зачем ты ударил моего мужа?!

Теперь я различил звук, чем-то похожий на плевок.

– Идите спать, дамочка. Саня, подойди сюда. Ты их рассмотрел?

– Н-нет, – послышался в ответ робкий голос.

Обладатель этого голоса был, наверное, моим ровесником. Или, может, немного старше.

– Один бросил сюда д-дымовуху, – сказал он, слегка заикаясь. – А п-потом колонку. Но он раз-зговаривал с кем-то. Я т-точно слышал.

По голосу слышалось, что он боялся тех, с кем говорит. И заикался он больше от страха, нежели от проблем с дикцией. Я почувствовал, что рука убралась с моего рта. «Сиди тихо», – услышал я над правым ухом тихий голос Андрея. В подвале было темно, хоть глаз выколи. Единственный свет лился сверху, сквозь решетку, через которую мы и забрались сюда. Я попытался взять пакеты, но Андрей остановил меня:

– Они слишком шумные. Если эти ублюдки услышат нас – то это все. Их как минимум шестеро. Нас двое. Какие у нас, по-твоему, шансы?

– Никаких.

– Правильно. Давай лучше подождем, пока они уйдут. Тогда и мы пойдем.

А наверху, тем временем, диалог уже закончился. Я услышал, как один из пришедших, не тот, который раньше разговаривал с жильцами, а другой, читает нашу надпись:

– Виноват ваш сосед из 12 квартиры. Саня, про тебя пишут!

– Это точно толчки. Другим не резон это делать, – ответил тот, что обещал вырвать нам кадыки.

– Так и где они? Толчки твои? – спросили у него.

– А я знаю?! – злобно ответил он. – Видимо, уже смотались отсюда. Ничего, ты нам адреса своих пацанов скинул, туда наши уже идут. Если что – мы их выловим. Много их быть не должно. А даже если много… – он не закончил.

Несколько секунд продолжалось молчание. Затем кто-то спросил:

– А вы в подвале смотрели?

Я похолодел. Эта фраза была равносильна приговору. Если бы я не стоял на одном колене, то точно бы рухнул, потому что ноги мои сделались ватными. Андрей еле слышно обошел меня и залез под лестницу. Я пошел за ним. Пакеты лежали за углом, просто так их увидеть было нельзя. Но если кто-то захочет спуститься в подвал, то не заметить их он не сможет.

Сверху послышались приближающиеся шаги.

Скорость, с которой надвигались люди сверху, повергла меня в ужас. Я взглянул на Андрея. Тот, хмурясь, смотрел на меня. Он сделал едва заметное движение головой и одними губами сказал: «Быстро иди сюда». Через секунду мы уже вдвоем сидели под лестницей. Те, кто бежал к нам с четвертого этажа остановились. Внутри у меня все бурлило.

«…но эти приходили с дубинками и кочергами»

«Представь, что такое получить кочергой по хребту», – вспомнились мне слова Юры, сказанные мне на лодке. Меня передернуло. Андрей слегка ткнул меня в бок.

Над нами тем временем все стихло. После топота, который издавали те, кто был сейчас над нами, казалось, что я попал в вакуум. Тишина давила на уши, меня раздирало изнутри от адреналина, вызванного страхом.

– Они там, – прозвучал голос прямо надо мной.

Я содрогнулся. Если этот парень сейчас полезет в подвал…

– Да нет там никого, – ответил ему другой голос с ноткой скепсиса. – Они давно смылись через подъезд.

Послышались удаляющиеся шаги. В сантиметре от моего уха раздался едва различимый шепот Андрея:

– Уходим, только тихо.

От неожиданности я отшатнулся и полетел наземь. Я крутанулся на носках и упал на вытянутую руку.

– Там кто-то есть! – сверху снова послышался голос.

Я посмотрел на Андрея. Он, с идеально круглыми от ужаса глазами, одними губами выговорил: «Идиот». Несколько секунд стояла тишина. Затем послышалось пиликание домофона и открытия входной двери.

– Это мыши. Пойдем уже, – и, после недолгой паузы, добавил: – Оставим здесь одного на шухере, на всякий пожарный.

Снова тишина. Затем опять удаляющиеся шаги. И звук закрытия входной двери. Я поднялся и пошел за пакетом.

– Стой! – шепотом сказал Андрей. – Они одного оставили.

Я застыл. Но мне тут же пришла в голову мысль:

– Если они его оставили здесь, то ты только что спалился. А если он снаружи, то он нас не услышит.

И продолжил путь к пакету. Он заметно облегчился с тех пор, когда я его взял из рук Юры на берегу. Взяв пакет, я осмотрелся. Подвал представлял собой коридор, начинавшийся с темной комнаты слева от меня. А справа от меня был длиннющий проход. Коридор был освещен только теми осколками света, которые просачивались в него из подъездов. Конца его видно не было, так что казалось, что он уходил в пустоту. Вдоль стен тянулись трубы, видимо, обеспечивающие местных теплыми батареями и горячей водой в кранах.

Андрей молча прошел мимо меня. Он направился по коридору направо, игнорируя комнату, что была слева от меня. В темноте, на фоне слабого света из подъездов, я видел лишь силуэт Андрея. Он сделал несколько шагов и споткнулся. Придя в равновесие, он повернулся ко мне и произнес:

– Можешь включить фонарик?

Через секунду подвал озарил яркий свет. Я сощурился и постоял несколько мгновений, ожидая, пока глаза привыкнут к новому освещению. Андрей же, невозмутимо шел вперед. Земля под его кроссовками издавала какой-то странный звук, похожий на хруст.

Дождавшись, когда мои глаза попривыкнут к фонарю, я пошел за ним. Шли мы молча, отчего мне было неловко. Я хотел что-то сказать, хоть что-нибудь, но не мог придумать, что именно. Вдруг мне в голову пришла одна мысль:

– Как-то быстро они нас нашли. Странно, правда?