Постоянство хищника

Тот ограничился почтительным кивком, оставив возражения при себе.

– И побольше энтузиазма, черт побери! – раздраженно добавил де Жюйя.

– По делу сорокалетней давности? – возразил капитан. – При всем уважении, генерал, не понимаю, с чего такой переполох…

Людивина не могла припомнить случая, чтобы де Жюйя утратил добродушную улыбку и сияние своих полупрозрачных глаз. Но на этот раз его лицо вытянулось, а угольки в глазах заледенели. Не отпуская взгляда капитана, он наклонил голову и ответил тоном, от которого стены покрылись инеем:

– Семнадцать женщин, гниющих у нас под ногами, вряд ли с вами согласятся, как и семьи, которые не смогли их оплакать. Не понравятся ваши слова и целому институту, который оказался в центре внимания журналистов, и правительству, которое позаботится о том, чтобы мы выполняли свою работу как положено, Ферицци. И вы станете гостеприимным хозяином для парижан, проведете для них экскурсию. А если вида семнадцати трупов внизу окажется недостаточно, чтобы вас мотивировать, вы вернетесь и скажете: «Пошлите меня на кольцевую развязку, возможно, там я проявлю свои бесценные умения».

Капитан сцепил челюсти, закусил щеки, и тут, на его счастье, кто-то постучал в открытую дверь. Пришел судмедэксперт в белом защитном комбинезоне; капюшон он откинул, открыв пухлое вспотевшее лицо.

– Мы взяли первые пробы, можете спуститься.

Ферицци прошел мимо женщин из ДПН, бросив язвительную реплику:

– Поздравляю, дамы, вы первыми удостоитесь почестей!

7

Небо было однородно-серым, мрачным, свинцовым. Криво сделанный фильтр «Инстаграма», режим «депрессия», сказала себе Людивина, выйдя на улицу.

Старший сержант Бардан нервно теребил свои толстые очки. Быстрым спортивным шагом он повел их к огромному копру шахты, который смотрел на них со своей стальной башни.

– Шестьдесят четыре метра, – объявил он. – Красавец зверь. В глубину уходит на семьсот пятьдесят один метр.

– Здесь, у нас под ногами? – удивилась Людивина.

– Это «Гектор», второй ствол шахты «Фулхайм». Дюжина уровней. Сотни галерей и тоннелей тянутся на несколько километров во всех направлениях.

– Целое здание, – подытожила Торранс.

– Скорее город. Этот копер – даже не вершина айсберга, он лишь камушек с нее. Там под ним пустая цитадель, где тишину нарушает только стук капель влаги. Монстр пустоты, ослепший на всю жизнь.

– Вам знакомо это место, старший сержант? – удивилась Торранс.

– Я когда-то жил в этих краях. Именно здесь я не бывал, но кое-что знаю о заброшенных шахтах. Их тут много. Район промышленных пустырей.

– Почему эту шахту не затопили, как остальные? – спросила Людивина.

– Об этом спросите у него, – сказал Бардан, указав на бородача в старой бейсболке «Янкиз». – Это специалист по шахтам, прислали сверху.

Специалист оказался спортивного сложения. Пуговицы узкой рубашки расходились на выпирающих грудных мышцах. Глаза цвета крепкого кофе с пенкой по краям. Бородка аккуратно пострижена. Нечто среднее между хипстером и отцом семейства, позволяющим себе некоторое эстетское пижонство. Ему и сорока нет, решила Людивина, пожимая руку. Он больно сжал ее ладонь, будто не осознавал свою силу. Или ведет себя, как тупой альфа-самец, который хочет самоутвердиться…

– Фред Вронски, бюро геологических и горных исследований. Скажу честно, такого я не ожидал.

– Никто такого не ожидает, даже люди, привычные к преступлениям, – успокоила его Торранс.

– Да нет, это я о вас… Как-то непривычно, что в наши дни жандарм – это не толстячок в форменном кепи.

Взгляд у Вронски был довольно плотоядным.

Плохое начало, подумала Людивина, постаравшись сдержать эмоции. Не сейчас. Думай о работе. Сосредоточься.

– Эта шахта была просто заблокирована? Не затоплена? – продолжила она.

– Да, сделали бетонную опалубку. Перекрыли плитами колодцы. Внизу все осталось как было.

– Это обычная практика?

– Нет, большинство шахт затопили, если рядом было много воды, или засыпали, хотя бы частично, сланцем пополам с бетоном. С такой начинкой в брюхе они затихают навсегда.

– Почему здесь поступили иначе?

– Все зависит от участка. Здесь он прочный, очень глубокий, риск обрушений невелик, города рядом не строятся, так что смысла нет. К тому же недалеко грунтовые воды, и мы не хотим рисковать загрязнить их сланцем. Да и заполнить такую прорву очень и очень дорого, вы не представляете себе размеров этого зверя. В общем, если можно оставить как есть, мы оставляем. Как правило, шахты тонут сами по себе, вода просачивается и естественным образом заливает штольни. В «Фулхайме» этого не произошло, и старый добрый «Гектор» все еще дышит.

Торранс вздернула брови:

– Разве не опасно оставлять шахту открытой, когда вокруг полно любителей экстрима?

– Откровенно говоря, чудаки, рискующие жизнью, не наша забота. Мы, конечно, думаем о безопасности, но главное для нас – огромный кусок «швейцарского сыра» под городами и дорогами. За ним и надо следить. Все шахты запечатаны. Если какие-то недоумки придут со снаряжением, чтобы проделать дыру и пробраться внутрь, это просто идиотизм, вот и все.

– А сложно пробить дыру?

– В плитах? Еще бы, ручная дрель точно не возьмет! Толщина бетона – несколько метров. На самом деле парни заходят с боков. Ищут, где вокруг плиты сдвинулся грунт, и копают это место в обход, чтобы расширить. Случается редко, паниковать не стоит. И слава богу, там же почти километровые ямы! Вот почему я считаю, что нужно быть совсем безголовым, чтобы…

Людивина не верила своим ушам:

– Неужели есть любители, рискующие соваться в подземелья?

Вронски привычным жестом пригладил бороду.

– Не так чтобы много. Большинству хватает ума гулять по наземной части. – Он помолчал, с серьезным видом разглядывая копер шахты над ними. Затем добавил уже более озабоченным тоном: – Спускаться туда – все равно что играть со смертью в монетку. Здесь нужны оборудование и навык. Несколько сот метров в глубину, понимаете? Это лабиринт, в котором легко заблудиться навсегда, без связи с внешним миром, потому что сети тоже нет. Ничего нет. Абсолютная тьма, и все может рухнуть в любой момент от колебаний почвы, если наверху вдруг появятся посетители. Земля может провалиться, подпорки – сломаться… Газовые карманы могут вас задушить или взорваться. И ради чего? Чтобы бродить по бесконечным темным и сырым коридорам, где нет ничего интересного, одни унылые извилистые пейзажи?

– Прелесть какая… – фыркнула Торранс.

– А во Франции кто-нибудь практикует подобные развлечения? – упорно продолжала Людивина.

Вронски вздохнул:

– Ну, неофициально, конечно… Впрочем, некоторые психи иногда хвастаются своими подвигами в интернете.

– Одаренные личности, – прокомментировала Торранс.

Тем временем они подошли к монументальному зданию под копром.

Две палатки у его подножия тихо хлопали полотнищами на прохладном ветру. Одна закрывала всю заднюю часть фургона мобильной лаборатории, другая – боковую часть, образуя букву «Г». Полукруглая конструкция была достаточно высокой и широкой, чтобы вместить все стерильное оборудование на складных столах и множество технических специалистов. Знаменитая ЛАБДНК работала в полную силу.

Появился судмедэксперт в безупречно-белом комбинезоне. Наружу выглядывали только румяные щеки и детское лицо, но взгляд был открытым и решительным. Людивина на мгновение зацепилась взглядом за крупную родинку над его верхней губой.