Субстанция

Поняв, что искать здесь больше нечего, капитан и пилот повернули назад к вертолёту, когда неожиданно что-то просвистело в воздухе, будто стрела. Иванченко с удивлением, застывшим на лице, потянулся рукой, чтобы вытащить из спины какой-то предмет, напоминавший то ли первобытный дротик, то ли очень длинный шип какого-то диковинного растения, но не достал, покачнулся и упал на руки капитану, едва успевшему его подхватить. Второй «дротик» пролетел в десяти сантиметрах от головы Новикова, с громким стуком отскочив от металлической обшивки вертолёта. Краем глаза капитан заметил какое-то движение возле края источника. Положив заметно отяжелевшее тело пилота, он в изумлении увидел нечто такое, чего ему не приходилось видеть даже в самых жутких снах.

***

Солдаты, вернувшись на базу, пребывали в довольно угнетённом состоянии духа и убивали время как могли. Лихов с Галкиным обменивались со Стекловым предположениями о том, что случилось с профессором и что ждёт опасного учёного, когда капитан отдаст его в руки военных, было ли всё это запланировано изначально со стороны высшего руководства и вообще, не масон ли, часом, старый биолог, претворяющий в жизнь коварные замыслы всемирной масонской ложи против Российской империи (в отсутствие капитана можно было нести какую угодно чепуху, и Стеклов в этом молодым солдатам не мешал, помня о главном наказе старшего по званию – главное, чтобы не было бунта). Рядовой Михеев незаметно проник на кухню и решил проверить содержимое одной из консервных банок, вскрыв её своим раскладным ножом. То, что было в банке оказалось абсолютно несъедобной мясной смесью, источавшей жуткий тошнотворный запах тухлятины, и Михеева едва не стошнило прямо на плиту.

Рядовой Семёнов, которому надоел скучный и наивный «базар» своих товарищей по оружию, решил прогуляться, немного размять конечности и заодно проконтролировать ситуацию вне стен базы. Подмигнув Стеклову, он прихватил с собой автомат и вышел из здания. Вокруг не было ничего подозрительного, в небе дружелюбно светило вечернее солнце и носились с жалобными криками чайки. За несколько прошедших часов ветер стих, и небо заметно просветлело, местами радуя глаз яркой синевой. Прошло всего несколько минут, как Семёнов увидел приближающуюся фигуру того, кого уж точно не ожидал увидеть без конвоя. И тем не менее, этот высокий сутулый человек в чёрном пальто был один. Профессор Ливанский целенаправленно приближался к базе и не остановился даже тогда, когда его строго окликнул рядовой. Тяжело дыша и заметно прихрамывая, он прошёл мимо изумлённого Семёнова, даже не посмотрев на него, и тяжело ввалился в дом. Рядовой в крайнем недоумении вошёл следом за ним, перекрыв ему на всякий случай путь к отступлению. Крыса сама вернулась в крысоловку, и дверца за ней захлопнулась.

При виде биолога, которому только что вовсю перемывали косточки, все трое военных встали со своих мест, удивлённо моргая, будто увидели нечто из мира иного, восставшее, чтобы забрать их, простых смертных, с собой.

– Профессор, – проговорил Стеклов. – Это вы?..

Старый учёный добрёл до кушетки и обессиленно завалился на неё, уставившись немигающим остекленевшим взглядом в обтянутый паутиной потолок.

– Где вы были?

Ливанский неподвижно лежал несколько минут, затем попытался встать, как будто опомнившись. Его взгляд приобрёл более осмысленное выражение, однако в нём сквозило что-то пугающее. Он угрюмо посмотрел на Стеклова из-под нависших бровей и произнёс:

– Закройте все двери и наглухо заколотите окна! Они были правы… Они пытались обороняться как могли, и с биологическим оружием это не связано.

В этот момент в комнату вошёл Михеев и тоже застыл, как статуя при виде профессора.

– Мы можем сопротивляться, – добавил тот. – У нас ещё есть четверо здоровых людей. Трое, к сожалению, уже не годны для длительной самообороны. Остаётся дождаться капитана и…

– Что ты имеешь в виду, чёрт тебя побери, старый хрен?! – воскликнул Галкин, держась одной рукой за ноющий бок. – Ты что тут творишь вообще, и кто тебе сказал, что ты имеешь право на голос?

Илья потянулся рукой до своего «калашникова», приставленного рядом к стене, но громкий возглас Стеклова заставил его остановиться:

– Рядовой, отставить!

Профессор оглядел всех присутствующих долгим мрачным взглядом и сказал:

– Я пришёл к вам сам. Но не для того, чтобы сдаться… Здесь на острове есть кое-что пострашнее, чем бациллы. Опасные твари… Я видел трёх особей, с одной из них справился сам.

– Чего-чего? Ну-ка, повторите, – в изумлении проговорил Галкин.

– На острове обитают хищные существа. Скорее всего, они всегда тут жили, вечно, с незапамятных времён. У меня есть предположение, что их среда обитания – местный термальный источник. Они не должны были покидать свою постоянную среду, но, видимо, что-то изгнало их из неё, и теперь они ползают по всему острову. Несколько особей точно.

– Что за твари? – спросил Стеклов.

– Червеподобные сущности, выстреливающие на расстоянии вот таким жалом, – он достал из кармана пальто точную копию такого же костяного шипа, который поразил его на пустоши несколько часов назад и подкинул Стеклову.

Солдаты собрались вокруг пилота, таращась на этот причудливый орган неизвестного существа. Выглядел он вполне естественно, и в то же время отталкивал одним своим видом.

Профессор продолжил:

– Некоторые виды животных используют подобное средство для самообороны или, напротив, охоты. Правда, я затрудняюсь назвать те, которые метают их как дротики или ножи. При попадании под кожу, очевидно, впрыскивается порция какого-то токсина, парализующего свою жертву. Я проверил его на себе, – старый учёный показал на свежую рану у себя на шее. – Токсин препятствует сворачиванию крови и в то же время парализует конечности. На время я оказался во власти одной такой твари, и она долго волокла меня по земле и камням, очевидно, к своему логову. Однако почему-то действие токсина ослабло, силы вернулись ко мне, и я успел ранить тварь, прежде чем она попыталась ужалить меня снова, – профессор с хмурой улыбкой извлёк из кармана скальпель. – А заодно отхватил ей жало, чтобы вы мне поверили. Впрочем, будьте спокойны, у неё ещё много точно таких же игл, заряженных очень быстродействующим препаратом.

На некоторое время воцарилась гнетущая тишина. В то, что говорил профессор было очень трудно поверить, однако все почувствовали, что его рассказ больше похож на правду, чем на ложь. Оставалось выяснить последнее.

– Профессор, – произнёс Стеклов.– У меня нет полномочий вести допрос, поэтому до появления каптиана Новикова вы можете мне больше ничего не говорить. Но если чисто по-человечески… Объясните, что вы затеяли, чёрт возьми!

– Это сложно, – ответил биолог со вздохом. – Боюсь, вы меня не поймёте.

– А если мы постараемся?

Профессор оглядел лица солдат: кое-кто из них был заинтригован, кое-кто просто напуган, кто-то в ярости, смешанной с тревогой. Но все они ждали от него откровенного ответа, что происходит?

– Среди вас трое раненых солдат, – наконец ответил Ливанский, указав по очереди на Семёнова, Лихова и Галкина. – Эти трое являются потенциальными жертвами штамма бактерий, который я выпустил на свободу. Теоретически этот штамм воздействует только через повреждённые участки на коже, раны, ссадины. Инкубационный период длится примерно от пяти до двенадцати часов. Затем начнётся общая интоксикация, на месте ран, через которые в организм попала инфекция, появятся карбункулы, специфические нарывы. Это будет наглядным свидетельством воздействия инфекции.

– И что… с нами будет? – обронил Семёнов.

– Должен сказать, что этот штамм смертелен. Он испытывался в лаборатории на животных, и во всех случаях наступила смерть. Довольно мучительная смерть. Оставалось только испытать его в полевых условиях и, возможно, скоро появятся результаты.

– От вашей отравы должна быть какая-то сыворотка, обязательно должна быть! – произнёс Стеклов. – Вы ведь не собирались просто убить этих троих молодых парней, которые и пожить-то ещё не успели? За такие дела, знаете ли, полагается трибунал.

– Да, есть противоядие. Но в этот раз я не взял его с собой. А трибунала я не боюсь, – усмехнулся биолог. – Вы можете расстрелять меня на месте, но я слишком много повидал на своём веку, чтобы меня этим запугать!

– Если честно, я уже давно хотел это сделать, – воскликнул Галкин, вновь хватаясь за свой АК-74, но Стеклов снова его остановил:

– Нет! Самосуда не будет. Дождёмся капитана.

Профессор выглянул в окно через брешь между набитых досок.

– Они что, ищут меня на вертолёте?

– Да, – кивнул пилот. – И должны были уже давно вернуться.

– Надеюсь, они не стали приземляться у источника.

Все вопросительно посмотрели на Ливанского.

– Я уже сказал, что всем нам грозит. Есть ещё одна опасность, кроме смертельных спор. Или вы забыли? Шевелитесь! Ищите доски, укрепляйте наше убежище, сделайте из него крепость!

– Профессор, – сказал Стеклов. – У вас есть оружие?

– Только одно, – проговорил биолог, бросая на стол скальпель.

– Лады! Вы арестованы и до возвращения капитана Новикова будете изолированы от всех. Семёнов, насчёт досок, наверно, хорошая идея. Отведи профессора… ну хотя бы на кухню и заколоти за ним дверь.

***

Над островом снова собрались тучи, скрыв солнце, а спустя ещё немного времени начали сгущаться сумерки. На базе все приуныли и разбрелись по разным углам. Капитана всё ещё не было. Рация молчала. Стеклов уже начал подумывать о том, чтобы идти искать вертолёт, однако леденящий кровь рассказ профессора Ливанского о жутких тварях, ползающих по острову, отбивал у него охоту даже выходить наружу из здания. Он вертел в руке странный шип – жало неведомого существа, сравнивая его со скальпелем профессора, и пришёл к выводу, что жало выглядело даже более внушительно, словно обрубок какого-то стилета огромного доисторического паука или скорпиона. При желании, его можно было бы использовать даже как заточку, настолько острым был наконечник костяной иглы, использовавшейся, как утверждал биолог, для впрыска парализующего токсина.

Отложив жало в сторону, он внимательно посмотрел на Галкина. Тот занял табурет в углу комнаты и тихо сидел с мрачным видом, скрестив руки на груди. Рядом стоял его автомат, с которым вспыльчивый юноша уже, можно сказать, сроднился. Неожиданно пилоту пришла мысль о том, что от профессора, собственно, схлопотал больше всех как раз тот из четверых солдат, который был с ним особенно не сдержан и держался наиболее вызывающе.

– Все нормально? – спросил Степан.

– Чего? – отозвался рядовой.

– Как ты себя чувствуешь?

– Нормально, – хмуро ответил Галкин.

– Не волнуйся, всё обойдётся, скоро вернётся капитан с Иванченко, вас быстренько переправят в медчасть и дадут вакцину, или что там у них от этой дряни.

– Я и не волнуюсь, – как-то неуверенно произнёс солдат, потупив взгляд.

Неожиданно Семёнов вскочил с места, бросившись к окну, и воскликнул:

– Я что-то слышал!

Остальные солдаты тоже с любопытством стали вглядываться через просветы в окне. Лихов оторвал одну из досок, однако в сумерках нельзя было рассмотреть ничего определённого. Площадка перед домом как будто была чиста, подозрительный шорох, который явно расслышал Семёнов, стих, и лишь в потемневшем небе с тревожными криками носились морские птицы.

– Ну что там? – спросил Стеклов.

Вместо ответа Семёнов схватил автомат и выскочил из здания. Он вглядывался в полутьму, и неожиданно ему почудилось какое-то смутное движение поодаль, в зарослях тёмно-зелёного стланика. К нему присоединился Михеев.

– Эй, кто идёт? – крикнул Семёнов, вглядываясь в заросли кустарника.

В ответ они услышали странный громкий пронзительный стрекот, как будто на вопрос солдата ответил какой-то местный диковинный огромный сверчок. Внезапно стрекот стих, в воздухе что-то просвистело, и Михеев с криком пошатнулся, схватившись за грудь. Он повернулся и сделал несколько неверных шагов обратно к входной двери, споткнулся и распластался на земле. Семёнов перевернул его на спину и в ужасе воззрился на предмет, торчавший из груди солдата. Это было точно такое же жало, какое продемонстрировал им профессор. Стеклов уже был рядом с ними и, моментально оценив обстановку, подхватил Михеева под руки и затащил в дом. В тишине снова раздался уже знакомый стрекот, и Семенов сделал короткую очередь наугад туда, где он в последний раз видел движение.

Неожиданно новый стрекот раздался совсем близко, слева от него, из-за угла здания. Семёнов повернулся на звук и увидел тварь на расстоянии всего пяти-шести метров от него. Это был монстр высотой не больше метра, но ужасно отвратительный и грозный с виду. Самое страшное, что в его облике было как будто что-то внеземное, абсолютно неестественное для любого из видов животного царства, обитающих на Земле, по крайней мере, так показалось рядовому. В облике существа было что-то от змеи, червя и какого-то гнусного пресмыкающегося, вращавшего множеством очень гибких и длинных, как хлысты, отростков. Интересно, что нигде не было видно глаз или каких бы то ни было органов зрения. И тем не менее, почему-то Семёнову показалось, что существо его «видит» или хотя бы осведомлено о его присутствии. Словно в доказательство этого, тварь резко взмахнула одним из отростков, на конце которого темнело остриё такого же костяного стилета, которое только что впилось в тело его сослуживца, и жало, сорвавшись с щупальца, словно небольшой кинжал промелькнуло мимо уха Семёнова.

«Промазал!» – пронеслась у него в мозгу радостная мысль, и он разрядил половину магазина автомата прямо в тварь.

***

Капитан Новиков успел затащить тело Иванченко в вертолёт и закрыл за собой люк в тот самый момент, когда существо полностью вылезло из источника и, видимо, серьёзно приготовилось к нападению. Из иллюминатора вертолёта его было прекрасно видно. Это было нечто уродливое и жуткое, напоминающее то ли змею, то ли кальмара, то ли осьминога, то ли сразу всё вместе взятое – какого-то омерзительного мутанта, обладающего множеством щупалец, усиков и ещё каких-то очень гибких отростков с жалом на конце.

Медленно и осторожно существо выползло на берег горячего источника и, немного помедлив, будто размышляло о дальнейших планах, ползком, точно змея, двинулось к вертолёту. Довольно быстро достигнув своей цели, оно начало ощупывать обшивку винтокрылой машины, словно пытаясь найти какую-то щель, чтобы заползти внутрь. Но люк была наглухо задраен, а стёкла иллюминаторов достаточно крепки, чтобы тварь могла их выдавить своими щупальцами.

Первые минуты капитан был вне себя от ужаса, но заметив, что все попытки существа проникнуть внутрь машины безуспешны, немного успокоился и перевёл внимание на пилота. Первым делом он аккуратно извлёк жало у него из спины. Иванченко был совершенно недвижим, глаза полураскрыты, лицо бледное, как полотно. Он напоминал мертвеца, но капитан нащупал у него пульс. Было похоже, что пилот совершенно парализован, но тем не менее, кровь продолжала пульсировать, а сердце биться.

– Держись, парень, – сказал Новиков, сжав ему руку.

Капитан с досадой посмотрел на приборную панель вертолёта – это было для него всё равно что тёмный лес, – даже если бы он попробовал взлететь один, то скорее всего, не справился бы с управлением. Он спросил себя, что он может сделать в этой ситуации? У него был пистолет и автомат, принадлежавший пилоту. Оружия достаточно, чтобы попытаться пристрелить тварь, и уйти за помощью, оставив Иванченко в закрытой машине. Но в этот момент в нём заговорил опытный военный: а что, если существо окажется проворнее и точнее его? Он уже стал свидетелем того, как тварь с какой-то сверхъестественной ловкостью поразила его товарища костяным шипом с расстояния в добрый десяток метров. Похоже, она тоже была неплохо вооружена, быстра и отнюдь небезобидна.

Капитан заметил, что тварь пропала из поля его зрения, видимо, забравшись под днище вертолёта и поджидая, когда он откроет люк. Судя по всему, природа одарила это дьявольское создание, устрашающую змееподобную субстанцию, обитающую на дне горячего или, сказать вернее, кипящего источника, впечатляющим охотничьим инстинктом. Или, возможно, попросту инстинктом самосохранения, не допускающим компромиссов и отметающим всякую возможность чужой жизни, кроме одной единственной, хотя бы в пределах этого пустынного острова.

Прошло ещё несколько минут, и Новиков, к своему ужасу, обнаружил, что тварь была отнюдь не одинока. Из-за близлежащего утёса появилось ещё одно существо, очень похожее на первое. С противоположной стороны, со склона вулкана сползало ещё одно, чуть поменьше, но не менее отталкивающее и жуткое. Первая тварь вылезла из-под днища вертолёта и двинулась навстречу своим мерзким собратьям. Через минуту они уже ощупывали друг друга

с помощью каких-то тонких гибких жгутиков, как будто общаясь, примерно так, как это делают некоторые насекомые. Видимо, обменявшись между собой какими-то необходимыми данными, они расползлись в стороны, причём было похоже, что каждое из существ заняло пост недалеко от вертолёта, затаившись, будто какой-то инопланетный снайпер, готовый снять чужака, едва он выйдет наружу из своего убежища. Всё это крайне не понравилось Новикову, и теперь он точно решил не торопиться покидать вертолёт.

Он схватился за рацию, когда Иванченко неожиданно подал первые признаки жизни. Пилот медленно, но верно приходил в себя. Казалось, скоро сложная ситуация разрешится сама собой. Ещё через пятнадцать минут он уже смог нормально двигаться и с ужасом оценил боевую обстановку в низине.

– Сейчас взлетим, – сказал он. – Всё будет нормально, капитан.

Новиков с удивлением посмотрел на Иванченко.

– Ты в порядке? Уверен, что не отключишься в полёте? Я бы этого не хотел.

Пилот нервно засмеялся:

– Не отключусь, пока мы не опустимся где-нибудь подальше от этого места.

Капитан промолчал. Его удивило одно – насколько слабым оказался тот яд, которым тварь парализовала пилота, ведь его действие нейтрализовалось даже меньше, чем за час.

Спустя мгновение вертолёт поднялся в воздух над кипящим гейзером, который с высоты птичьего полёта сам напомнил некую жутковатую субстанцию, клокочущую и пульсирующую в тени величественного вулкана, и его хищные обитатели вскоре скрылись из виду.

***

Солдаты с любопытством, страхом и отвращением осматривали изрешечённое тело червеобразной твари, успокоившейся навсегда, которое Семёнов бесстрашно затащил в дом за одно из щупалец. Юноша чувствовал себя героем, совершим какой-то невероятный военный подвиг, и остальные поглядывали на него с каким-то уважением. Казалось, даже Лихов переменил к нему своё мнение и больше не пытался его как-то уязвить. Мёртвую тушу отволокли подальше, но не спускали с неё глаз, как будто она ещё могла ожить.

В здании базы становилось всё темнее, и кто-то из солдат вспомнил, что видел в одном из помещений целую гору восковых свечей, очень старых, но ещё вполне пригодных в качестве источника света. Они тут же принесли свечи, расставив их по всей комнате, и зажгли. Теперь по крайней мере было светло.

После этого Стеклов объявил о своих планах: провести ночь в доме, выставив сменный караул у входной двери, дождаться рассвета и лишь после этого покинуть дом, поскольку уходить отсюда под покровом ночи небезопасно. Никто не посмел оспорить это решение, все понимали, что темнота благоприятствует тем опасным тварям, которые столь успешно нападали из засады, и Михеев, вот уже полчаса не приходивший в себя, был тому явным подтверждением. Прошло ещё минут пятнадцать, когда Галкин неожиданно пожаловался на сильный жар и головокружение. Его уложили на лежанку и влили в рот холодной воды из фляги. Через пять минут на всём его теле выступил пот, и его затрясло как в лихорадке.

– Неужели началось? – испуганно прошептал Семёнов.

– Приведите профессора! – крикнул Стеклов, и Лихов бросился на кухню.

Вскоре появился биолог, за ним следовал солдат, держа его на прицеле автомата. Ливанский даже не посмотрел на Галкина, мечущегося на кровати, а сразу прошёл в угол помещения, где лежали останки червеподобной твари, склонился над ними и начал пристально изучать.

– Профессор, – окликнул его Стеклов. – Нам нужна ваша помощь.

– В чем дело? – прорычал в ответ биолог, напоминая голодного пса, которого отвлекают от жирной мясной кости.

– Вы можете помочь Илье?

Ливанский быстро взглянул на больного, но тут же потерял к нему интерес, начав с интересом перебирать щупальца бездыханной твари:

– Я уже говорил вам, что ничем не смогу помочь. Он инфицирован, началась интоксикация. Кстати, довольно быстро, я даже не ожидал.

– Михеева ранила одна из этих тварей…

– Я не врач, чёрт возьми! – неожиданно взорвался профессор, оборачиваясь к Стеклову. – Скоро он придёт в себя… Да, скоро. И у меня есть версия, почему они нас не убивают, а лишь ненадолго лишают сознания. Хотите знать?

В этот момент входная дверь сотряслась от сильных ударов, и снаружи раздался знакомый им голос капитана Новикова. Семёнов быстро сорвал с двери наспех прибитую к раме доску и впустил его в дом.

Стеклов едва не потерял сознание от радости, впрочем, слишком недолгой:

– Мы уже думали, что не увидим тебя в живых!

Капитан хмуро оценил обстановку, пройдясь взглядом по лицам присутствующих, и вдруг сильно вздрогнул, заметив останки твари в углу, на которые отбрасывала тусклый свет дрожащее пламя свечи, отчего могло показаться, что конечности существа шевелятся, будто оно было живым.

– Вы убили его?

– Это Семёнов, храбрец, – с одобрением заметил Стеклов, и лицо рядового озарилось по-детски наивной гордой улыбкой.

Неожиданно Ливанский громко вскрикнул, схватившись за живот и падая на колени перед тушей твари. Его тело свело судорогой, он упал на четвереньки и отполз к дальней стене, откашливаясь и отрыгивая окровавленную рвоту. Около минуты он хрипел и стонал, пока наконец не изверг изо рта какую-то мерзкую сущность вроде огромного слизня. Профессор посмотрел на Новикова с выражением непередаваемого мучения на лице, затем весь передёрнулся, будто в агонии и застыл на боку в нелепой скрюченной позе.

Отвратительный слизняк неторопливо прополз по полу и начал подниматься по стене, видимо, используя какие-то присоски на своём брюхе. Все оторопело наблюдали за манипуляциями скользкой твари, не выказывая ни малейшего желания даже приблизиться к ленивому червю, порождённому самим профессором, и, возможно, он бы так и смог уползти довольно далеко, если бы капитан Новиков снова не взял ситуацию под контроль. Он подобрал со стола молоток и вбил длинный толстый ржавый гвоздь в брюхо слизня, пригвоздив его к стене. Тварь извивалась с минуту, пока не затихла.

– Вот мерзость! – произнёс Семёнов.

– Мне кто-нибудь объяснит, что это было? – взвыл в истерике Лихов.

– Теперь, наверно, смогу только я, – ответил капитан, и все одновременно с интересом посмотрели на него. – Степан, – сказал он Стеклову.– Ты видел этот термальный источник вместе с профессором накануне. И, наверно, тогда вы не заметили ничего подозрительного. Мы с Иванченко только что оттуда, там все кишмя кишит очаровательной жизнью, место которой, по идее, в аду, а не на Земле. Хотя и на нашей планете есть места, напоминающие ад. Пока мы летели обратно, у меня было немного времени поразмыслить. Я вспомнил дату на календаре, который видел здесь, на базе: 17 июля 1972 года, – и неожиданно понял, что произошло. В тот год и, видимо, именно в тот день произошло небольшое извержение вулкана, которое затронуло гейзер и заставило обитающих там тысячи или, может, даже миллионы лет существ вылезти наружу. Да, они жители подводного тёмного царства, постоянно живущие в кипящей воде, и совсем не привыкли жить на суше, но эти твари из тех, которые умеют приспособиться к любым условиям. И единственная их цель – исключение любых других видов животного мира из списка своих возможных соседей. Сегодня их снова пробудило к бурной жизни на суше падение метеорита. Он был очень большим, вы сами видели, и его угораздило попасть прямо в гейзер, осушив добрую половину источника. Нам не повезло лишь потому, что метеор выбрал для падения не тот остров.

– А ведь верно! – воскликнул Семенов. – Всё логично. Твари появились после метеорита.

– Ну а если это был не метеорит, а корабль с пришельцами? – спросил Лихов. – Вы все видели этих монстров, никогда не поверю, что они с Земли!

– Ну что ж, это тоже неплохая версия, – усмехнулся капитан.

Он огляделся по сторонам и спросил:

– А где Михеев?

Его отвели в соседнюю комнату, где оставили парализованного тварью рядового. К их изумлению, он уже открыл глаза и начал приходить в себя. Через пять минут солдат уже твёрдо стоял на ногах и радостно улыбался:

– Ребята, честное слово, думал, что мне кирдык!