Парень, который был.....

Глава 19

Никогда не отпускай…

Утро воскресенья. Шумный и солнечный город Сан-Франциско погружен в полную тишину. Кажется, будто все его жители уехали куда-то и не вернутся, по крайней мере, до полудня. Не будет слышно пробок, громких разговоров и лай, выгуливающихся, собак. Все в этом городе любят крепко спать по утрам. Второй день выходных, почему бы и не радоваться ему и спать весь день напролет? Хотя, что можно сказать обо мне… Я бодрствовала всю ночь, перекручивая все моменты, прошедшие за последние часы, изредка засыпая, но снова просыпаясь оттого, что на самом деле все плохо и в данный момент я просто не смогу спокойно спать. «Все на самом деле кончено…» – эти слова отзывались у меня в мыслях, во снах, от которых я просыпалась с мокрым пятном на подушке. Мне кажется, что так много времени прошло с тех пор, как я попрощалась с Диланом навсегда. Я пару раз жалела, что наговорила столько слов, которые вырвались в ту ночь. Мне было стыдно. Мысли не прекращались, и я не могла спать. Я хотела уснуть, сбежать от всего, забыть и никогда не проснуться. Такие мысли вмешивались только в ту ночь, когда были похороны папы. Мне хотелось врасти в ту землю и никогда не возвращаться на поверхность. У меня была ужасная депрессия все три месяца, и я думала, что когда-нибудь придет тот день, когда я покончу собой. Я никогда не любила другого человека, поэтому я так переживаю это расставание. Вбивая в голову эти слова, я пыталась себя успокоить. Я думала, что все пройдет, закончится, остановится, забудется; но как только мои глаза закрываются, мне снова становится плохо. Я решила встать с кровати, как только увидела, что на часах пробило шесть утра. Солнце только восходит и кладет свои лучи прямо на город, заставляя его светиться, и становится теплее. Я взглянула на кровать и увидела, как сижу с Диланом, положив свою голову на его плечо, пока он что-то спокойно рассказывает. Такие воспоминания теперь будут приходить каждый раз, когда я буду видеть знакомое место, проведенное с Диланом. Я уверена в этом. Помотав головой из стороны в сторону, я стерла картинку, что была перед глазами. Теперь это была лишь моя, не заправленная постель. Открыв шторы, я сделала комнату ярче. Лучи солнца играли тут и там, падая на разные предметы, лежащие по моей комнате. Они осветили и мой телефон, который мигал от нового сообщения. Инстинктивно, я взяла его в руки и взглянула на новое сообщение. Оно было от мамы. Я вышла в коридор и заглянула к маме в комнату. Кровать в ней была заправлена, гардеробная закрыта на ключ и косметика была не тронута со вчерашнего дня. Мама написала мне о том, что ей пришлось уехать на выставку дизайнерских проектов. Я была даже рада, что ее не было дома. Иначе, она бы тут же вычислила мою проблему. От нее никогда ничего не скроешь.

Весь день я ничего не делала, кроме как пересматривала любимые фильмы и ела омлет на обед и на ужин. Я даже не пыталась думать, что все хорошо, потому что это бессмысленно внушать себе что-то, во что ты никогда не верил и не будешь верить. Мама приехала к полуночи, и на тот момент я притворялась, что сплю. В голове пролетал вопрос: Дэрил, что-то тебе сказал? От этого вопроса всплыло еще куча вопросов, не дающих мне спать. «Что такого скрывал Дилан?», «Почему он был так напуган?», «Зачем Дэрилу понадобилось мне что-то рассказывать?»

Я не пыталась отбросить их сторону. Напротив, я представляла все возможные варианты, секреты, которые могут таиться в этих вопросах. Это помогает забыть о том, что случилось на самом деле. Я лежала так до пяти утра, пока, наконец, усталость не унесла меня в страну Морфея.

– Как продвигается ваша работа с итоговой картиной? – обратился к классу Мистер Арнольд. Со всей кучей проблем, в которых я сама увязла, я забыла о школе напрочь. Мой мольберт где-то лежал разобранным, а полотно я так и не купила. У меня не было идей, и в голове творился полный бардак. Я просто приглушила уши на минуту, чтобы отойти от реальности. Губы Мистер Арнольда шевелились с приглушенным звуком его невысокого голоса. Очки постепенно сползали вниз из-за движений его нижней челюсти. Немного поседевшие, русые волосы были взъерошены тут и там, а воротник голубой рубашки был немного поднят и не уложен сзади. Наверняка, все художники не заморачиваются над своим внешним видом. Хотя стереотипам не стоит верить. Я взглянула в окно, где увидела свое отражение. Не могу даже спорить, но я почти выгляжу так же, как и Мистер Арнольд. Утром мне так хотелось спать, что я не посмотрела, в порядке ли моя прическа или как я выгляжу в зеркале, нет ли каких пятен или ненужных ниток, торчащих из бежевого свитера. Я убрала руку с правого уха и завернула, выбившеюся прядь темных волос за ухо. Не могу сказать, что это изменило мой внешний вид к лучшему, но, по крайней мере, я хоть что-то подправила. Удачно, что корректор замазал темные и уставшие круги под глазами, иначе все было бы куда хуже.

– Эллизабет? – позвал Мистер Арнольд, возвращая меня к повседневной жизни. Я взглянула на него и увидела, как пол группы таращились на меня. Мне стало неловко, хотя я ничего вроде не сделала, только как не слушала учителя. Мистер Арнольд был моим любимым учителем из всей школы. Он не был строг и никогда не ругался, поэтому мне было немного стыдно.

– Ты закончила проект?

– Нет, я еще работаю над ним, – ответила я, взглянув через линзы его очков.

– У тебя еще есть две недели, так что поторопись.

– Да, сэр, я постараюсь.

Никто больше не смотрел в мою сторону. Сегодня у нас была лишь теория, так что в классе стояли обычные, одинарные парты. Поэтому нет возможности спрятаться за мольбертом, как это делают другие. Я оглядела весь класс. Все были в сборе, кроме… кроме Алана. Сердце немного ёкнуло после того, как я вспомнила ту ночь. Надеюсь, с ним все хорошо.

Линдси я встретила на уроке истории, и она была веселая. Искренне веселая. Когда мы встретились, она крепко обняла меня и поблагодарила за то, что я сделала для нее в субботу. Я переспросила ее второй раз, в порядке ли все с ней и не злится ли она больше на меня. В ответ я услышала твердое – «нет» и улыбку, от которой мне стало легче. Жаль, что она не знает, что приключилось со мной в ту ночь. Я бы могла ей рассказать, но не стала, потому что я никому не смогу рассказать. Никому.

После ланча я отправилась в библиотеку, где на окне сидела Дайдзо и спокойно читала «Гордость и предубеждение». Когда я подошла ближе, то увидела Натаниэля, сидящего возле окна на диване, в руках которого, перелистывался словарь японского языка.

– Язык не слишком сложный, – сказал он, не отрываясь от словаря.

– Меня не учили японскому, потому что моя мать родилась в Америке. Тебе повезло.

За такое короткое время, они смогли хорошо подружиться. Я рада видеть, что хоть у кого-то отношения складываются хорошо.

– Привет, ребята, – сказала я, на что они отреагировали довольно странно. Нат тихо поприветствовал меня и продолжил вглядываться в словарь. Дайдзо мельком взглянула на него, и с легкой улыбкой поприветствовав меня, продолжила читать книгу. Я же повернулась в другом направлении библиотеки, проходя мимо полок книг, о которых я никогда в жизни не слышала. Не то, чтобы мне было не любопытно, просто мне не хотелось нарушать их атмосферу. Какой бы странной она не казалась.

Вопросы так и не покидали мою голову, поэтому я села за свободный компьютер в библиотеке и начала вбивать в поисковике имя – «Дилан Кэмпбэлл». Хотя новые школьные компьютеры работали просто отлично, школьный интернет же грузил страницу по кусочкам. Я надеялась на то, что поисковик найдет связанные социальные сети с этим именем, но похоже, кто-то очень хорошо скрывал профиль от внешних сайтов. Поэтому я решила порыскать все доступные социальные сети. Ожидание грузящей страницы сокращало мое терпение на десять процентов. В одной из социальных сетей я нашла трех пользователей с таким именем: один из них был тридцати летним мужчиной, проживающим в штате Алабама; другой из них был на вид пятнадцатилетним подростком, у которого вся страница была заполнена комиксами; и последний оказался пустым профилем без какой-либо информации. Я решила проделать тот же трюк с Дэрилом, но старания были тщетными. Я даже засомневалась в том, есть ли у этих братьев телефоны. В голову пришла идея поискать сайты университетов города, но у меня не оказалось доступа к списку их студентов. Весь чертов мир против меня. Полностью разочаровавшись, я поплелась на урок. Как оказалось, у меня остался всего один урок, который был физкультурой. Сегодня мы должны были заниматься в бассейне водным поло; и, хотя я отлично справляюсь, мне совсем не хотелось идти туда.

Я взяла у медсестры освобождение по причине “головной боли”, и она отправила меня к Миссис Смит, чтобы та окончательно дала мне разрешение на уход с урока.

Занятия уже начались, поэтому пустой школьный коридор отдавал эхо моих топающих ботинок. Я быстро нашла кабинет Миссис Смит, но не так же быстро нашла ее. Ее кабинет был самым солнечным из всех, так как именно сюда всегда падало солнце. Тут было много растений и шкафов, в которых лежали учебники и книги. На стенах висели разные расписания, достижения, события и списки учеников. В списке была записана вся контактная информация каждого ученика. Взглянув на свое имя, я просмотрела собственную информацию. Номер телефона, адрес, телефон мамы и дата рождения. 20 октября… Я только осознала, что до моего семнадцатилетия оставалось всего три дня. Это не означает, что я становлюсь совершеннолетней, но это означает, что я всего на год остаюсь от официальной взрослой жизни. Это означает, что я всего на один шаг нахожусь от большой ответственности. Это означает, что у меня останется всего несколько месяцев, чтобы покинуть жизнь маленького подростка. Я не хочу взрослеть, никогда не хотела… Пробежав по списку глазами, я остановила взгляд на фамилии – Хольтз. «311 Пасифик Хайтс». Я была в том районе лишь пару раз, но этого было достаточно понять, что в этом роскошном районе живут довольно богатые люди. Эти дома с их прекрасной архитектурой, дорогие магазины, расстилающиеся вдоль улиц, кафе и кофейни, в которых сидят любители настоящего кофе и гурманы. Я не жалуюсь, ведь наш район не хуже, чем любой другой район нашего города. Весь Сан-Франциско состоит из маленьких районов, каждые из которых уникальны по-своему, и наш не исключение.

Миссис Смит была чем-то озабочена, когда вошла в кабинет. Она лишь кивнула мне в ответ, когда я сказала ей, что школьная медсестра отправила меня к ней, чтобы получить разрешение об уходе от урока. Мне ничего не оставалось, как только принять это за – да. После школы я не хотела идти домой. Напротив, мне совсем не хотелось там появляться. Мне хотелось скрыться ото всех подальше. Кажется, в мире не осталось человека, который смог бы поддержать меня в этот момент.

Я гуляла по всему Сан-Франциско, прокручивая разные мысли у себя в голове. Прогуливаясь с одного парка на другой, с переулка на переулок, с одного района в следующий. Спустя часа ходьбы, мои ноги привели меня на Пасифик Хайтс. Я не знаю, как я пришла сюда. Возможно, случайно, а может быть, меня тянуло сюда с самого начала. В любом случае, я уже здесь, так почему же не осмотреть и этот район?

Проходя сквозь парк «Альта Плаза», можно было наблюдать за родителями с их детьми, играющими на огромной игровой площадке. Хозяева с их собаками, которые бегали по всему газону в поисках палочки или мяча. Окружающие не были роскошно одеты, как мне обычно приходилось представлять. Таких людей можно было встретить и в нашем районе. Они все были в обычных свитерах и кофтах. Никаких длинных осенних платьев или дорогих кожаных курток. После парка я наткнулась на улицу, где жители сидели на улице кафе, обедая блюдами разных шеф-поваров, которые так и манили к себе. Вся эта улица была пропитана запахами разных блюд из ресторанов; от свежевыпеченного хлеба в начале улицы до ароматных жареных баклажанов в конце нее. От всех этих блюд у меня сильно разыгрался аппетит, поэтому я завернула на другую улицу, от которой доносился звук шуршащих пакетов с новенькой одеждой. Это был квартал шоппинга. Фирменные магазины, у которых с трудом узнаешь знакомые названия, простилались по двум сторонам улицы. Люди, занимаясь повседневным шоппингом, не задумываясь, заходили в первый попавшийся магазин, где покупали, понравившуюся им вещь. Район был бы простеньким, если бы не эта улица. Однако мое представление полностью перевернулось с ног на голову, когда я пришла в жилой квартал. Дома разных стилей и вкусов поражали своей красотой и архитектурой. Викторианский, модерн, северно-канадский, пост-модерн. Стили были выдержаны в каждом доме. Роскошные машины, сверкали от чистоты во дворах, ожидая своих хозяев. Тротуары были сделаны из брусчатки, а зеленые насаждения придавали всей этой картине особую изюминку.

305,307,309,311…

Дом Алана был темнее других домов, что были молочного, бежевого или цвета слоновой кости. Кирпич дома был коричневого цвета, а крыша черного. Окна, среднего размера, были расставлены по симметрии на первом и втором этажах. На крыльце стояли белые колоны, а по всем двору были посажены декоративные кусты и деревья. Возле дома был припаркован автомобиль, на котором мы с Аланом приехали на бал. Скорее всего, это его. Мое тело хотело унести меня подальше отсюда, но мое подсознание желало, чтобы я позвонила в этот звонок. Сейчас, Алан единственный человек, который понимает меня, но мне не хотелось навязываться к нему и жаловаться на свои проблемы. Я мялась так секунд тридцать, пока не приняла решение уйти. Все равно это было глупой идеей. Возможно его и дома не было. В моем кармане завибрировал телефон, когда я зашагала назад. Наверняка мама звонит… Взяв телефон в руки и посмотрев на дисплей, я увидела, как белым на прозрачном фоне было написано – «Алан». Я быстро пробежалась глазами по окнам его дома и заметила приоткрытую тюль в самом последнем из окон наверху, из которого выглядывал Алан с телефоном в руках. Похоже, он был довольно удивлен… В хорошем смысле.

– Алло? – подняла я трубку и смотрела на Алана, который прищуривался немного через свои очки, будто убеждая себя в том, что это правда я.

– Что ты делаешь возле моего дома? – спросил он озадаченно.

– Проходила мимо, – полу-солгала я, потому что это было наполовину правдой и наполовину нет. В конце концов, мне все-таки пришлось зайти к нему.

Необычно было видеть Алана в домашней обстановке. На нем были джинсовые шорты и серая кофта; волосы были немного взъерошены, а на глазах были те самые очки из той фотографии. В жизни они выглядели еще лучше. Алан был немного сонным, когда встретил меня на пороге. Мне было неловко вторгаться, но внутренне, хотелось его увидеть. Пройдя через главную дверь, я попала в небольшой коридор из мраморного кафеля, на котором стояла деревянная винтовая лестница, ведущая на второй этаж. Изнутри дом был не таким темным, как снаружи. Молочные цвета придавали яркости, дерево создавало уют, а весь интерьер просто радовал глаз. Дом был не слишком роскошным, но и не слишком простым. Мне кажется, именно это и привлекало в первую очередь. Белый рояль, на котором играет Алан, стоял на другом конце гостиной. Сказать, что дом не понравился, значит впасть в зависть.

Комната Алана полностью отличалась от всей архитектуры дома. Она была выдержана в стиле «гранж». Алан сказал, что, когда они переезжали, здесь был чердак, поэтому он позаимствовал его и превратил в свою комнату. В конце комнаты была ниша, которая наполовину была сделана ввиде окна, через которое открывался вид на небо. Под ней была белая кровать, которая ничем особо не отличалась. Одна стена была из красного кирпича, а на белой стене напротив, красовалась роспись Бруклина, которую, как оказалось, нарисовал Алан. С потолка свисали подвесные, черные люстры, которые придавали этой комнате полноценный вид. Чердак был слишком большим, поэтому тут также построили ванную. По всей комнате стояли шкафы, которые были полностью заполнены книгами. В углу пылился мольберт, возле которого были разбросаны разные картины, где я смогла узнать «черное яблоко». На письменном столе лежал белый ноутбук и скетчбук, который, казалось, вот-вот взорвется от такого количества скетчей. На комоде, возле кровати, лежал айпод-проигрыватель, а справа от него, стоял огромный шкаф, почти достающий до потолка. Смотря на эту комнату, ты представляешь только Алана и никого больше.

Алан наливал стакан апельсинового сока, пока я, сидя на кресле напротив кровати, рассматривала каждую мелочь в его комнате. Было неловко сидеть напротив друг друга в его комнате.

– Почему тебя не было в школе? – спросила я, запивая вопрос соком, не отводя глаз от Алана.

– Не хотелось. Родителей, как обычно, нет дома. Они в разъездах, – ответил он, не смотря в мою сторону. Интересно, скучает ли Алан по ним? Скорее всего, да.

– У тебя красивый дом. Больше всего мне понравилась твоя комната.

– Спасибо, – ответил он и выдал легкую улыбку, взглянув на меня. Вся эта ситуация превратилась в одну огромную неловкость.

– Лиз? – спросил он после недолгой паузы.

– Да?

– Ты в порядке? – конечно, он видит, что я не в порядке. Нет, я не в порядке; но я не собираюсь снова рассказывать о своих проблемах. Не стану.

– Да, в полном. Извини, Алан, мне стоило спросить, как у тебя дела. После той субботы… – Алану было не хуже, чем мне.

– Все хорошо, – грустно улыбнувшись, он снова отвел глаза. Мне было не приятно находится в такой обстановке. Мы оба знали, что друг у друга дела проходят не совсем хорошо, но мы решили молчать. Вся эта комната была просто пропитана напряженным молчанием и несказанными мыслями. Мне не стоило приходить. Мне стоило уйти.

– Алан, извини за вторжение. Мама наверно беспокоится, – я поднялась с кресла, чтобы уйти, но Алан потянул меня за запястье и посмотрел почти умоляющим взглядом.

– Не уходи, пожалуйста.

Я не ушла. Мы не затрагивали тему отношений, но говорили о разном: о его картинах, о книгах, о Мистере Арнольде и прочем. Близился вечер и мне захотелось посмотреть на закат через это окно в нише. Вид отсюда и вправду был прекрасным. Надо мной простилалось небо, которое переливалось огненными цветами, а его облака становились все тусклее и тусклее. Впереди, далеко за городом, садилось солнце, кладя свои последние лучи на землю. С другой стороны горизонта, наверняка уже восходит луна, поднимая за собой ночное небо. Я представляю, какое это удовольствие каждый раз приходить и ложится на кровать.

Щелк. Я услышала звук затвора камеры позади меня, повернувшись, я увидела, как Алан держал в руках старый полароид из 90-х годов, когда дети фотографировали каждый момент несмотря на то, что пленка была не вечна. Раньше фотографии были живыми, а сейчас у всех есть цифровые фотоаппараты и телефоны, где фотографии хранятся на какой-нибудь карте памяти, а не на пыльных полках шкафа в старых альбомах, которые ты открываешь лишь для того, чтобы окунуться в старые воспоминания… Из старого фотоаппарата тут же вышла маленькая фотография, которой Алан размахивал из стороны в сторону, чтобы проявить картинку. Он взглянул на нее и протянул мне. Фотография получилась немного винтажная и очень красивая. У меня никогда не было такой фотографии, и она и вправду смотрелась живее, чем на цифровике. Я улыбнулась Алану, говоря: «Спасибо». Стоя ближе к нему, я могла почувствовать запах свежести и приятного парфюма.

– Пойдем со мной, – внезапно сказал Алан и, потянув меня за руку, повел по ту сторону окна. Оказалось, оно тут открывалось и позволяло выйти на крышу. Он помог мне подняться после того, как выбрался туда сам. Я с трудом забралась наверх и присела на окно прежде, чем встать на крышу.

– Сними ботинки, тут скользко, – сказал Алан и босиком поднялся на самый верх крыши. Я последовала его совету. Казалось, мы были выше всех в этом районе. С этого ракурса можно было видеть весь город во всей его красе и наблюдать за здешними жителями свысока. Кто-то возвращался домой, а кто-то только выходил на прогулку. Над нами поднималась луна, когда солнце уже совсем попрощалось. Справа от нас простилался океан, и я могла чувствовать приятный бриз, слушая звук волн. Можно было полностью забрать те слова, что я сказала три минуты назад, смотря на все это через окно. Вид отсюда было куда более потрясающим.

– Невероятно! – воскликнула я, когда повернулась к Алану. Он выдал лишь легкую улыбку и своей рукой коснулся моей щеки. Мы смотрели друг на друга, и он подошел чуть ближе. Он нагнулся к моему лицу и, посмотрев в глаза, будто спросил о чем-то. Я отпрянула, потому что не могла. Не могла этого сделать.

– Алан… – произнесла я, немного отодвинувшись.

– Знаю. У тебя уже есть любимый человек, – сказал он и убрал руку с моей щеки.

– Мне жаль. – мне было больно смотреть на него.

– Просто знай о моих чувствах, хорошо? – он взглянул на меня снова, и я грустно улыбнулась в ответ.

– Я знаю. Я всегда буду знать.

Алан одобрительно кивнул, и мы молча наблюдали за тем, как поднималась луна, скрывая все то, что произошло этим днем.

Глава 20

Заглушая мысли, мы заглушаем правду.

– Доброе утро, Лиззи, и с днем рождения, милая, – улыбается папа, выглядывая сквозь дверь моей комнаты в раннее утро воскресенья. Я, еле раскрывая глаза, пытаюсь выдавить улыбку сквозь сонное состояние моих нервных окончаний. Поднимаюсь на локти, по привычке тру глаз и вижу, как мама заходит вслед за папой и тоже тепло улыбается. Я вижу, как их лица светятся, словно смотря на меня, они видят солнце. Они подходят ближе, и папа садится на край моей кровати, держа в руках блестящую коробочку, обернутую в красный бант, который ярко выделялся в моей комнате. Мама подходит ближе и целует меня в лоб.

– Сколько же стукнуло сегодня нашей дорогой девочке? – спросил папа с доброй улыбкой, которую я видела почти каждый день, но была рада не меньше увидеть ее и сейчас.

– Десять, – хихикнула я, – теперь ведь я взрослая?

– Конечно, – засмеялся папа, почесав свою обросшую щетину, которую, скорее всего, этим утром сбреет. Светлые карие глаза смотрели на меня с теплотой и светились от счастья. Темные, коричневые волосы были немного взъерошены от подушки. Папа взглянул на мой подарок и вручил его мне. Я с нетерпеливой улыбкой начала рвать подарочную обертку, забыв про то, как же, наверняка, ее красиво и долго упаковывали. Это была довольно тяжеловатая, средняя коробка из красного бархата с золотой росписью посередине. Я узнавала эту роспись очень хорошо, потому что это была моя мечта, увидеть ее когда-нибудь у себя в руках. Меня переполняют эмоции, и я хочу скорее открыть эту коробку, чтобы, наконец, получить подарок. Родители смотрят на меня также с нетерпеливой улыбкой, ожидая моей конечной реакции. Я раскрываю коробку и, наконец, вижу мой подарок и буквально визжу от счастья. Это была шарнирная кукла маленького размера с очень светлым оттенком кожи, почти сливающимся с молоком. Она была уже полностью одета и накрашена; на ней было викторианское платье и низкие туфли, светлые, кудрявые волосы и слабый макияж, который придавал ее лицу утонченности. Такие куклы продавались «пустыми», то есть, совсем без ничего и были очень дорогими, смотря на размеры и фирму. Полностью одетые и раскрашенные куклы были куда-более дорогими, и я могла только зацеловать своих родителей за такой подарок. Я назвала ее – Виктория и ухаживала за ней каждый день. Она всегда лежала у меня на полке с остальными фигурками с разных событий.

Десятилетие я запомнила надолго. Мы с мамой и папой вышли в город и сходили в лучший в городе магазин, где продавали отменные сэндвичи на любой вкус и в не менее лучшую пекарню, где купили именинный торт, сразу же отправившись в парк. Пикник получился насыщенным; мы сидели в той части парка, где было меньше всего людей. Затем мы отправились на пляж, где папа учил меня пускать воздушного змея. Я никогда не забуду тех улыбок, того веселья и тепла, что были в тот день рождения. Я будто сижу и издалека гляжу на, падающую на песок от смеха, себя от и бегущего позади меня, щекочущего папу, пока мама сидит и смотрит, смеясь и говоря: «Хватит, надорвете животы от смеха!»

Казалось, будто это было тысячелетия назад…

Я просыпаюсь с мокрыми ресницами от слез, которые я проливала, пока видела эти воспоминания. Обычно, моменты из жизни никогда мне не снились. Это словно вновь окунуться в прошлое и побывать зрителем своих же произошедших событий и моментов. Это как смотреть на антиквариат; ты вроде хочешь дотронуться до них, но боишься разбить или потерять. Я хотела, чтобы эти воспоминания продолжались, даже если мне хотелось плакать; я желала оставаться там дольше. Мне не довелось долго гадать причину моего пробуждения, потому что деревянный столик вибрировал почти также, как и мой телефон, лежащий на нем и освещающий потолок комнаты. На улице было темно, но не так темно, как в полночь. Скорее, как в полчетвертого утра летом. Я вытерла слезы ладонью и взяла в руки телефон, с трудом глядя на дисплей в попытках разглядеть что-то, пока мои глаза привыкали к яркости. «Линдси» – высветилось на экране, и я взглянула на часы и дату на телефоне «5:23am, 20 октября». Мой день рождения…