Времена года. О времени и о себе

Спохватившись нелепости этих логических изысканий, я вдруг задумалась о том, что раньше никогда не приходило мне в голову, и, задействовав все ресурсы своего воображения, так и не смогла представить себе так называемую естественную смерть птиц. Я вспомнила других – смелых, независимых, готовых бесстрашно покорять любые вершины и вести за собой целые стаи, и ассоциируя их с отдельными человеческими личностями, заключила, что птицы не умирают, они всегда погибают.

Я не стала дожидаться финальной сцены закономерной победы более сильного и поспешила привычным маршрутом к городскому скверу по так называемой аллее славы, похожей на множество аналогичных в разных населенных пунктах России. Обязательная центральная фигура скорбящего солдата над вечным огнем обставлена набором бюстов и мемориальных досок со списками погибших героев. Все атрибуты увековечивания памяти о военных подвигах далёких предков, в том числе тротуарная плитка, которой покрыта аллея, и мраморная на памятниках, изготавливаются на местном заводе, приносящем его владельцу стабильный доход благодаря отработанной технологии. Несколько раз в год, особенно по весне, аллея героев тщательно реставрируется с заменой значительных её составляющих, даже если они не имеют видимых повреждений. Герои войны с высот своих бронзовых изваяний молча наблюдают за происходящим вместе с живыми потомками, понимающими истинное назначение всех этих, довольно распространённых по всей России, процедур.

Но во избежание любых недоразумений по поводу основного назначения аллеи, она открывается аркой с крупной пояснительной вывеской «АЛЛЕЯ СЛАВЫ», к которой пристроен теремок с официально запрещёнными, но круглосуточно функционирующими, игровыми автоматами и тотализатором, финансово подпитывающими патриотическую деятельность «СЛАВЫ и К

». Кто скрывается под этим условным псевдонимом, жителям города тоже известно, и ещё одна мемориальная доска с конкретными фамилиями кавалеров своеобразного ордена Славы здесь тоже была бы уместна.

2

Осень призывает к созерцанию, и я опять с удовольствием любуюсь полувековыми разноцветными обитателями городского сквера. Пора прощания с ласковым летним солнцем гордо демонстрирует свои прелести, и увядающие цветы, как и стареющие женщины, по-своему прекрасны. Палитра разнообразных красок с каждым днем смывается, но не становится менее привлекательной, а ярко жёлтые и оранжевые плоды диких яблонь блестят и сияют на солнце, как лампочки уже заждавшихся предстоящего праздника новогодних гирлянд.

Солнце ещё в силе, и я прислоняюсь к мощному берёзовому стволу, опрокинув лицо навстречу тёплым лучам, которые пробиваются внутрь тела даже через закрытые глаза, пока осень предательски подсматривает за мной сквозь полуобнажённые ветви деревьев. Хриплый гнусавый голос разбивает настроенную медитацию, и через щели приподнятых век я вижу сгорбленного старичка, опирающегося на деревянную клюшку прямо напротив меня. Он максимально плотно приложил мобильный телефон к уху и так громко, как когда-то приходилось кричать в трубку стационарного телефона во время междугороднего разговора, что-то старательно пытается донести до своего слушателя. Закончив важное дело, он вплотную подходит ко мне и кричит в самое ухо:

– Вам плохо?

«Неужели так скверно выгляжу?», – спохватываюсь я.

Он загородил от меня солнце, которое уже не мешает мне широко открыть глаза, и я так же громко кричу ему в ответ:

– Мне хорошо!

Старик испуганно отпрыгивает, а я отлипаю от дерева, чтобы продолжить прогулку, но на миг опустив глаза, вдруг упираюсь взглядом в белое бумажное объявление на жёлтой металлической урне, которому судя по содержанию здесь самое подходящее место: «Увеличение грудей (груди) за две недели, тайский крем, звоните…». Просто пройти мимо невозможно, и я останавливаюсь, чтобы поразмыслить, что означает это пояснение в скобках, если не возможность выбора, и сколько желающих захотят стать аналогами современных таек, если выживут после использования этого чудотворного средства. На столбах и деревьях – не менее полезная информация под заголовком «Бесплатная помощь наркозависимым», ну а на какую бесплатную первоочередную помощь всегда рассчитывают эти страждущие, всем известно.

Здесь – свои памятники, отражающие историю города, рядом с некоторыми из которых хочется задержаться, а мимо других – спешно пройти мимо. В тени берёз – всё, что осталось от памятника участникам «локальных конфликтов», в кратчайшие сроки слепленного по одному из распространённых шаблонов, и адресованного в основном воевавшим в Афганистане. Простоял он недолго, и теперь на месте молодого солдата с автоматом наперевес, возвышающегося над надписью «Время выбрало нас», – лишь его бетонные останки в виде бесформенной обожжённой глыбы. Население города с каждым годом пополняется всё новыми представителями бывших братских республик со своим отношением к причинам и исходам межнациональных конфликтов, и что такое «ordnung», каждый из них понимает по-своему.

В толпе прохожих я всё чаще замечаю давно забытых своих бывших одноклассников, сокурсников, коллег, но в порыве сразу броситься к ним и напомнить о себе вовремя спохватываюсь, понимая, что по истечении стольких лет они не могли так хорошо сохраниться. Вряд ли их можно теперь так легко узнать, а встречные молодые мужчины и мамаши с колясками – их потомки, и я всё острее осознаю стремительное течение времени. Но один из молодых мужчин с лицом, которое принято называть простым и добрым, сам теперь торопился мне навстречу, щедро раскинув свои объятия так, что мне пришлось несколько отступить назад, чтобы не столкнуться с ним.

С учётом того, что в процессе своей педагогической деятельности мне пришлось знакомиться с тысячами молодых людей, далеко не сразу удавалось за приятной внешность рассмотреть маленького злобного зверька, и я была не в состоянии запомнить всех по именам, но помнила почти все лица и сразу узнавала при встрече. Внутри колледжа я обращалась к студентам по фамилиям, а теперь в неформальной обстановке это было не очень вежливо и осложняло общение, но имена самых ярких персонажей остались незабываемыми, и вот теперь один из них спешил поделиться своими новостями со своей бывшей училкой.

Анвар, посвятивший значительную часть своей юности поискам себя, поступил в колледж с уже богатым жизненным багажом. Отслужив в армии после погашения условного срока, он оказался в своей группе не только старше, но и крупнее всех остальных, с удовольствием щёлкая по носу каждого, кто не пришёлся ему по вкусу. Не отличаясь большим интеллектом, Анвар с трудом получил диплом в возрасте двадцати пяти лет, чтобы продолжить поиски своего истинного назначения.

Во время учёбы он мог остаться в кабинете и убалтать меня в течение любого перерыва до полного изнеможения, с удовольствием обсуждая любую из наболевших тем и теперь, случайно встретившись на улице, подвыпивший бывший студент готовился надолго задержать меня неожиданным диалогом.

– Как жизнь? Как работа? – начал он с традиционных вежливых вопросов.

И узнав, что я уже на пенсии, счёл необходимым выяснить причины.

– Выгнали за совращение малолетних, – отшутилась я.

– Вы поосторожнее с такими шуточками, – огласив окрестности раскатистым хохотом, предостерёг меня Анвар.

Он была прав – эта тема для российского общества становится всё более актуальной, а гибель на взлёте, с чем можно было сравнить моё увольнение, всегда считалось явлением закономерным.

– Я имею ввиду интеллектуальное совращение, которое моим начальникам тоже не понравилось, – поторопилась я смягчить свою двусмысленную фразу.

И уже никуда не торопясь, готовая выслушать его, я первым делом поинтересовалась, нашёл ли наконец Анвар своё место в жизни.

– Да меня двоюродный брательник обещает устроить в ФСБ, – с готовностью сообщил он.

– А твоего образования достаточно для такой работы? – удивилась я.

– А чё не так? Нормальный пацан, с головой, – и в доказательство Анвар постучал указательным пальцем по выпуклому лбу большой чёрной головы, разрядившись очередью коротких колючих смешков. – И в армии уже отслужил.

Все качества будущего бойца были очевидны, а мне пришлось спешно зажёвывать неизбежную в подобных случаях усмешку.

– Правда, зарплата там небольшая, – продолжал Анвар. – Но они с ларьков неплохо сшибают, так что на жизнь хватает.

– А ты уверен, что это про ФСБ? – уточнила я.

– Обижаете, – сморщился он, поджав губы.

На этот раз спешил по делам сам Анвар, а мне осталась лишь вежливо пожелать ему успехов:

– В следующий раз расскажешь о своих достижениях.

Городской рынок давно стал постоянным местом недорогих продовольственных покупок, и каждый раз наблюдая за его «смотрящими», я больше сочувствовала им, чем себе. Молодые здоровые молодцы, посвятившие свою жизнь тому, чтобы ежедневно фиксировать чужие доходы и обкладывать соответствующей данью здешних торговцев, целыми днями скучали за нардами. Но наверняка где-то в дальних ящиках домашних шкафов этих «специалистов» пылились невостребованные дипломы об окончании того же колледжа.

За пределами досягаемости хозяев рынка вдоль его ограды на бордюрах дороги ежедневно томилась череда пенсионеров с продуктами своих садов и огородов, у которых я в основном и отоваривалась. Я приметила среди них высокую, на вид ещё достаточно крепкую, пожилую женщину, у которой часто покупала недорогие свежие овощи, но проигнорировать однажды огромный свежий синяк под её глазом не смогла:

– А сдачи давать не пробовала? – отреагировала я на увиденное, но, заметив, как смутилась и потерялась продавщица, пожалела о своей несдержанности.

Автором живописного произведения мог оказаться не только муж или сожитель, но и собственный сын, так и не нашедший себе применения на огромных российских просторах, и оставшийся пожизненным иждивенцем своей исконной кормилицы.

3

Теперь предстоит привыкать к ограниченному контингенту тех, с кем я могу свободно на равных общаться, чтобы в очередной раз, выслушав их скорбные монологи о никчёмных мужьях, неблагодарных детях и ненавистных снохах, брезгливо попрощаться и опять в полной мере оценить определённые преимущества одиночества. А Нормальные Пацаны скоро совсем потеряют ко мне всякий интерес и, чтобы окончательно успокоить, судьба посылает мне встречу с давней знакомой, и я обрадованно приветствую пенсионерку, одну из тех, кто так и не смирился с возрастом и полон новых желаний и надежд.

Марина, с которой всегда найдётся, о чём поговорить и что обсудить, как всегда облачена в короткое облегающее платьице и яркий макияж. Во время уже совместной прогулки она рассказывает об очередном подвиге «Почты России», работники которой аккуратно изъяли из её посылки с одеждой, оправленной из Крыма по окончании отпуска, любимое платье. Я давно не рискую расставаться с вещами во время поездок и обхожусь небольшой дорожной сумкой с минимальным набором необходимого, не обременяя багажное отделение самолёта, а уж тем более работников почты. Но всё определяется основными целями поездки, и такой в любом возрасте уверенной в своей неотразимости и неувядающей с годами привлекательности женщине, как Марина, закономерно необходим более объёмный и содержательный багаж.

Чтобы отвлечься от грустных воспоминаний, мы переключаемся на обсуждение героев многочисленных телевизионных шоу, проживающих свои скандальные жизни на экранах уже не одно десятилетие. Пережив процесс, так красиво называющийся апеллятивацией, имена ведущих этих представлений давно стали нарицательными, а тематика программ – всё более пустой и нелепой для всех, умеющих самостоятельно думать и критически оценивать происходящее вокруг.

– А малаховцы-то чё вчера учидили! – вспоминает моя попутчица события прошедшего вечернего шоу.

– Это было великолепно! Согнали тот же традиционный разнополый хоровод силиконовых шлюх, который под гомон пьяного цыганского табора целый час оценивал степень нравственности сожительства своей старой соплеменницы с несовершеннолетним парнем, – поторопилась я закончить обсуждение скользкой темы, как всегда слишком увлекаясь сложными фигурами речи.

– Но ведь она детей от него рожает! – возмущается подруга.

– Без таких бесшабашных цыганок малаховское шоу быстро завянет. Как и многие другие. А эти влюблённые ещё и неплохие гонорары отхватят. Так что бурная студийная жизнь продолжается!

– А «Битвы экстрасенсов» ещё интереснее! – подхватывает собеседница. – Ты смотришь?

И, получив отрицательный ответ, она с удовольствием и трепетом пересказывает самые понравившиеся эпизоды. В одном из них женщина, страдающая после самоубийства мужа-алкоголика чувством постоянного страха и беспокойства, призывает на помощь экстрасенсов. Специалисты диагностируют, что повесившийся муж вселился, а по выражению рассказчицы «вошёл» в женщину и не давал ей покоя.

– Как входил, показали? – уточняю я. – Нет? А жаль. Самое интересное, как всегда, вырезали. Ну и ничего страшного. Хоть после смерти у него это получилось, при жизни наверняка было не до того.

Слушая эту историю, я вдруг вспомнила свою, не менее драматичную, основными героями которой стали другие, официальные служители добра и милосердия. Пришлось мне однажды волею судьбы обратиться в полицию, и пока следователь составлял с моих слов протокол, между делом спросил:

– А вы к экстрасенсам обращались?