Сэлмен

– Папа! – Повторил голос девочки. – Поспеши в церковь, дети нуждаются в твоей помощи…

– Что за…? Какие еще дети? Черт тебя подери…

Но ответа не последовало.

04

Вблизи здание церкви выглядело намного выше и массивней, крест на островерхой готической часовне словно отчаянно пытался достать до небес. Вокруг всего здания возвышался металлический забор из острых длинных прутьев, полностью заросший ядовитым плющом. Сэлмен попытался заглянуть в узкую щель закрытых ворот и разглядел разбросанный вдоль стены кирпич. Очевидно, тут не закончили строительство много лет назад, так и оставив стройматериалы на улице. Под возвышающимся крестом была выгравирована жирным шрифтом надпись: «Католическая церковь Святого Эдисона».

– М-да… – проворчал Cелмен. – Церковь Эдисона на улице Эдисон. Как же это мило.

Сэлмен сперва решил проверить, заперты ли ворота на замок, но, как и ожидал, не смог их открыть и лишь испачкал ладони ржавчиной. Забор был слишком высок, чтоб перелезать через него, да и ядовитый плющ не внушал доверия.

– Ладно, третий вариант, – вздохнул он и решил пройтись вдоль забора с надеждой найти иной проход или достаточно большую щель в заборе.

К сожалению, прогулка вдоль забора не давала никакой надежды на проникновение внутрь, но, обогнув уже второй угол, Сэлмен приостановился, увидев впереди дрожащую от холода девочку. Она стояла в тусклым свете покосившегося фонаря, одетая в легкое красное платье, а на ногах были зеленые сандалии. Пытаясь согреться, она потирала плечи и прыгала с одной ноги на другую. В полной уверенности, что вокруг никого нет, девочка, смешно надувая щеки, пробовала научиться свистеть, но посиневшие от холода губы издавали лишь сипящие звуки, а изо рта во все стороны разлетались брызги слюны.

– Здравствуй, девочка, – как можно более спокойно, с нотками вкрадчивости обратился Сэлмен.

Девочка вздрогнула от легкого испуга, но разглядев высокого мужчину перед ней, попыталась вести себя как ни в чем не бывало, надеясь, что незнакомец не заметил ее глупую попытку посвистеть. Подняв на него взгляд, вежливо ответила:

– А мне мама сказала не говорить с незнакомцами.

– Ладно. Мое имя – Сэлмен, а тебя как зовут?

Девочка хихикнула и застенчиво произнесла:

– Ой… Какое странное имя. Хорошо, что мои родители не назвали так братика. Это было бы странно.

– У тебя есть брат? – Сэлмен, пытаясь изобразить вежливую улыбку.

– Конечно. И у него, в отличие от вас, нормальное имя. Его зовут Эдди, и он мой самый-пресамый любимый в-мире-на-свете брат! – Гордо объявила девочка, проговорив все на одном дыхании.

– Да что ты говоришь, – с притворным восхищением воскликнул Сэлмен.

– Да. А меня зовут Мэриэн. Но вы можете меня звать Мэри. Вы очень странный дяденька со странным именем, но все-таки мне кажется, что вам можно доверять.

– Я очень рад, что ты мне можешь доверять. Но не могла бы ты подсказать, где я могу найти здесь кого-нибудь из взрослых? – Он все еще осматривал забор в надежде обнаружить в нем дыру.

– Эдисон! Наш местный пастырь, – воскликнула Мэри. – Я не знаю точно, где он, но уверена, что мой брат знает.

– И где же я могу найти твоего брата? – Сэлмен нагнулся к девочке.

– Думаю, он в церкви.

– Ясно. Так сколько ты сказала ему лет?

– Я не говорила. Ему тоже девять, как и мне, – сказала Мэри строго.

– Значит, вы близнецы?! – Подмигнул ей Сэлмен.

– Да, он мой самый-пресамый лучший-любимый брат в-мире-на-свете, – мечтательно произнесла она.

Сэлмен посмотрел на нее с подозрением и понял, что дал слабину, проявляя родительское беспокойство:

– А вы не слишком маленькие, чтобы так гулять среди ночи без присмотра?

– Как же без присмотра?! – В огромных глазах Мэри светилось недоумение. – Ведь боженька всегда следит за нами. Мы же все дети его.

«Что?! Да она же больная на голову! Религиозная фанатка…»

Нет, она просто еще маленькая девочка. Вряд ли она что-либо смыслит в религии.

«Ну смотри…»

Мэри негромко чихнула и вдруг, вспомнив что-то важное, добавила:

– Ой, чуть не забыла! Вас искал кто-то по имени Тимми. Он передал, что будет вас ждать у главных ворот церкви, вам лишь надо постучать железной ручкой три раза.

– Откуда тебе знать, что он имел в виду именно меня?! – Сэлмен недоверчиво склонил голову на бок.

– Ну… Он сказал, что если увижу небритого чумазого странного мужика в черном плаще, то передать ему эти слова, – улыбнулась Мэри.

– Понятно. – Согласился Сэлмен, и вдруг его осенил очевидный вопрос, который он должен был задать уже давно, если бы не был таким эгоистом. – Почему ты вообще стоишь здесь одна в такую холодную ночь?! Тебе же холодно.

Он снял с себя плащ и протянул его девочке:

– Вот, на, держи. Согрейся!

Но девочка отскочила, как ошпаренная, замахала руками и завизжала:

– Нет-нет, мистер, пожалуйста, уберите это от меня!

– Я понимаю, что пальто не в лучшем состояние да и не писк моды, но все-таки тебе надо согреться. Не дури, девочка. В чем дело? – Сэлмен отступил на шаг назад, чтоб успокоить ее.

– О, нет же, сэр, у вас прекрасное пальто. Но мне нельзя, – немного успокоившись промолвила Мэри.

– Что?! Да почему же?!

– Просто… Когда я и Эдди играли в куклы, я не хотела давать ему свою любимую Долли, она у меня говорящая кукла. Но как только пастырь это увидел, он тотчас же наказал меня за то, что я была такой плохой-плохой девчонкой! Теперь я должна стоять здесь одна и мерзнуть, пока святой отец не вернется и не отпустит мои грехи. – Мэри присела на большой камень подле нее.

Сэлмен был в недоумении, и, медленно подойдя к ней, попытался хоть как-то помочь:

– Может быть, я появился здесь не просто так? Может, все это божий замысел? И принять мой плащ как руку помощи будет лишь частью искупления, а не предательством веры. Ты так не думаешь?!

«Божий замысел! Ты вообще слышишь себя со стороны?»

– Может быть, ты прав… – Мэри неуверенно посмотрела на него.

– Конечно, я прав. – С улыбкой прошептал он и аккуратно, не спеша, накрыл ее хрупкое тело длинным плащом.

– Спасибо вам, – произнесла она, кутаясь в теплую накидку.

– А теперь пойдем, попробуем войти в церковь, там ты сможешь согреться.

– Простите… но нет. – Ответила девочка дрожащим голосом, тяжело вздохнула и, чуть не заплакав, опустила голову на колени.

– Так тому и быть, – сдался Сэлмен и не теряя времени, поспешил вернуться к главным вратам церкви. Что-то ему говорило, что не стоит давить на эту девочку, надо от греха подальше оставить ее здесь, иначе будет лишь хуже.

«Правильно, оставь эту неблагодарную чертовку. Ты же помнишь, что было в прошлый раз, когда ты пытался общаться с девочкой. Не твой это конек, дружище. Лучше поспеши в церковь, нас там ждут!»

Какая-то сила тянула его к церкви, как магнит, порождая равнодушие ко всему, что не относилось к этой необходимости.

05

Тук-тук-тук!!! – Нервно постучал Сэлмен в ворота маленьким камнем. Ну и странный же стук у этих ворот, размышлял он, дожидаясь ответа и разглядывая изящные ржавые сплетения железных ворот. Он уже было расстроился, что никто не пришел, когда послышался механический щелчок и ворота начали распахиваться с ужасно раздражающим скрежетом.

Странно, подумал Сэлмен, увидев, что за воротами никого нет. Ведь девчонка сказала, что некий Тимми будет меня ждать. Кто-же отворил ворота?

– Хэй! – Послышался откуда-то снизу хриплый голос.

Посмотрев вниз, Сэлмен разглядел в сумерках плюшевого медведя. С того момента как Сэлмен проснулся в кафетерии, он всем сердцем и душой надеялся, что медведь был лишь частью дурного сна, но теперь ему снова было не избежать этой странной ситуации, пришлось отбросить все сомнения и собраться с мыслями.

– Тимми?! – Он изо всех сил пытался взять себя в руки, понимая, что лучше поддаться бреду, чем окончательно сойти с ума.

– Собственной персоной! Один-единственный. Я так понимаю, ты уже встретился с той самой девочкой. Она такая милашка! Очень жаль, что пастырь наказал ее, ведь раньше он был таким хорошим и добрым человеком. Никак не могу понять, что с ним стряслось…

Сэлмен вошел в ворота:

– Ты знаком со священником?

– Не то чтобы лично, но я читал его папку, – ответил Тимми, почесав затылок.

– Что значит, читал его папку? – Сэлмен подозрительно поднял бровь.

– Ох, да! – Медведь манерно хлопнул себя по лбу. – Представляешь, вдруг откуда не возьмись появилась себе странная такая комнатка, а в этой комнатке я нашел несколько папок. Вот и подумал, возьму-ка их и почитаю. А там такое… —Тимми драматически схватился руками за голову. – В общем, все подробно описано про всяких людей, в том числе и про священника.

– И где же эта комната? – Нетерпеливо спросил Сэлмен.

– Не думаю, что она поныне существует. Я же сказал, она просто появилась из ниоткуда, и как только я ее покинул, тотчас же исчезла, словно под землю провалилась. Но благодаря своей феноменальной памяти я запомнил все, что прочитал в тех самых папках. Особенно о тебе. – Тимми сжал плечи, вытянул лапу и строго указал на собеседника.

– Хей!… Что там такого про меня написано?! – Разозлился Сэлмен.

– С чего это мне тебе говорить?! – Удивленно спросил медведь. – Ну-у, так-то было написано, что тебе лучше не доверять. Так что приберегу-ка я эту информацию при себе. А потом посмотрим.

– Но… – начал говорить Сэлмен, но Медведь резко перебил его.

– А потом посмотрим! – Подчеркнул Тимми.

– Да подавись своей информацией… – ворчливо сдался Сэлмен и отворил высокие черные двери церкви.

Переступив порог, Сэлмен почувствовал в удушливой атмосфере запахи плесени, старого дерева и горелого воска. Место освещалось теплым светом горящих всюду свечей, резвящиеся на ветру лепестки пламени создавали дрожащее сияние вокруг, что напомнило Сэлмену ощущения в состоянии бреда при белой горячке. Все эти ветхие книги, спертые запахи и набожность никогда не нравились Сэлмену, он презирал всех верующих и никак не мог понять, как здравомыслящий человек может поверить в столь жалкую небылицу, как Бог?!

В церковь он ходил лишь оттого, что жена в какой-то момент ударилась в религию. Сейчас он никак не мог вспомнить, почему, но помнил, что она настаивала, чтоб он с ней ходил на молебны хотя бы по воскресеньям. Он это делал во благо жены, но внутри посмеивался над всеми этими дикими обрядами и, в особенности, над самим священником, посвятившим свою жизнь выдумке. Интересно, думал тогда Сэлмен, глядя священнику в лицо, если бы ты прошел сквозь эту никчемную адскую войну, верил бы ты в своего смешного человечка, срущего нам на головы со своих кровавых небес?! Вряд ли…

– Ну, что скажешь? Ты, недоверчивый медведь! Идешь со мной или как? – Спросил Сэлмен, взглянув на медведя через плечо.

– Я так подумал, что нам и так наверняка по пути, да и мне, в общем, некуда больше идти, и ты мне уже начал нравиться… – Тараторил Тимми.

Сэлмен грубо прервал его:

– Да или нет?!

– Ладно-ладно… Почему бы и нет! – воскликнул Тимми, и, исполнившись бодростью, весело последовал за ним.

06

Свет свечей был довольно тусклым, но Сэлмену все-таки удалось разглядеть великолепные фрески с изображением библейских сцен, покрывавшие весь потолок. Несмотря на то, что Сэлмен не предавал религиозного значения всему этому, его все же охватило ощущение ничтожности человека перед неизбежным, архитектор этого помещения точно знал, как вызвать это чувство у прихожан.

На другом конце зала, за длинными рядами деревянных скамеек возвышался при алтаре огромный крест, на нем висела кукла Иисуса в человеческий рост. При столь тусклом освещении издали тяжело было разглядеть все детали, и он решил подойти поближе, чтобы по достоинству оценить это произведение католического искусства. Но чем ближе он подходил, тем отчетливей осознавал нечто такое, во что никак не хотел верить.

– Минуточку… Нет! – Мысли вихрем пролетели в его голове, но он задержал дыхание, не позволяя словам выплеснуться наружу.

Это была не кукла, а тело юноши, его ладони и стопы были прибиты огромными гвоздями к пропитанному кровью дереву, а голова опущена вниз, заслоняя лицо черными волосами.

Сэлмен ускорил шаг, и уже не шел, а со всех ног бежал к распятому мальчику. Тимми, не понимая, что стряслось, косолапо побежал вслед за ним, нелепо спотыкаясь.

Тело находилось довольно высоко, поэтому Сэлмен схватил мальчика за босую ногу, пытаясь нащупать пульс. Нога была холодной.

– Мальчик! Ты живой?! – Голос его дрожал.

Ответа не последовало, но как только Сэлмен решил притронуться вновь, из груди юноши донесся тяжелый хриплый стон. Он приоткрыл наполненные болью глаза и направил взгляд в сторону высокого мужчины, держащего его ногу.

– Кто?! Кто это сделал?! – Сэлмен был так взволнован, словно это его сына распяли на кресте.

Черные локоны струились волнами, мальчик разомкнул губы, силясь что-то сказать, но вместо слов изо рта выплеснулась струя темной крови и потекла по груди. Сэлмен ощутил, как желудочный сок пытается подняться вверх, к самому горлу, но так как желудок уже давно был пуст, он чувствовал лишь боль и тошноту, в глубине души он молил, чтоб его вырвало, и резко отвернулся от жуткого зрелища. Звуки, подобные лаю щенка, пытавшегося заговорить по-человечески, раздавались из уст юноши, но невозможно было разобрать ни слова. Вдруг он распахнул глаза и, пытаясь пошевелить своими приколоченными руками, уставился за плечо мужчины.

– Простите, мистер, – послышался за спиной Сэлмена писклявый голосок. Это был не Тимми, голос медведя был более надтреснутым.

Обернувшись, Сэлмен увидел пред собой маленького пухлого мальчика, который, чинно сложив руки за спину, слегка покачивался вперед-назад, словно метроном. Поняв, что ему удалось обратить на себя внимание, толстый мальчик самодовольно улыбнулся:

– Я лишь желал узнать, что конкретно вы здесь делаете? – В тоне его сквозила осторожность, как будто он боялся каждого своего слова и ждал, что, не успев закончить, ему в челюсть прилетит жесткий тяжелый кулак.

Но Сэлмен проигнорировал мальчика, так как все его мысли были заняты лишь одним: как помочь распятому юноше, не навредив ему еще больше?

– Что за псих это сделал? – Снова и снова повторял Сэлмен, проверяя прочность креста и гвоздей.

– Вы знаете, что вы совершенно невежливый, мистер?! – Продолжал рассердившийся пухлик, словно кроме них двоих здесь никого не было. – Вы даже не изволили представиться, не говоря уж о том, что вы меня даже проигнорировали.

– Ч-ч-что?! Ты в своем уме?! – Тяжело дыша, спросил Сэлмен, лишь на миг отвернувшись от креста.

– Меня зовут Эдди, и я обожаю эту церковь. – Говорил мальчик, пропустив мимо ушей слова мужчины. – За хорошее поведение пастырь даже позволяет мне заглядывать в его черные коробочки, которые он приносит каждый день.

Сэлмена внезапно осенило, и, повернувшись к улыбающемуся толстяку, он спросил:

– Стой, пацан! Так это ты Эдди?! Ты вообще знаешь, что твоя сестра мерзнет одна на улице?!

– Конечно, – воскликнул он и, вдохнув как можно больше воздуха, начал строчить словами, как из пулемета. – Все от того, что она была плохой девочкой. Том тоже был плохим мальчиком, он меня обзывал толстым говноедом, лишь потому что я присел на его любимый стул. Я извинился, потому что я хороший мальчик, но он сказал, что такому жиртресту, как я, никогда нельзя прощать! Но пастырь это увидел и красиво объяснил Тому, что сквернословие – это очень плохо, а затем отрезал ему язык и пригвоздил к кресту. Я уверен, что теперь он точно сожалеет о содеянном.

Сэлмен таращился на него, разинув рот, его глаза налились гневом:

– Что за пастырь?! Это же чертов психопат! Как можно так поступить?! С ребенком?! – В этот момент он заметил приближающегося Тимми. – Где тебя носило, ходячий комок шерсти?!

– Я решил исследовать окрестность, – оправдался медведь, и, взглянув на распятого мальчика, тяжко вздохнул. – Как ужасно, что он это вытворяет… Ведь Эдисон был таким хорошим мальчиком. Это все из-за этих бессердечных жестоких детей. Слишком жестокие, я прав, Эдди? – Медвежонок обернул к Эдди мордашку, полную сочувствия и понимания.

Эдди, которому наконец-то дали возможность высказаться, кипел от гнева. Крепко сжав челюсти и нервно скрипя зубами, он выпалил:

– Заткни свою пасть! Никогда в жизни не говори так о пастыре! Ты грязный, фальшивый медведь! Кто тебе дал право слова?! – Он метнул свирепый взгляд на Сэлмена. – А ты! Кем ты себя возомнил?! Воспользовался нашим гостеприимством, а потом стал говорить такие вещи о святом Эдисоне?! Пастырь – человек Бога, и он знает, что делает. Так что можешь взять своего медведя и засунуть его себе в жопу! Ты ужасный, ужасный человек!

Все еще крича и манерно размахивая руками, он неуклюже побежал в сторону лестницы, ведущей в подвал.

Эдди – брат той самой девочки, подумал Сэлмен. Он совсем не тот милосердный ангелочек, каким она его описывала. Да он просто наглая, жирная свинья! Сэлмен решил последовать за Эдди, так как был уверен, что только тот знает, где найти этого самого пастыря. Ему не терпелось разобраться в том, чего никак не мог понять, и бросился вслед за толстяком.

07

– Ладушки, давай спустимся и узнаем, что там внизу! – Воодушевился Тимми, но лишь нерешительно топтался на краю верхней ступени.

– Ты уверен, что можно доверять этому косолапому чудику? – Пронеслось в голове у Сэлмена. Он все время где-то пропадает.

– Но ведь он спас мою жизнь, не так ли?

– Пожарные тоже спасают людей, но я бы не оставил никого из них наедине со своей женой. И не припоминаю, чтоб ты когда-либо доверял полиции, а они вроде как тоже спасатели.

– Боже, что за бред?! Это ведь совсем разные вещи.

– Как скажешь, мой друг, но запомни одну вещь: ты можешь полагаться лишь на самого себя в этом странном месте. А теперь пойди и найди этого больного священника!

Набравшись смелости, медвежонок медленно опустил дрожащую лапу на нижнюю ступень, и в этот момент заметил, что ему навстречу несется пухлый силуэт – толстяк Эдди бежал словно пожарный к горящему зданию и снес медведя с ног. Удивительно, как такой упитанный мальчик сумел так быстро подняться по лестнице, шлепая сандалиями по деревянному полу, проскочить мимо Сэлмена по направлению к выходу и в одно мгновение исчезнуть из вида.

Тимми отнесло на два метра от лестницы, он переваливался с боку на бок, пытаясь встать и напоминая своим видом барахтающуюся черепаху, опрокинувшуюся на собственный панцирь. Помогая медвежонку встать, Сэлмен услышал крики детей, доносившиеся снаружи сквозь приоткрытую дверь.

– Беги-беги, жиртрест! – Дразнили пухляка дети. – Только не выбегай на дорогу, а то подумают, что это едет автобус!

Но ту огромная входная дверь громко захлопнулась, и в церкви вновь воцарилась тишина. Подхватив Тимми на руки, Сэлмен стал осторожно спускаться по лестнице, уходящей в темноту. Интересно, сколько тут ступеней? Сэлмен уже не видел лестницы, он нащупывал ступени ногой, опасаясь, что в следующий момент споткнется или провалится в пропасть. Наконец, нащупав носком ботинка, что ступени закончились и дальше ровный пол, он опустил медвежонка на землю. Он обшаривал руками стены в надежде найти выключатель. Кончики пальцев царапались о трещины в стене, шершавую поверхность и рамы старых картин. Чуть дальше стена стала более гладкой и влажной на ощупь, и тут он наткнулся на кнопку. Да будет чертов свет! Аллилуйя!!!

08

Холодный свет старой флуоресцентной лампы наполнил помещение бледным голубоватым туманом. Нервное подрагивание света создавало угнетающую атмосферу, от которой кончики губ сами опускаются вниз и без помощи силы гравитации. Место походило на заброшенный склад. Горы набросанных друг на друга старых вещей и безделушек громоздились в дальнем углу: красный ржавый трехколесный велосипед, санки, разной величины намокшие картонные коробки и прочий хлам. Казалось, в любой момент эта нелепая конструкция развалится, и Сэлмен на всякий случай решил держаться от этой свалки подальше. Стены были покрыты оранжево-бурой грязью, которую с трудом можно было назвать краской, сверху, из-под потолка в трещинах облупившейся краски расползалась темно-зеленая плесень. Облезшая штукатурка обнажала серые пятна бетона.

Сэлмену удалось разглядеть у дальней стены подвала встроенную черную дверь. Она была настолько черной, без единой пылинки, что казалось, будто это черная дыра, поглотившая все лучи света до последней капли и ведущая в никуда. Единственное, что выдавало в ней дверь, была позолоченная ручка.

Где вдали раздался сначала приглушенный раскат грома, затем волна звуков стала нарастать.

– На улице дождь. Может быть, даже, ливень. Там же девочка! Стоит одна под дождем!

– Думаешь, нет грома без дождя? Да даже если дождь, я уверен, что девочка не настолько тупая, чтоб не найти убежища.

– Она выглядела очень настойчивой. Не думаю, что она уйдет от своего, так называемого, наказания. Это некое страшная клятва, которую дети ни за что не могут нарушить.

– Да, конечно, как в тот раз, когда ты клятвенно пообещал отцу стеречь его тачку, а когда подошел страшный громила с огромной битой, твоя клятва сбежала очень быстро – так же, как и моча в твои трусы. Странные эти обещания, даже на себя не можешь рассчитывать. Хотел пукнуть, а вместо этого случайно пропоносился в штанишки. Эта тупая, слепая уверенность, что кто-то пойдет на все ради клятвы. Откуда такая иллюзия? Мы же все эгоисты, в конце концов.

– У меня на лбу большая дыра, что ли? Хватит насиловать мой мозг!

– Ой-ой-ой, какие мы вспыльчивые…

09

Глядя на черную дверь, было чувство, что она вот-вот отворится. И точно —золотистая ручка вдруг медленно повернулась. Сэлмен отпрянул назад, чувствуя, как все его тело покрылось мурашками. Из отворяющегося проема прорывались тонкие лучи света, плавно расходясь косыми линиями. В двери стоял незнакомец в черной мантии, тот самый тип, на которого Сэлмен наткнулся в забегаловке. Его лицо было все так же скрыто под широким капюшоном. Мерным шагом незнакомец вплотную приблизился к незваному гостю, в чью ногу крепко вцепился насмерть перепуганный медвежонок. Сэлмен покрылся холодным потом от страха, его мышцы словно окаменели, превратив тело в неподвижную статую.

– Беги! Черт побери… Беги! Почему ноги меня не слушаются?

– Страшно… Разве не так?! Какая жалкая картина…

Человек в мантии откинул капюшон, открыв худощавое вытянутое лицо с ярко выраженными скулами. Широкая злорадная улыбка во весь рот подчеркивала глубокие морщины. Идеальная лысина сияла при флуоресцентном свете. Незнакомец пронзил Сэлмена презрительным взглядом и, не отводя от него широко открытых глаз, цокал, недовольно качая головой. Губы его не шевелились, но Сэлмен слышал слова мужчины, которые доносились из его замкнутых уст словно из старого проигрывателя, проникая не в уши, а прямо в разум Сэлмена, и отдаваясь там раскатистым эхом. Каждое слово шипело два раза с небольшими паузами, причем первое воспроизводилось с вопросительной интонацией, а шедшее вслед за ним – с восклицательной.

– Ты Сэлмен? Сэлмен! Грешш… ник, нечес… тивец…? Грешш… ник, нечес… тивец…! Ты приговореннн… к божь… ему право… судию? Ты приговореннн… к божь… ему право… судию! Правой рукой гос… пода? Правой рукой гос… пода! Твой приговор… Ссс… мерть??? Твой приговор… Ссс… мерть!!!

– Что?! – Сэлмен понял, что это и есть тот самый пастырь Эдисон до того, как заметил в его руке большой окровавленный крест, тщательно заточенный как армейский кинжал. В другой руке он держал библию в черном кожаном переплете.

Священник приложил толстую книгу к плечу Сэлмена, его змеиный шепот проникал Сэлмену прямо в мозг:

– Ты не часть этого места? Ты не часть этого места! Идешь против воли божьей и поэтому твоя участь – наказание во благо, ради спасения твоей грязной души? Идешь против воли божьей и поэтому твоя участь – наказание во благо, ради спасения твоей грязной души! Я лишь страстно желаю помочь тебе, дитя мое. Ведь все мы дети божьи? Ведь все мы дети божьи!

Только не я, тяжело вздохнув, подумал Сэлмен. Нет уж… Я точно не верю никакой религии. Глупо верить в бородатого дяденьку, смеющегося над нами с небес и покрикивающего: «Танцуйте, маленькие поросята! Танцуйте!!!» – хлестая нас кнутом. Закатив глаза, Сэлмен хмуро произнес:

– Бог простит меня, ведь это его работа.

Каменное лицо пастыря налилось гневом. Сэлмен от испуга даже втянул голову в шею.

– Да как ты смеешь оскорблять имя Господа?! – Протрубил священник глубоким басом, грозно вытягивая челюсть при каждом слоге. Это была уже не телепатия, а чистой воды рык. Затем, нежно поцеловав крест, он резким взмахом вонзил его Сэлмену глубоко в ногу. Сэлмена скрутило от острой боли, слезы брызнули из глаз, крики вылетали из легких, как краска, выдавленная из тюбика. Тело, казалось, умоляло не вытаскивать крест из ноги, но ведь он никогда не прислушивался к своему организму, и на этот раз решил так же пренебречь его потребностями, резко вытянув длинную палку из глубин своей плоти. Кровь хлынула фонтаном. На мгновение Сэлмен словно оказался где-то высоко, в безвоздушном пространстве, где звуков не слышно и время замерло. Он чувствовал, что если б мог слышать в этот момент свой крик, его перепонки непременно лопнули бы. Но резкий скрежет выбросил его из бессознательного состояния, вернув в реальность боли. Еще находясь в каком-то тошнотворном трансе, он рефлексивно вонзил окровавленный угол креста глубоко в сердце священника. Тело пастыря рухнуло на пол, как огромный шкаф, вздымая вокруг облака пыли.