Сияющая

До прошлой ночи Эвран был единственным человеком за пределами семьи, кто знал о моей магии. Мне было шесть или семь, когда Адель впервые заметила, что он с опушки леса наблюдает за нашим домом. Мина, которая была дерзкой даже в раннем детстве, показала ему язык. Когда он показал свой в ответ, то сразу мне понравился. На следующий день он нашел меня в нашем дворе, когда отец работал, Мина дремала, а Адель развешивала белье.

Он прокрался во двор так тихо, что Адель его не услышала. Наблюдая, как он осторожно ко мне приближается, я попыталась спрятать руки в складках юбки. Но Эвран взял их в свои и стал разглядывать так, словно это было самое прекрасное, что он когда-либо видел. Мне бы следовало ужаснуться – я никогда не стыдилась своей магии, однако серьезно относилась к предупреждениям отца, – но я с самого начала доверяла Эврану.

Не могу сказать точно, когда я в него влюбилась. Это был не тот бурный роман, о котором мечтает Мина, и даже не разумная взвешенная любовь, которую, без сомнения, найдет Адель. Это случилось медленно и постепенно, как смена времен года, а потом вдруг – откровение. Как тот момент, когда ты замечаешь, что ветви, которые зимой были голыми, внезапно отяжелели от почек.

Не то чтобы я когда-либо в нем сомневалась, но теперь я поняла, что он никогда даже не намекал Маргане на мой секрет.

Я рассказала историю о побеге Мины и о том, как я столкнулась с его матерью, хотя и опустила часть о Люке и шелке. Эврану не нравился Люк, а мы и так в последнее время нечасто общались.

Когда я закончила, его изначальное беспокойство сменилось весельем.

– Похоже, ты и сама неплохо справилась, – сказал он со смехом. – Не могу поверить, что ты разбила окно портного.

– Это не смешно. – Я слегка стукнула его по плечу. – Что, если бы меня раскрыли?

Он схватил мою руку и провел большим пальцем по царапине. Я почувствовала, как мое свечение усилилось, и покраснела, гадая, заметил ли он.

– Жаль, что меня там не было. Но в последнее время я был немного занят.

Немного занят – это еще мягко сказано. Днем он был неуловим, как лиса, а если я и думала присоединиться к его ночным похождениям, вчера я четко поняла, что это невозможно. Я взглянула ему в глаза и заметила, что зелень его радужек как никогда отчетливо выделяется на фоне покрасневших и раздраженных белков.

– В чем дело? – спросила я, мгновенно отбросив страх перед его матерью. – Может быть, я смогу помочь.

– Боюсь, не в этот раз. – Я достаточно хорошо умела читать выражение его лица и поняла, что улыбка была вымученной. – Но я разберусь с этим. Не волнуйся.

Значит, его действительно что-то беспокоило. Теперь я была уверена, что мне не показалось, но было больно сознавать, что я ничем не могу помочь. Некоторое время мы посидели в тишине: я рассеянно сплетала пучки сухой травы, а Эвран впитывал слабое солнечное тепло. Мне хотелось столько всего ему сказать, но я никогда не умела выражать свои чувства. А как иначе, если большую часть жизни я пыталась их подавить?

– Как думаешь, твоя мать расскажет обо мне Дариусу? – наконец спросила я.

– Конечно, нет. Она его презирает. И в любом случае, твоя магия вряд ли его заинтересует.

Эти слова должны были меня успокоить, но я всегда испытывала нездоровое любопытство к магии, особенно к своей собственной. В какой-то степени я даже надеялась, что во мне есть нечто большее, чем сияющая кожа.

Но это было глупо с моей стороны. Я напомнила себе, что лучше быть непримечательной, чем подвергнуться пыткам.

– Мне нужно возвращаться. Мы сегодня идем на рынок. Полагаю, ты не захочешь присоединиться? – Эвран редко уходил далеко от леса, поэтому я знала, что он вряд ли согласится. Но я уже представила, как мы гуляем вдвоем, держась за руки, и привлекаем не больше внимания, чем любая другая молодая пара.

Когда он покачал головой, самые светлые пряди его каштановых волос золотом заблестели на солнце.

– Я бы с радостью, но маме нужна моя помощь с ткацким станком. Постарайся больше не ввязываться в неприятности, хорошо? А то мне придется вмешаться.

– Не могу ничего обещать, – сказала я с улыбкой, но мы оба знали, что беспокоиться не о чем. Лиора Дюваль не попадает в неприятности.

* * *

Мы с сестрами шли по обочине дороги в сторону города, Мина то и дело останавливалась, срывала полевые цветы и кидала в свою корзину. На ней было платье, которое я сшила из шелка Люка, такого блестящего, что на ее коже от него отражался золотистый свет. Именно такую ткань я носила чаще всего – скучные ткани, такие как шерсть или лен, слишком сильно контрастировали с моим «состоянием», как назвал это отец.

Жители города считали нас снобами, которые используют прибыль, полученную с их неоплаченных долгов, чтобы потешить свое тщеславие. Если бы я одна носила шелк и атлас, а Мина и Адель ходили в домотканой одежде, это еще больше привлекало бы внимание к моей магии, поэтому мы терпели тихие насмешки горожан. Ох уж эти сестрички Дюваль, всегда покупают ткани у портного. Считают себя лучше нас, раз мы ходим в одежде, сшитой не на заказ.

Единственным человеком, который выигрывал в этой ситуации, был Люк, ведь мы тратили в его лавке больше денег, чем кто-либо другой в городке. Но атласом и бархатом сыт не будешь, нам нужна была еда.

Сегодня на рынке было полно народа. Приближалась осень, и на прилавках красовались плоды позднего лета: наливные красные помидоры, сладкая кукуруза, спелые дыни. С деньгами, как всегда, было туго – отец шутливо сетовал, что ему приходится одевать трех красивых дочерей, а это не по карману простому ростовщику. Тем не менее бережливая Адель скопила достаточно, чтобы всем нам купить ледяных стружек, по пенни за порцию – полакомиться чем-то прохладным по дороге домой.

– Вот это воистину редкое зрелище, – произнес знакомый голос позади меня.

Мина напряглась и притворилась, что нет ничего интереснее, чем ее вишневый лед, а Адель, которая не знала о нашем вчерашнем приключении, повернулась и улыбнулась Люку.

– Добрый день, мистер Моро. – Она вежливо наклонила голову. – Как поживаете?

Отец часто замечал, что для деревенского портного Люк подозрительно хорошо одевается, как будто у него есть какой-то другой, менее честный источник заработка. Но никто бы не стал спорить, что у Люка превосходный вкус.

– Теперь лучше. Не помню, когда в последний раз видел всех трех сестер Дюваль вместе, точно больше года назад. Вы напоминаете мне букет весенних цветов. Мисс Лиора, – добавил он, приподнимая шляпу. – Вы выглядите особенно хорошо.

Я присела в реверансе, жалея, что сегодня надела платок, а не шляпу. Выходя из дома, я прятала свои темные волосы – иначе мое сияние отражалось бы от них нимбом, – но мне нечем было прикрыть свои пылающие щеки.

– Вы получили шелк? – спросил он меня.

Мой взгляд невольно обратился к Мине.

– Да, спасибо. – Он знал, что мы не могли позволить себе купить достаточно этой ткани, чтобы сшить целое платье, а еще он знал, что я бы не приняла такой подарок. Даже Эвран не подарил бы мне что-то столь дорогое. Со стороны Люка было нехорошо так использовать Мину, даже если он всегда видел в ней лишь мою младшую сестру.

Умышленно не обращая внимания на мои истинные чувства по поводу подарка, он наклонился и заговорщически ухмыльнулся.

– Уверен, вы слышали, что у нас сегодня особый гость.

– Боюсь, нет, – покачала я головой. – Новости редко выходят за пределы Сильвана.

– О, тогда позвольте поделиться с вами этим прекрасным известием. Лорд Дариус был в городе.

Я напряглась от его слов, и Мина положила холодную руку мне на предплечье, от чего у меня кожа покрылась мурашками.

– Лорд Дариус здесь, в Сильване?

– Полагаю, он уже уехал. Жаль, что вы его не застали. У него новое приобретение.

– Маг? – спросила Адель, озабоченно нахмурив брови.

– Нет. Три черных гончих.

Я мысленно вздохнула с облегчением, но, когда никто из нас не ответил, Люк прочистил горло.

– Волшебных гончих, – продолжил он. – Говорят, что они не похожи на обычных собак. У них чересчур заостренные морды, слишком длинные лапы. И охотятся они не на белок и кроликов.

– На кого же тогда? – Предчувствуя недоброе, Мина встала на цыпочки, представ девочкой, которой была, а не женщиной, которой хотела быть.

Люк понизил голос:

– Они охотятся на магов.