Легенды о Дневе. Право на счастье. Часть 2

– Син, мне нужна помощь. Я понимаю, что помочь решить вопрос сможешь только ты.

– Можете не продолжать. Я знаю, что вы хотели использовать меня в качестве тела для воскрешения супруга. Низкие, грязные мысли, сокрытые вуалью обмана. Вы, буквально, породили в себе всю грязь человеческого бытия, когда подумали об этом. Незаметно для самой себя, вы поставила цель выше жизни и ведомые ложными чувствами совершили бы этот поступок, но потом бы пожалели. Вы не такая, какой кажетесь, и я вижу всю глубину. То, что принято считать совестью просто разъело бы вас изнутри, как вода растворяет сахар. Несмотря на это, я был удивлён по-настоящему, а не наигранно, лишь бы слиться с обществом монахов, когда они открывают непостижимые тайны.

– Что тебя так удивило во мне, ведь ты даже не хотел говорить со мной, а сейчас, ты даже речь свою сделал более понятной.

– Удивило то, насколько мало понимания ситуации было у вас в голове, пока вы рвались к цели, выбрав неправильную константу. Ведь вы и сами не представляли, сколько нужно иметь силы воли, чтобы лишить человека жизни.

– Син, я была в битвах на своём пути. Ни в одной и ни в двух, поверь, я умею держать меч в руках.

– Битва. Естественное проявление социальной жестокости и алчности. Войну начинают короли, которые пользуясь ложными утверждениями, берут на себя право распоряжаться чьей-либо жизнью. Они во всю пользуются звенящими монетами, ещё больше обожествляя их, и представляя, как то, что должно окупать каждую жизнь, загубленную во время битвы. Простые истины сражения. На войну вас затаскивают деньгами, а там уже инстинкты позволяют выжить. Именно инстинкты, потому что любой субъект подсознательно боится потери благ этого мира, несмотря на то, что тленное бытие не прекращается при потере тела. Маги это доказали искусно, но вот короли и социальные мерила мира это укрывают, лелея свою тайну по отношению к себе любимым, надеясь, что они смогут вырваться обратно, оставляя обманутым людям только инстинкты. Илина, что бы было с миром, если бы каждый знал, что он бессмертен. Скажите, мне интересно ваше мнение по этому поводу.

– Люди бы не стремились нахватать, как можно больше, зная, что их срок не ограничивается подвижностью тела. Но, Син, ты так и не ответил на мой вопрос.

– Всему своё время. Если бы каждый знал то, насколько он неподвластен социуму, королям, ложным догмам и прочему созданному самим же человеческим миром, то он бы потерял любой страх, а с потерей страха чужая власть бы стала бессильной, так же как и деньги, утверждения и воспитание. Всё бы это обесценилось в один миг, поскольку каждый бы стал творцом своего собственного я без влияния других идей и мнений. Следовательно, такой личностью нельзя управлять, манипулировать, нельзя будет купить его время за железо с номиналом, тогда бы каждый стал творцом и решил бы поравняться с силами природы. Но природа бы не страдала от этого, природа самое древнее, что есть в этом мире, и она бы просто пережила весь бум неподвластного инакомыслящего поколения, открыв себя в сотый, а то и тысячный раз, произведя на свет нечто идеальное. И вот это идеальное и было бы божеством, поскольку впитало в себя всю суть понимания физического, мыслительного и морального созидания и разрушения. Что тогда осталось бы королям, они бы сгорели в пламени обновления, которое бы просто не взирало на их желания, поскольку тогда общество было бы воспитано иначе.

– Я не понимаю, к чему ты клонишь?

– Я клоню к тому, что однажды подобное случилось, природа произвела на свет четверых подобных себе, и они с высоты своего разума и мышления смогли создать то, что считали нужным без ложных мыслей и догм.

– Ты про четырёх богов. Я не раз слышала про них, но причем тут это. Ты уходишь от вопроса, который я поставила тебе. Не взирая на мою просьбу, ты ведёшь речи, не касающиеся дела! – Илина устала слушать Сина, она ждала ответ по поводу нового тела для Брайтона.

– Моя речь прямая и без каких-либо витиеватостей, специально для того, чтобы вы смогли понять то, что я говорю. В своей речи я дойду до всего, расположив это в верном порядке, ваша задача услышать это.

– Хорошо, тогда продолжай, но не забывай, что очень часто ты кажешься занудным монахом, который любит сверкать своим умом везде.

– Будь по вашему, Илина, я сверну речь и стану краток, чтобы вы уловили суть мысли, но вот за пояснением тогда придётся идти в библиотеку, а ваша лень, направленная на потерю времени в пустую, не позволит вам этого сделать, так и оставив с узким мышлением и без понимания ситуации – Син жестом закрыл рот девушке и продолжил, не дав ей начать спор. – Если бы мир населяли боги, равные природным силам, то вся их деятельность была бы направлена на самопознание, оградив негатив и превратив всё в созидание. Именно такой процесс и был бы единственно верным, лишая мир возможных ошибочных поворотов в своём развитии. Что касается тела для вашего супруга, я вернусь к войне. Под властью первозданных инстинктов ты лишаешь жизни другого, чтобы твоя собственная безопасность оставалась в прежнем положении, и при этом ты не обращаешь внимание даже на лицо того, кто умирает под твоим ударом из-за неприспособленности пользоваться внутренним потенциалом и чувством самосохранения. Убить же субъекта просто так является испытанием проверяющим крепость и стойкость твоего морального я, которое у вас, Илина, намного слабее, чем тело. Вы просто не сможешь без колебаний и нужного толчка лишить кого-то жизни. Вы сгорите изнутри, съедаемая сама собой и совестью, для которой в отличии от мыслей не существует полутонов понимания ситуации. Для неё все действия или положительны или отрицательны. Вот и вся глубина человеческого сознания, которая сводится к выбору двух граней одного поступка, положительной или нет. Отсюда вы можете понять, что, использовав меня, как оболочку для мужа, не смогли бы жить прежней жизнью, осознавая, что речи и мысли принадлежат совершенно другому человеку.

– Ты думаешь, что совесть не мучает меня из-за того, что все, кого я убила, угрожали мне опасностью, а в мирное время я не смогу поднять руки, поскольку морально слаба и совестлива? – Илина задумалась, Син заставил её снова вернуться на путь размышлений и вспомнить слова Баура о том, что воскрешение Брайтона может быть не совсем нужным действием.

– Да, я думаю именно так. Мне интересно, что вы думаете по поводу войны, Илина?

– Война – это неотъемлемое мероприятие, к которому ведут все низменные желания правителей, но так же война может являться способом защиты своего государства и народа от бед извне.

– Может и так, но война – это и вправду проявление не только инстинктов. Инстинкт проявляют те, кто держит меч, а вот те, из-за кого приходится держать меч, проявляют себя, как корыстные, жадные до власти и богатств убийцы. Любой воин по своей сущности является безжалостным убийцей, без разницы убил он во имя короля, мести или так случилось. Все они убийцы, но вот те, кто стоят у истоков власти, намного хуже. Они сподвигают субъектов становиться убийцами, омывая социум в очередной раз ложными, запутанными и весьма грязными моралями, оценивая убийство за страну, как благо, убийство ради мести, как суд. Но при этом когда сей факт лишения жизни происходит без приказа властвующей стороны, то это считается преступлением, аморальным деянием. Почему они не могут объяснить, поскольку, если раскроют всю суть своих двойных оценочных стандартов, то потеряют свою ложную правоту в лице социума. Они снова применяют то же убийство, только подчеркивая им уже свою статность. Позволяя государственным служащим омывать в крови руки, они выставляют на показ то, что только они вправе решать, сколько времени отведено субъекту. Всё это поведение не случайно, оно на подсознании ведёт к повышению своей оценки для самого себя. Олицетворяя свой грязный грех, как данность, которую могут позволить себе только творцы. В чём-то это правда имеет общие черты, все могут иметь детей и все могут лишать жизни. Забрав эти права под свою опеку, прикрытую стремлением к обожествлению личного я и собственного эго, любой правитель вводит в стране понятие правосудия. Но представь, если бы никто не мог никогда никого убить, что бы было тогда. В социуме наступило бы равенство и гармония, которая далеко не на руку ни единому живому существу. Ведь убийцы во имя королей точно так же причисляют себя к своим выдуманным богам, сравнивая свою подлость и грязь с их карой. В военных походах они, так же как и короли, стремятся забрать как можно больше драгоценного имущества, тем самым становясь ещё и ворами, неспособными лично произвести подобное на этот свет. Так и получается Илина, что война – это просто раскрытие всей сущности каждого живущего здесь.

– Интересный монолог Син, но вот только я так и не получила ответа по поводу тела для мужа.

– Нет, Илина, получили, но прослушали его, так и не поняв, что ему не нужно тело. Прослушали то, что он бессмертен. Но если вам так нужно вырывать его из полной гармонии, где он очистился от всего земного греха, беспорядка и больше не угрожает никому становлением и превращением в ложного бога, то я скажу одно. В храме есть те, кто отдаст тело с удовольствием.

– То есть в храме кто-то есть?! – Илина остановилась посреди джунглей и открыла рот.

– Храм жил и живёт своей весьма странной жизнью, отделившись от социума. Там есть монахи и послушники, а так же те, кто ради ритуала жил всю свою жизнь и с удовольствием отдаст своё тело.

Илина молча села, поскольку услышанная информация её шокировала. Сказать, что она удивилась, значит не сказать ничего. Она шла неведомо куда, без какой-либо догадки даже о том, что там будет, но твёрдо зная, что храм пуст, а оказывается, что в нём есть монахи с послушниками.

– Ты прости, но все твои слова больше похожи на сказку или обман. Откуда в забытом тысячелетнем храме взяться живым людям?!

– Я повторюсь, это общество потеряло храм, но не храм потерял общество. С того момента, как его забыли, храм только больше расцвел, без постоянного давления и стремления субъектов перевернуть весы судьбы так, чтобы всё было на их стороне.

– Храм спрятали специально?

– Да. Монахи, живущие там, хранят тайны и знания, и им не хотелось, чтобы эти знания постигли те, кто всё решает с помощью меча. Они с уважением относятся к тому, чем наделила их природа, отринув от себя ложные догмы и бренную суету, которая, словно эпидемия охватила общество, сгораемое от жажды денег и власти. Не найдя панацеи этому явлению, они стали аскетами для всего мира.

– Неужели никто никогда не находил этот храм? – Илина снова встала на ноги, переварив всю информацию, которую только что услышала от Сина.

– Находили, но покидать его не спешили. Я лично пробыл в том храме не один год, постигая их мудрость, и если бы не зов Жай-Бао, то и по сей день находился бы там.

– Я слышала, что Жай-Бао это живое существо, не созданное мифами в отличии от остальных религий.

– Религия сама по себе является бессмысленным проявлением веры любого мыслящего субъекта, поскольку являет в себе его желание объяснить необъяснимое. Ни один ученый муж в силу своей скупости мышления не смог понять, как мы появились и как мы умираем. Чтобы объяснить это, социум поставил во главе всего неведомого создателя, который всех нас породил по своему образу и подобию. У всех народов этот создатель безлик и бестелесен. По прошествии времён, алчные умы правителей смогли развернуть религию по-другому, направив её на выполнение того, что было нужно им. Именно отсюда и пошли священные дершаабские войны, освободительные походы инквизиторов и многое другое. Жай-Бао имеет лицо, имеет плоть и голос. Именно поэтому никто не воспринимает его, как бога, к нему ходят за советом и помощью, как к существу, которое может чуть больше, чем обнищавший морально и умственно народ. Никто никогда не поинтересовался, кем является на самом деле их спаситель. Только монахи храма на горе Старцев знают правду. Знают и молчат, ведь раскрыв её, они просто отвергнут помощь и все блага, какие им были преподнесены. Находясь с момента великого раскола под его мыслями, которые не ограничены скудностью и рамками, жители нынешней Синджавы смогли простроить более крепкое общество, где нет погони за богатством и властью. В вершине правления стоят те, кто действительно сделал больше для своего народа, но при этом не шёл по пути убийцы и преступника. Жай-Бао объяснил всем, что кровопролитие является необходимой частью мира только в том случае, если несётся великий вред народу, но при этом тот, кто будет нести кару, никогда не станет выше тех, у кого руки не омыты кровью. Верша добро через войну, он очерняет себя, тем самым навсегда лишаясь возможности возвыситься. Именно поэтому армия и дом порядка не стоят у власти. Они всего лишь инструмент, который добровольно отрекся от возможности чистой жизни во имя народа. Жай-Бао не перевернул их значение, выставив героями, которые охраняют других. Он объяснил чжи-торонам, что они всего лишь необходимость, чтобы сохранить истинное зерно нетронутым другими порядками социума. К сожалению, из-за того, что Синджава огромна, одно верно мыслящее, хоть и весьма могущественное существо не может изменить ситуацию в корне, но вы сами могли видеть, что улучшения по сравнению с вашей страной есть. Никто не спешит за деньгами, никто не рвётся к власти. Верхушку общества заняли только те, кто что-то придумал, изобрёл или сделал для общества и государства. Все денежные блага, ставшие просто необходимостью из-за масштабного влияния рынка и гномов, стараются распределять так, чтобы не один субъект не голодал. Сколько нищих вы увидели, пока были в городе?

– Ни одного – проанализировав сказанное, подытожила Илина.

– В том и дело, их нет. У каждого есть дом, еда, одежда и то, что Жай-Бао вложил внутри на подсознании. Чжи-тороны соблюдают всю истину его мыслей, поскольку Жай-Бао самый великий инакомыслящий в этом мире. Именно он несёт в себе правильную истину того, как должен был быть устроен мир, хотя и принимая изменения, основанные на постоянной динамике развития других стран.

Илина за разговорами с Сином и не заметила, как они вышли из джунглей, и уже шли по холмам, заросшим папоротниками и травой. В горах быстро темнело, солнце уже начало опускаться за горизонт.

– Син, мы проделали долгий путь, когда у нас будет привал?

– Мы пройдём ещё несколько часов, чтобы сократить расстояние и сэкономить завтра время. Выйдя к вершинам, вы увидите, как меняется ландшафт, превращаясь из дивного леса в каменистые утёсы и горы. Именно тогда мы сделаем привал и продолжим свой путь завтра, поскольку это будет именно середина пройденного расстояния. Вы заметили, что сейчас уже нет густых зарослей и деревьев. Дальше жизни будет ещё меньше. Наслаждайтесь тишиной – Син свернул с протоптанной тропинки, по которой они шли всё это время, и пошёл в другую сторону. Тропа уходила вдоль холма к зарослям бамбука, а чжи-торону нужно было идти в сторону подъёма на другой холм.

Дальше они шли молча. Илина, зная то, что говорил ей Баур, пыталась понять, является ли Жай-Бао духом, вырвавшимся из-за завесы и нашедшим себе тело, или же это действительно дивное создание, о котором никто не знает. Она слышала в монологе, как Син восхищается мыслями своего божества, считая их единственно верными. Точно так же норвинцы восхищаются своими богами, считая их правильными. Каждый народ считает свою религию верной и применимой в роли мерила всего мира. Она не ожидала, что Син-Лисат сведет все свои пафосные философские размышления к тому, что признает свою религию единственно правильной. Какое-то подсознательное чувство заставило огорчиться и разочароваться в нём. Второй день Илина видела в Сине кого-то, кто, возможно, действительно постиг этот мир правильно, но, увы, за красотой речи скрывалась обыденная банальность, что я, мой бог и мой народ лучше остальных.

Путники прошли ещё с несколько часов, невзирая на то, что солнце уже давно опустилось за горизонт, и шли они в темноте. Илина действительно заметила, как земля под ногами из сочного зелёного ковра, свитого травами, превратилась в обычную каменистую почву, напоминающую вольные земли. Идти было уже тяжело, их дорога лежала на крутой подъём. Она поражалась, откуда в монахе столько выносливости, за весь день пути он не присел, но шагал вперёд, подгоняемый своим любимым жизненным временем. Наконец-то, взобравшись на вершину, даже в темноте под звездным небом Илина обомлела. Они вышли на гору, по краю которой шёл резкий обрыв. С её высоты было видно абсолютно всё.

– Нам нужно вот под тот пик – показал пальцем Син-Лисат, обращая внимание Илины на то, что им нужно будет спуститься вниз, обойти одну скалу и выйти к ущелью.

Увидев, куда он указывал, Илина поняла, почему храм считается потерянным. Вся дорога представляла из себя очень опасные участки с крутыми обрывами. От привычных Синджавских гор не осталось и следа. Перед ней расстилались смертоносные скалы, по которым, не зная троп, было нереально продвигаться вперёд. Даже если ты знаешь, где храм, дойти туда можно только рискуя собственной жизнью. Особо высокие возвышения были покрыты снегом, словно кто-то нарядил скалы в белоснежные шапки.

– Син, скажи, как мы собираемся туда пройти, я не вижу возможностей. У нас нет даже верёвок, чтобы не упасть вниз – Илина была сильно насторожена выбором пути.

– Возможности всегда сокрыты там, где ты их никогда не увидишь. Если они не предстают перед твоим взором сразу, ты можешь и не подозревать, что они там есть, – Син расстелил свой плащ, достал из сумки солёную рыбу и принялся есть, – нужно отдыхать. Всё остальное завтра.

Илина молча постелила свой плащ и выложила на него удобные кожаные вещи. С того момента, как зашло солнце, на улице стало достаточно прохладно, и поднялся ветер, который возможен только среди гор. Девушка без доли стеснения надела вещи, в которых прибыла в Синджаву, заботливо уложив всё остальное в сумку, и прицепила меч туда, где он должен быть.

Наблюдая за тем, как чжи-торон ловко разбирает свою рыбу, она достала лепёшку и кусок мяса с бутылкой вина. Отломив кусок, она положила пресную Синджавскую лепешку в рот.

– Если вы будете не против, леди, то я позволю себе угоститься вином – сказал Син, выбрасывая остатки рыбы с обрыва.

– Держи. Я думала монахи не пьют.

– Не пьют только служители выдуманных богов, считая алкоголь причащением. Их выбор понятен, ведь спиртное ослабляет рамки ложного мышления, позволяя субъекту мыслить шире и воспринимать всё в таком свете, в каком оно и являлось до появления псевдодогм по мироустройству – Син взял бутылку и сделал несколько больших глотков, после чего протянул её Илине.

– Оставь, у меня есть ещё одна – девушка достала вторую бутылку из сумки и вытащила пробку с помощью рукояти меча – Син, я родом из Верландии, и пускай наш бог вымысел в твоём понимании, но наши служители никогда не говорили, что вино – это яд. Народ пьёт и гуляет в праздники или свободные дни. Нет, есть и те, кто полностью перестал быть человеком, постоянно заливая в себя всё, что имеет градус.

– Праздники и большие гулянья для того и созданы, чтобы все могли отдохнуть от своих убеждений и социальных статусов. Субъекты убирают на несколько часов рамки, которые себе и создали. Но поверь, если они перестанут это делать, общество не изменится. Постоянные попойки даже в трактире наедине с собой – это подсознательное желание субъекта отринуть то, что его окружает, расширить масштабы своего мышления и понимания. Правда, данный способ сделать это может нанести вред природному дару в виде нашего организма. Алкоголь – это то, к чему каждый волен относиться, как хочет сам, следуя только личным убеждениям, ведь у всех своё жизненное время. Кто-то ускоряет кончину, а кто-то наоборот пытается отодвинуть день смерти, как можно дальше. Их действия обусловлены тем, в какой социальной среде они находятся и какой статус имеют в обществе. Но их распоряжение собственным временем сводится так же к банальным двум решениям, жить или нет. Выбрав одну из них, они забывают о том, что время дано на созидание. Забыв об этом, они выбирают путь, связанный с временем, и уже именно время, в двух рамках увеличения или уменьшения его количества, становится основной целью их жизни. Играя со временем, они чувствуют ложное положение своей значимости над самим собой, точно так же считая, что они вышли за рамки социальных положений и понятий нормальности. Но увы, Илина, все это так и остается ложными чувствами и событиями, поскольку никакого влияния над своими собственными жизнями они так и не имеют.

– Тебя, Син, если послушать, то все марионетки, убийцы, глупцы. Такое впечатление, что кроме тебя никто не живёт правильно.