Сны о красном мире
– Как тогда Сарк перешел в Тень, если мир был закрыт? – спросил Солт.
– Я же говорил, – ответил Кайл. – Сущность уже достаточно осознала себя, чтобы начать влиять на события, и пока мудрые старцы делили место у руля…
– Не хамите старшим, юноша.
– …с помощью Сарка, – проигнорировав Зейта, продолжил Солар, – протянула отростки в Тень. Милия говорила, что видела во сне Тер, Сойл, но чаще всего – туман. Сарк ведь тоже «хен», носитель созидания. И тогда, в Тени, он нашел девушку так же, как и я, через сродство сил, только раньше.
Молчание сгустилось и патокой растеклось по комнате. Сфера постепенно успокаивалась, сквозь красное снова проглянула россыпь цветных искр. Одна из них мигнула, разгорелась ярче, свет из-под купола посветлел, мазнул по лицам присутствующих золотом. Зейт и Солар одновременно увидели Граничный поселок, кочевничьи повозки с криво нарисованными на боках знаками Торговой гильдии Белле, разгружающих ящики людей, а чуть в стороне двух замерших друг напротив друга девушек, очень похожих и, одновременно, разительно отличающихся. У одной были странные черные волосы с рыжими прядями, другая излучала золото созидания и носила в себе зерно сущности.
– Привет, я Тирен, – сказало дивное создание и по-земному протянуло руку для приветствия. – Тирен Май Ховир. А ты из Белле? К родственникам? А к кому? Прости, здесь скучно. Я увязалась за приятелем, он сегодня тут дежурит. Он занят, а я умираю от тоски.
– Милия, – ответила девушка и пожала руку. – Не к родственникам. Мне нужно в Сойл.
– В гору сейчас сложно попасть, проще отправить запрос и встретиться в Иллае. Есть где остановиться? А то можно и к нам. Близнецы, правда, шумные, но с ними весело.
– Близнецы?
– Да! До сих пор все удивляются, как это так вышло. Отец ужасно рад был. А уж когда меня в Старшую школу взяли и вовсе. Правда, Мастер Ховир мне не отец, так, мамин муж, но он хороший.
– Вы с мамой давно здесь?
– Не очень, года три, может, чуть больше, а ты?
– Примерно столько же, – уклончиво ответила девушка, исподволь разглядывая Тирен.
Та попыталась тоже, но наткнувшись на рефлекторно выставленный щит, удивленно распахнула глаза, а потом почему-то шепотом спросила:
– Тебя дома тайком учили, да? Я так закрываться не могу. А ты прямо как Наставник Солар, хлоп, и как лбом о стену.
– Солар твой Наставник? – произнести имя без дрожи в голосе оказалось невероятно сложно, но Милия, похоже, справилась. – А часто он в городе бывает?
– Иногда, у сестры, но он терпеть не может, когда я к нему вне Школы пристаю, – призналась девушка и пояснила: – Хочу, чтоб в Ученицы взял.
– И как? – Милия представила хмурого Кайла и волочащуюся хвостиком Тирен, вышло забавно.
– А… никак, но я настойчивая. – Тирен помахала какому-то парню, помогавшему носить ящики. – Это Риат, он в моем классе. Ему восемнадцать, он из семьи Основателей, но нос не задирает, как некоторые, от того, что мой отец Техник. Так тебе есть, где остановиться?
– Знаешь, где Рейн Солар живет?
– Знаю, – ответила Тирен. – А вот проводить и Хранитель Дейн Ан Кеом может. Он сегодня здесь надзирающий. И он жених Рейн. Вон он, с торговцем говорит. Правда, красивый?
Милия посмотрела туда, куда показывала девушка. Рядом с ванхом Сауром стоял симпатичный худощавый молодой мужчина в пропылившемся красном плаще.
– Ничего.
– Но Мастер Солар красивее.
– Это точно, – отозвалась Милия, вспоминая мерцающие, как темный огонь, глаза Кайла. – Что?
Тирен хихикнула, давая понять, что оговорка услышана и воспринята с должным пониманием.
– А до Иллая отсюда как? – поинтересовалась девушка, не найдя глазами никакого транспорта, кроме повозок и лошадей кочевников.
– Там за складом стационарный портал.
Повозки тем временем начали по одной покидать площадку. Вприпрыжку подбежала Касандани, обняла, сунула что-то в карман шерстяной накидки, поблестела глазами на Тирен, склонив голову на бок, снова обняла и, шепнув на ухо: «Легких дорог», – так же вприпрыжку унеслась обратно, где ловко вскочила на свою лошадку и помчалась догонять караван.
– Добрый вечер, – раздалось рядом. – Это вы приехали с Сауром?
– Добрый вечер, Хранитель Кеом. Да. Тирен сказала, что вы можете проводить меня дом семьи Солар.
– Вы Милия Альдо? – выдохнул Дейн. – Невероятно, а говорят…
– Врут, – отозвалась девушка, улыбаясь, очень уж Хранитель напомнил ей Со́лана, одного из ребят-приятелей из Роккиаты, с которыми она познакомилась в День Первовестника у ног статуи Соноран. Такой же серьезный с виду, но всегда готовый на авантюры – глаза выдавали.
– Ученица Ховир, идите к Риату и остальным и ждите у портала.
Тирен, откровенно клеившая уши, разочарованно выдохнула, и нога за ногу поплелась прочь. Подошла к ребятам, после чего они все вместе направились в обход длинного приземистого строения. Кеом и Милия шли за ними на некотором отдалении.
– Не думаю, что Рейн так уж рада будет видеть меня, но у Ховиров – близнецы, да и старшая не любитель помолчать, – первой заговорила девушка.
– Вы приехали увидеться с Соларом? – спросил Дейн и как бы невзначай покосился на левую руку, где было кольцо Альда.
– Так случайно вышло. В Сойл оказалось ближе. – Милия спрятала руки под накидку, стало стыдно и за жест и за… В конце концов она Солару не жена, а лорду Волдену очень даже. А Кайл…
– А Кайл знает, что вы здесь? Может я…
– Не надо. Уверена, что уже знает. Просто проводите к Рейн. Я давно в Иллае была, плохо помню.
Подопечные Кеома по одному проходили в портал, арку из темного полированного камня, по которой равномерно струилась энергия. Тирен помахала рукой и тоже исчезла в мерцающей пустоте. Милия чувствовала разницу между этим проходом сквозь пространство и тем, что соорудил отец. Этот был прямой, как коридор, всего с двумя лентами вероятностей – вход и выход. Статичный, искусственный, как дверь в соседнюю комнату. Но девушка все равно сомневалась, не случится ли опять, как тогда, когда Кайл за ней пришел. Вдруг ее снова в исходную точку вернет? Хранитель, собиравшийся пропустить ее первой, заметил, что она колеблется.
– Портал ведет в город, – пояснил он. – В Сойл только из Иллая таким же стационарным пройти можно.
– Идите, я следом. После.
Дейн пожал плечами и нырнул в арку. Он немного недоумевал, не понимая, что Кайл нашел такого в этой девушке. Обычная, разве что взгляд теплый и уютный, как свет в окне дома, где всегда ждут.
Милия все еще стояла, не решаясь последовать за Кеомом. Порыв холодного ветра пробрался под накидку, и девушка сунула руки в карманы – пальцы наткнулись на что-то острое. «Подарок» Касандани оказался осколком чаши-основания коэна из повозки.
«Свет, слишком сильный для одной?.. Тогда нужен тот, с кем можно его разделить», – подумала Милия, выбросила осколок, зажмурилась, шагнула в поле портала и в тоже мгновение почувствовала родной свет, теплый и золотой, потянувшийся навстречу. Замерла в кольце рук, поймавших в объятия, котенком уткнулась носом в шероховатую ткань плаща, из-под которого пробивался знакомый чуть терпкий сладковатый запах. Губы коснулись макушки, теплое дыхание шевельнуло волосы.
– Ты пришла.
Милия выдохнула и поняла, что все это время не дышала, слушая, как гулко и часто стучит в груди. Ее? Его? Шевельнулась, высвобождая из-под накидки руки, и обняла Солара под плащом. Почувствовала, как напряглись мышцы на его спине, как замерло на мгновение и вновь забилось близкое сердце. Теплые губы вновь коснулись макушки.
– Идем. Холодно.
Она нехотя отстранилась и спрятала руки в карманы, от волнения сжав пальцы. Обручальное кольцо перевернулось, неприятно впилось гранями камней, и теперь мешало и мучило отголосками далекой тоски. Кайл обнял за плечи, успокаивая, взял за руку, на которой было кольцо, провел пальцем по ободку, словно вспоминая, и улыбнулся чужой кривоватой улыбкой.
Дальше шли втроем. Дейн деликатно держался позади всю дорогу и не лез с разговорами, но перед самым домом обогнал и на крыльцо поднялся первым. Засиял улыбкой, когда Рейн открыла дверь.
– Вот так новости! То неделями ни души, а тут целой толпой. Ну, входите.
Чай пили молча. Разговор не клеился. Было похоже, что и Рейн, и Хранитель Кеом, чувствуют себя неловко. Впрочем, Милии тоже было немного не по себе. Солар обжигал взглядом, от которого становилось трудно дышать, и кожа шла пупырышками.
– Рейн, не хочешь прогуляться? – сказал приятель Солара, отставил чашку и едва ли не силой вытащил невесту из-за стола.
Было слышно, как они возятся в маленькой прихожей, одеваясь, Рейн возмущалась, что погода для прогулки могла бы быть и получше, Дейн обещал компенсировать хорошей компанией. Хлопнула дверь, и стало тихо.
Тишина заполнила дом, ватой забилась в уголки и щели и, занавесив окна, оставила снаружи весь мир, кроме того, что уже был внутри крохотной полутемной спальни, в которой давно никто не жил. Маленький мир с узкой кроватью, сбившимся на бок тонким одеялом, шершавой простыней и двумя подушками-валиками, сброшенными торопливой рукой. Мир, заново рождающийся из тягучих прикосновений, теплого дыхания, полумрака, шороха и шелеста падающей на пол одежды, судорожных вздохов и нежной осторожной ласки. Мир выпитого сухими губами стона, запутавшихся в черных волосах тонких пальцев и объятий, сжимающих так сильно, что становится трудно дышать, да и не нужно, ведь рядом тот, кто снова и снова сделает этот вдох за тебя.
– Анжей…
– Да? – отозвалась темнота.
– Твоя сестра…
– Рейн только утром придет, у нее смена в больнице. Отдыхай, – темнота улыбнулась и легонько коснулась губами плеча.
Милия повозилась, устраиваясь в кольце рук. Кайл обнимал со спины, его подбородок касался макушки, а теплое дыхание путалось в волосах. Сердце билось ровно и сильно, в том же ритме, что и ее собственное. Девушка коснулась его ладони, переплела пальцы со своими и, подтянув руку к лицу, прижалась щекой к прохладной гладкой коже, словно не веря, что все это происходит на самом деле.
– Анжей, – она прижалась теснее и коснулась его руки губами, кольцо скользнуло по коже и оставило белесую царапинку, в темноте ее было не видно, но девушка знала, что она есть, – почему все так?
Ей не нужно было говорить больше, он чувствовал ее, видел зыбкое марево сожаления и сомнений, неуверенность и ту, другую, привязанность с привкусом полынной горечи видел тоже. Потому что был рядом даже тогда. Был. Обнимал чужими руками и смотрел из других глаз.
– Никогда не сожалей о том, что согрела кого-то теплом своей души, остаться равнодушной куда страшнее. Я вижу тебя и принимаю, как есть…
– Вижу тебя и принимаю, как есть… – эхом отозвалась Милия. – Это какой-то ритуал?
– Ритуал, – Солар горячо дохнул в затылок и зарылся носом в волосы, сердце зачастило и выровнялось.
– Анжей, что происходит?
– Я не знаю. Но похоже, что у мира на нас свои планы. На всех нас. И не только у мира.
– Я не рвалась в спасители, – шепотом, потому что больно, потому что она знает, как горчит ее страх.
– Но ты пришла. Тогда, в переулке. Это был твой выбор, – ответил теплой печалью, и она повернулась, чтобы видеть его, потому что так было ближе.
Ты позвал меня! – Губы неподвижны, но ей не нужны слова, чтобы кричать в его расплывающееся лицо. Мазнула пальцами по глазам и поняла, что оны полны слез.
– Я понимаю твой гнев и твою боль, – он едва уловимо коснулся ее мокрой щеки, смахивая опрокинувшуюся через край влагу. – Я тоже не рвался в спасители. Но ты позвала, и я пришел.
– Мне…
– Не бойся. Я вижу тебя и принимаю, помнишь?
Тонкую кожу за ухом обжег поцелуй и страх растворился в нежности.
А потом она уснула, и пришел туман.
19
Решение он принял уже тогда, когда узнал от Камилла о Мастере Связующем. Провел несколько часов рядом с Этиной. Она была слаба и едва говорила, поэтому короткий рассказ затянулся. Альд не узнал ничего нового, был разочарован, но уверен в том, что решение верное.
Сначала в Сор-О.
Если советник и был удивлен, то вида не подал. Те же лошади, та же мерзкая погода. Снег и ветер.
– Сколько времени это займет?
– Выйдем за город, скажу точно.
– Почему не сразу отсюда?
– Расстояние не маленькое, а город фонит… Помех много. Люди, их эмоции, и то, что остается, когда они уходят.
– Что же остается?
– Энергия. Мы лишь временные вместилища, уйдем, и та часть, что была в нас, вернется в поток, – ответил Камилл.
– Так верят в Сойле?
– Кто-то верит, кто-то знает точно. Все, как везде, когда для подданных существует официальная версия. Этим мы от вас не отличаемся. А теперь попрошу следовать точно за мной.
Если бы Альд моргнул в этот момент, он бы ничего не заметил. Улица поблекла, и они въехали в нитяной толщины трещину, разом раздавшуюся до размеров ворот. Казалось, что под ногами стелется призрачная лента. Улица осталась такой же, только люди исчезли, а если задержать на чем-нибудь взгляд, картинка начинала дрожать и размываться, как подернутое рябью отражение в воде.
Спустя несколько долгих, словно растянутых в пространстве ударов сердца, они оказались на задворках какого-то трактира у городских ворот, сквозь которые и выехали, ничем не заинтересовав стражников. А чем могут заинтересовать двое невзрачно, но удобно и тепло, одетых путника, вот разве лошадь у того, что постарше, получше будет.
– Итак, сколько это займет?
– Пару часов, может, меньше.
Городские ворота остались позади. Дорога была пуста. Ветер гнал по камням снежную крупу, словно путь расчищал. Лошади двигались медленно. Камилл внимательно посмотрел на лорда.
– Почему вам так срочно понадобилось в Сор-О?
– Не в Сор-О. Дальше. Просто решил сократить время на дорогу за счет ваших способностей, Мастер Пути, – откровенно ответил дан Глисса.
– Я мог и отказаться.
– Могли, но не стали.
– Вы изменились.
– Что, вот так сразу? – Альд усмехнулся.
– Нет, не сразу, но в последнее время это становится все более заметным.
– И?
– Что «и»?
– Вы собирались продолжить, но промолчали, а мне уже любопытно.
Камилл снова одарил пронизывающим взглядом, но лорду было не привыкать, а глазами сверлить он и сам умел.
– Примерно об этом я и говорил, вы интуитивно чувствуете момент смены вероятности, узловую точку, поворот, если так понятнее. И, – советник сделал паузу, – когда вы выходите на тонкий путь, я чувствую вас так же легко, как любого из своих, мне даже временная связь не нужна, чтобы удерживать вас на тропе. Да, собственно, я и не держу. Вы идете сами. Как сейчас.
Значит, в момент перехода он моргнул. Но стоило пожелать, как глаза заметили призрачное серебристое свечение, исходящее от дороги, и то, какими смазанными выглядели обочины, а межевые камни и вовсе походили на размытые пятна. Альд поднял голову вверх. Облака висели неподвижно. И снега не было. И ветра тоже. А фигура Камилла была окутана таким же серебром, что и дорога. Сквозь темные шкуры лошадей тоже пробивались призрачные силуэты.
Лорд был впечатлен увиденным, но в последнее время с ним происходило столько немыслимого и необъяснимого, что он устал удивляться, просто воспринимал как данность.
– А еще вы…
– Вижу странные вещи и слышу портал, – продолжил дан Глисса. – И давно мы уже идем?
– Здесь нет такого понятия, как «давно» или «скоро», но мы встали на путь у самых ворот, было раннее утро, дорога займет около двух часов, значит в Сор-О мы будем задолго до полудня.
– Надеюсь, вы не устанете от моего общества.
– Вы хороший собеседник, ваша светлость, – сказал Камилл, лорд приподнял бровь, Сон ухмыльнулся, – чаще всего предпочитаете молчать.
– С вами это сложно.
– Почему вас так волнует время?
– Его вечно не хватает, – невеселая улыбка коснулась губ. – Вы ведь чувствуете это, не так ли? Словно внутри…
– Сжимается пружина, – кивнув, продолжил Камилл и помрачнел.
Дальше молчали, каждый о своем, но они бы очень удивились, если бы могли узнать, что молчат об одном и том же. Пусть и каждый по-своему.
К Сор-О приближались медленно, подъездная дорога к городу была одна и оказалась уже достаточно запружена. Следы трагедии смыли обильные осенние дожди и присыпал снег. Стихийное поселение беженцев вдоль стены еще больше разрослось. Кое-где палатки и шатры сменились на более основательные времянки из лозы, глины и дерева, наметились разрывы улиц. Вдоль дороги возник стихийный рынок. Гвалта и шума прибавилось.
– Вот же люди! – заговорили где-то сбоку. – И не боятся, что снова пожгут.
Альд повернул голову. Говорил пожилой мужчина, который ехал недалеко от них с Камиллом на крепкой буланой тари. А его собеседница, худенькая большеглазая кочевница в разноцветных, одетых одна на другую многочисленных одежках, не отрываясь, смотрела прямо на лорда. Ее руки обильно унизывали браслеты, на груди болталось множество бус и оберегов и… золотой сонери на старом кожаном шнурке. Лошадь девушки странной невнятной масти, словно ее черную шкуру неравномерно присыпали пеплом, косила на кротта желто-коричневым глазом и нервно пряла ушами. На сером боку кобылы висела объемная кожаная сумка с лекарским знаком. Невольных попутчиков разделяла чья-то накрытая старым сукном телега.
– А может, нет у них больше страха, ван Саур, – ответила наездница мужчине, а взгляд от лорда так и не отвела. – Сгорел.
Девчонка ткнула свою лошадь пятками, вывернулась из своего ряда, юркнула перед мордой впряженного в телегу тяжеловоза, вызвав поток ругани из уст возницы и выскочила впереди Альда. Блеснул сонери в связке бус, и странно отозвалось сердце. Камилл вскинулся, пытаясь оградить наместника от нежелательного общения, но дан Глисса жестом велел не мешать. Сойлиец пожал плечами и вернулся к размышлениям, а кочевница ловко втерлась на своей серой коняге между его бурой лошадью и кроттом.
– Чего тебе, дочь степей?
– Это ты! – блеснула глазами девчонка, словно встретила давно потерянного родича, и коснулась шнурка с сонери.
Альд усмехнулся и полез в кошель, но кочевница, привстав в стременах, остановила его руку с зажатой в пальцах монетой.
– У меня уже есть один, на память от моей белокожей даны. А твоя память мне не нужна, человек из дворца.
– Зачем тогда говоришь со мной? – Дан Глиссе сделалось не по себе, потому что девчонка говорила о Милии.
– Ты сияешь. Она отразилась в тебе, как в зеркале, и ты стал больше, чем был. Она твой свет. А ты – то, что держит, основание, опора…
– Якорь, – эхом отозвался Альд и, как завороженный, потянулся к старому шнурку, но руку снова остановили.
– У тебя достаточно чужой памяти, больше, чем нужно одному.
– И как быть?
– Так ты же уже решил! – Кочевница улыбнулась, рванула вперед и вернулась к своим под очередной поток сквернословия, в котором «дурная девка с шипами в заду» выглядело изысканным комплиментом.
– И что это было? – полюбопытствовал Камилл, хотя прекрасно слышал весь разговор.
– Можно счесть это спонтанным пророчеством уличной гадалки, а можно решить, что это вестник из прошлого, или просто очередной, как вы там говорили, выход в народ?
Камилл посмотрел из-под ресниц, но Альд все равно заметил, как изменился взгляд, мигнув призрачным серебром.
– Можно попробовать пройти в город, минуя ворота.
– С чего вдруг?
– Вы, кажется, торопились.
Дан Глисса кивнул и направил лошадь к обочине вслед за сойлийцем.
Он едва успел войти в свои покои во дворце и потянуться к застежке плаща, как в комнату ворвалась Лия.
– Ваше величество, – поклон вышел так себе.
– Что вы творите?!
– Снимаю плащ.
– Лорд Волден!.. Дядя…
Только теперь Альд заметил, как сильно бьется ее сердце – кружевная окантовка выреза подрагивала в такт ударам.
– Что случилось?
Лия опустилась на софу и выдохнула, как будто избавилась от тяжкой ноши, с которой сюда бежала.
– В Осате наместник исчез. А так – ничего.
– В Осате, помимо наместника, имеется городской глава и совет, справятся.
– Ну да, город на ушах, охрана в панике, а упомянутый городской глава и совет, раскалили до бела все имеющиеся в секретариате мыслесферы. Что вы им сказали перед отъездом?
– Ничего, – ухмыльнулся лорд, уселся рядом и закинул ноги на столик. Оказалось удобно, теперь понятно, почему сестра вечно так сидит.
– Именно, что ничего, – посмотрела с укоризной, заметила и неброскую одежду и оставленную на полу у столика сумку, а в глазах беспокойство. – Куда дальше?
Он не ответил. Промолчал. Молчать легче. И усталость навалилась. Как-то сразу, словно из тела вынули кости.
– Попроси, пусть поесть принесут, – сказал дан Глисса уже с закрытыми глазами, резной край спинки неприятно давил на затылок, но он не стал менять положения, боялся уснуть.
– Вы сейчас с советником Камиллом на одно лицо и выглядите оба так, словно по вам обоз прошел.
– С кем поведешься… – отозвался Альд.
Зашелестело платье. Лия встала и направилась к выходу, задержалась у двери – взгляд жег сквозь сомкнутые веки, но молчать… да, было легче. Только после того как ее шаги стихли в коридоре, он отлепил сопротивляющееся тело от софы и переоделся. Пришел слуга с подносом, быстро и почти бесшумно сервировал стол, и, получив указание вычистить и вернуть как можно скорее дорожный костюм, ушел, так же бесшумно закрыв дверь.
Лорд отчетливо осознавал, что оттягивает неизбежное, фиксируя внимание на бытовых мелочах, словно боялся забыть, что чай бывает горячим и сладким, блик от серебряного блюда на скатерти похож на серп, ковер недавно чистили и от него все еще пахнет вытяжкой ирии, которую добавляют в средство от пятен. Плетущаяся лоза с мелкими цветами, такая росла в каменных вазах у входа в башню Невесты. Комнаты здесь чужие будто, в них мало света, несмотря на высокие окна. Во дворце Осаты свет был. В спальне было особенно светло, даже когда коэны гасли. У кочевницы осталась на память монета, а у него был только этот свет.
После еды и свежего чая ватная усталость исчезла. Он поднял с пола сумку достал папку с бумагами, затем плоский квадратный ларец, открыл, стянул с руки кольцо наместника с малой печатью, бросил внутрь, закрыл и снова убрал обратно. Лучше отдать все это в руки, но можно смалодушничать и кому-нибудь поручить, так получится избежать разговора, ведь молчать – легче.
Лия больше не беспокоила, но у входа появилась охрана. Альд усмехнулся: своеобразная забота о безопасности или королева боялась, что он опять куда-нибудь сбежит, не предупредив. Сначала дан Глисса хотел разыскать Камилла, потом решил, что тому тоже нужно отдохнуть и поесть, и остался. Лег на постель. Широкое ложе, застеленное вышитым птицами шелковым покрывалом цвета снега, было рассчитано на двоих. Он сбросил лишние подушки на пол, оставил две. На одной лежал сам, а вторая просто лежала, такая же, как покрывало, цвета снега, с вышитыми птицами. Протянул на пустующую половину руку ладонью вверх, закрыл глаза и долго ждал, когда придет тьма с голосом на расстоянии вдоха.
…Ты позвал меня! – больно, потому что страх горчит. – Мне…
– Не бойся. Я вижу тебя и принимаю, помнишь?
И страх растворился в нежности…
Было темно. Альд смотрел в потолок, вытесняя из сознания остатки видения, в котором он шел сквозь багровый туман, чувствуя на себе чей-то тяжелый, как скала взгляд, держась за тонкую золотую нить. Нить резала пальцы, окрашивалась в алый и осыпалась позади пеплом. И он не мог ее отпустить, потому что тогда потеряется в багровом мареве и потеряет себя.
В смежной комнате кто-то зажег коэны. Послышалось звяканье посуды, шаги и все стихло. Лорд вышел. Столик был пуст, на софе лежала выглаженная одежда. Альд посмотрел на свое отражение в темном стекле окна – рубашка измялась, волосы едва не дыбом, на подбородке щетина – хорош. Взял дорожный костюм и поплелся в ванную.
Камилл пришел, когда он закончил приводить себя в порядок. Дан Глисса обнаружил его у столика с папкой в руках. Сумка была открыта, и из нее выглядывал угол ларца.
– Вы вовремя, советник. Я как раз хотел вас искать.
– Поэтому? – Сон качнул папкой, Альд кивнул. – Почему сами не отдадите?
– Вы же знаете, я не любитель долгих бесед.
– Уходите сейчас?
Еще один кивок.
– Можно отсюда. Если захотите.
Альд знал, что Камиллу это будет тяжело, но отказываться не стал, потому что все решил, а Сон наверняка понимал, что ему предстоит, а иначе зачем принес с собой этот неизвестный предмет, что сейчас едва заметно оттягивал карман мантии, которую сойлиец носил во дворце. Предмет был полон… силы? энергии?
– Я проведу, – последнее прозвучало, как просьба, но вместо кивка, лорд Волден покачал головой.
