Закон и честь. Часть первая. Дело чести

– Пять? – Джейсон откинулся на спинку стула и заложил ладони за затылок. – Ты держишь меня за миллионера?

– За чувака, который одолжит лучшему корешку каких-то жалких пять фунтов!

– Лучшему корешку?

– У тебя что, есть друзья лучше, чем я? – воровато оглянувшись, Джек потянулся на середину стола и ухватил из плетеной вазы самую большую и вкусную на вид плюшку, щедро посыпанную сахарной пудрой. – Слушай, а если я попрошу у твоей надзирательницы чаю, она не выплеснет мне на чердак весь чайник?

Джейсон вытянул из кармана жилета потёртый бумажник и, порывшись в нём, протянул маленькому вымогателю пятифунтовую бумажку. Купюра, едва к ней прикоснулись подвижные пальцы мальчишки, испарилась как по волшебству.

– Ты знаешь кого-нибудь с Сорок второй улицы по имени Генриетта? – внезапно подавшись непонятному порыву, спросил Джейсон, пытаясь выглядеть как можно более непредвзято.

Джек чуть не подавился плюшкой. Закашлявшись, он с укоризной взглянул на своего взрослого приятеля.

– Я тебе что, справочное бюро? Там же сотни людей живут, как я могу знать, кого из них зовут Генриеттой?

– Она проститутка. Невысокая симпатичная блондинка, с большой грудью и приятным голосом. Вряд ли старше тебя более чем на четыре года.

Вот после этих слов Джек закашлялся так, что Джейсон, ругнувшись под нос, поднялся и от души похлопал мальчишку по спине, сожалея, что не может таким способом выбить из него всю лишнюю дурь.

– Ты… Ты чего, Джейсон? На кой ляд тебе сдались эти фифы? Того и гляди подцепишь от них чего-нибудь и будешь потом год лечиться в больнице Святой Дианы! Слушай, я так думаю, что пора тебе всё-таки жениться. И сразу забудешь свою ненаглядную кудрявую Генриетту!

Джентри мрачно посмотрел на мальчишку:

– С чего ты взял, что меня интересуют интимные отношения с этой девушкой? И откуда ты знаешь, что она кудрявая, если никогда не видел её?

– Дьявол, иногда я забываю, что ты полисмен! – приуныл Спунер, догрызая плюшку. – Ты меня поймал… Знаю я её, знаю. Нормальная вполне девчонка, хорошая. Работать начала совсем недавно. Фамилия её Барлоу. Она нездешняя, по-моему. Говорит, что из Северных районов, но я лично ей не верю. Уж больно она чистенькая и холёная. По мне так она вылитая уроженка Клэр-Парка!

Инспектор с удивлением вскинул бровь:

– Ты не хуже меня знаешь, что Клэр-Парке живут исключительно богатые и состоятельные люди, Джек.

– Знаю. Но я готов поставить на кон правую руку, что Генриетта Золотые Кудряшки Барлоу не из низов.

– Любопытно-любопытно…

– Ты мне всё ещё не сказал, почему интересуешься этой особой, – пользуясь отсутствием в столовой миссис Монро (хозяйка дома знала, когда нужно тактично удалиться, чтобы не мешать), Джек набивал карманы леденцами. – Она не такая как все, чегой-то в ней меня настораживает… Хм, неплохая конфетка… Хотя говорят, что дело своё знает назубок. Или на роток!

Спунер заговорщицки подмигнул. На веснушчатой мальчишеской физиономии не было и тени смущения.

Опустив последние пошлые слова собеседника мимо ушей, Джентри сказал:

– Ты бы завязывал со своими делишками…

– С чего бы это? Я ж должен зарабатывать на хлеб.

– Подрезая чужие кошельки и воруя продукты у неповоротливых лавочников?

– Не менее достойное занятие, чем у сильных мира сего, ворующих в гораздо более крупных размерах, – отрезал Джек. Он обижено нахохлился. – Вчера на площади Набата опять была демонстрация. Рабочие сталелитейных заводов выступили маршем. Поговаривают, что если к их требованиям никто не прислушается, то они устроят забастовку. Представляешь? А где одни, там и другие.

Джейсон с интересом посмотрел на посерьёзневшего мальчишку:

– Не думал, что тебя интересует политика.

– И правильно делал! Эта штука волнует меня не больше чем чирей у старого Мемо. Просто я э-э-э… Патриот. А ты полицейский инспектор и по долгу службы обязан поддерживать правительство. Даже если оно, правительство, не право. Это твоя обязанность. Пусть и в ущерб собственному мнению.

– И что ты хочешь этим сказать? – удивился Джейсон.

– Трудно быть патриотом подневольному человеку. А я свободен. Чуешь разницу?

Джентри потеребил пуговицу на жилете, скупо усмехаясь. Котелок у мальчишки варит почище чем у многих констеблей, проработавших в полиции не один год и предпочитающих не задавать вопросов, не относящихся к службе. Люди узкого кругозора, которые даже не задумываются над приказами. Разумеется, беспрекословное подчинение – одно из наидостойнейших качеств любого полицейского, стремящегося подняться по карьерной лестнице вверх. Но ведь человеческого приоритета думать никто не отменял.

– Мы ушли в сторону от темы, Джек. Я говорил тебе завязывать с Дном и перебраться в более приличный район.

– Слушай, иногда ты бываешь невероятным занудой! – с отвращением фыркнул Спунер, нахлобучивая на голову лётную кепку. – Ещё скажи устроиться в работный дом или там проситься в приют для беспризорников! Я сам по себе и мне нравится моя жизнь. Другой мне и не надо.

– Ты ещё слишком юн и только по этой причине на тебя мало обращают внимания. Но стоит тебе подрасти, и многое изменится. Джек, помогая мне, ты ставишь под удар себя. Разве ты не понимаешь, что с тобой может произойти, если в дальнейшем ты по-прежнему будешь работать со мной? Знаешь, как называют полицейских осведомителей на Дне?

Спунер посмотрел на Джейсона, как арестант на судью.

– Я никогда не считал себя стукачом, Джейсон. И мне плевать, что там думают по этому поводу другие. Ты боишься, что я закончу свою жизнь с камнем на шее на дне Магны? Да кому я на хрен сдался? Я не состою ни в одной из гильдий и не собираюсь никуда вступать. Я одиночка, Джейсон! А ты мой друг. И помогая тебе, я не чувствуя себя предателем или крысой! Я хоть раз заложил кого-нибудь из тех, кто доверяет мне, но находится в неладах с законом? Нет? Ну, так и о чём ты тогда переживаешь?

Джентри задумчиво водил пальцем по столу.

– Уже темнеет, Джек. Не подумай, что выгоняю тебя, но тебе стоит поторопиться, если не хочешь, чтобы ночь застала тебя в пути. Впрочем, ты бы мог заночевать и здесь. Дом большой и для такого тощего доходяги, как ты, уж найдётся уголок.

Вставая на ноги, Спунер поморщился, словно вместо сахара отведал лимонной кислоты:

– Если мне придётся выбирать между Попрыгунчиком и твоей домомучительницей, я выберу Джека. От него я как-нибудь отобьюсь, а вот с энтой древней кашалотихой я связываться не хочу.

_______________________________________________

На город опускалась ночь, а вместе с нею туман. Плотной густой воздушной массой он растекался по улочкам и дорогам, накрывал дома и мягко стучался в окна. Тыкался в тупики и обволакивал рвущие ночное небо башни, скрывал молниеотводы и печные трубы, ложился на крыши, хватал за ноги случайных припозднившихся прохожих. Туман приглушал звуки города, окрашивал в призрачную таинственную палитру. Туман зыбким дрожащим маревом поглощал город квартал за кварталом, принося сырость и запахи надвигающейся зимы.

Света зажёгшихся ночных фонарей и ламп едва хватало, чтобы рассеивать клубящуюся пелену тумана. Жёлтые огоньки робко мерцали в туманной ночи, словно далёкие-предалекие маяки. Город засыпал. Ночная жизнь по накалу страстей и движению заметно уступала дневной, а в такую слякотную прохладную ночь тем более. Мало находилось желающих прозябать на заволоченных белесыми испарениями улицах, когда видимость исчезала через несколько шагов, а изо рта вырвались, смешиваясь с туманом, облачка пара. Любой звук, любой посторонний шорох необычайно громко, усилившись, бил по ушам, заставляя непроизвольно вздрагивать.

Туман одерживал победу на всех фронтах, торжествующе захватывая город в свои липкие призрачные объятия. Никто не мог ему противостоять, ни парки, ни площади, ни трущобы бедняков, ни застроенные современными зданиями кварталы аристократов и богачей. Ни даже Промышленные кварталы, где причудливая грохочуще-пыхтяще-чадящая жизнь не останавливалась ни на минуту. Туман захватил всё и всех. Перед ним все были равны.

Одним из тех, кто не спал в эту ночь, был Вилли Престон. Он с самого вечера мужественно боролся со сном, говоря себе, что на этот раз он уж точно не заснёт. Вилли потерял уже четвёртый зуб, но не разбогател ни на пенни! А ведь по его самым скромным расчётам в фарфоровой копилке-медвежонке уже должно было храниться не меньше трёх золотых монеток. Но он всегда засыпал с выпавшим зубом под подушкой и упускал момент прихода Зубной феи. Самое интересное заключалось в том, что на утро под подушкой было пусто. Вилли было уже семь лет, и он сильно подозревал, что Зубных фей не существует, а выпавшие молочные зубы исчезают благодаря заботам мамы. Но на этот раз он твёрдо вознамерился поймать удачу за хвост. Он не будет спать всю ночь, охраняя свой выпавший зуб, но либо дождётся прихода Феи, либо поймает с поличным свою собственную мать. Кто знает, может, всякий раз, когда Зубная фея уже готова положить ему под подушку взамен зуба золотую монетку, в спальню входит мама и забирает заветный зуб?

Этой ночью Вилли твёрдо и решительно настроился разобраться во всей этой тёмной истории лично. Вот он и лежал в своей постели, до подбородка укрытый одеялом и периодически щипал себя за руки. Поначалу мальчик пробовал считать овец, затем переключился на щенков и, наконец, на воронах бросил эту безнадёжную затею. Кого бы он ни считал, меньше спать от этого не хотелось.

В комнате мальчика чуть слышно тикали настенные часы, в горячих отопительных трубах приглушенно шумел пар. Папа Вилли, занимающий в компании Болджер Хаус должность инженера-архитектора, зарабатывал вполне неплохо, чтобы семья Престонов могла себе позволить установить новейший паровой котёл взамен старых угольных печек. Питаемый лижущим окна промозглым туманом сумрак запеленал комнату Вилли в непроницаемый саван. Мальчик отчаянно таращил слипающиеся глазёнки, пытаясь рассмотреть в тёмных углах хоть что-нибудь. Он боялся пропустить появление Зубной феи, в такой темнотище спрятаться ей проще простого. Но включить в комнате газовые фонари он тоже не решался, боялся спугнуть долгожданную гостью.

Когда борьба Вилли со сном начала приобретать размах фронтовых действий, и он медленно, но уверено начал сдавать позиции, во входную дверь дома семьи Престон кто-то постучал.

Вилли мгновенно распахнул атакованные побеждающим сном глаза. Сердечко мальчика бешено заколотилось. Вот! Она пришла! Почему-то Вилли нисколько не сомневался, что ушлая Зубная фея нарочно постучала в дверь, зная, что внутри все спят. И не дождавшись ответа, она, разумеется, прошмыгнёт внутрь и заберётся в его комнату, чтобы произвести обмен. И тут главное, чтобы не проснулась мама. Мысли Вилли спутались клубком шерстяных ниток. Он растерялся, не зная, что предпринять. Продолжать притворяться спящим? А вдруг мама проснётся, и сама пойдёт открывать дверь? Что же делать?.. Уставший после работы на стройке папа точно ничего не услышит и проспит до утра крепким здоровым сном. Но мама… Мама у Вилли была на редкость чуткой женщиной. Иногда мальчику казалось, что она услышит пролетающего в соседней комнате комара.

Стук повторился. Вилли откинул одеяло. Вскочив с кровати, как был, в одной пижаме и босиком, он на цыпочках подошёл к приоткрытой в спальню двери и осторожно выглянул в коридор. Там властвовал такой же сумрак, что в его комнате. Стараясь ступать неслышно по толстому половику, Вилли переступил порог прихожей и, затаив дыхание, приблизился к запирающейся на два замка надёжной входной двери. По обе стороны от двери были узкие, забранные деревянной решёткой окошки. Они никогда не закрывались занавесками, но сейчас Вилли, как не старался, не мог ничего разглядеть за ними. Мешал проклятущий туман, превративший глубокую осеннюю ночь в плотное, наполненное призраками и белесой зыбью марево.