Как бы о любви. Собрание сочинений, том 16

Две половинки

Бывает любовь яркая и жгучая, словно вспышка молнии. Она поражает воображение и оставляет после себя раскаты грома, но ее время – лишь миг. Как молния лишь на секунду озаряет небосвод, так и быстрая любовь лишь вспыхнет и погаснет, словно ее никогда и не было. И только раскаты боли будут отдаваться в сердце. Потому что молния – это не свет, а всего лишь вспышка света, и страсть – это не любовь, а всего лишь…

Но бывает другая любовь. Тихая и надежная, словно свет полной луны.

Луна не такая яркая, как молния, и не такая красивая. Но на нее можно любоваться всю ночь, а не один миг… И она никогда не ударит и не обожжет, и не оглушит громом… Но молния появляется быстро, за мгновение, а полная луна рождается целый месяц. И так легко привлечься быстротечной, но яркой вспышкой! А потом другой… И третьей… И четвертой… И вся жизнь будет похожа на грозу от вспышки до вспышки, между которыми приходится зажимать уши от непереносимого грома!.. Так легко любоваться быстрыми вспышками, и мы бежим за грозой, не желая ждать, когда рассеются тучи и на чистом небе взойдет полная луна, своим неярким светом принося покой и тихое счастье… Так трудно ждать. Так трудно терпеть. Долгие тридцать дней. До полнолуния…

* * *

– Не жалеешь, что мы не стали отмечать?.. Ведь ты так любишь…

– Сегодня не тот день, который надо отмечать в шумной компании. Сегодня мы должны быть только вдвоем. И никого больше. В целом мире. Только ты и я. Весь день.

– Хорошо… – Мужчина улыбнулся. – Только ты и я… Неужели, сегодня ровно тридцать лет?!

– Да… И был точно такой же теплый осенний вечер…

– Но не такой тихий!.. – засмеялся мужчина.

– Да, свадьбы не бывают тихими… – женщина тоже улыбнулась. – А помнишь, ты тогда чуть не…

– Вот только не надо!.. – расхохотался мужчина. – А то я тоже чего-нибудь вспомню! Чей это родственничек посреди застолья… Милая, неужели и правда тридцать лет прошло? Не верится…

– Не верится… Давай, выйдем на веранду. Уже темнеет…

– Да, осенью быстро темнеет… Ты точно не жалеешь, что весь день мы провели дома? А я хотел повести тебя куда-нибудь… Выбрать подарок… Ведь ты осталась без подарка на тридцатилетие свадьбы!..

– Нет, не жалею… Уже давно-давно моим лучшим подарком стало просто быть рядом с тобой…

– И моим… – Мужчина и женщина вышли на веранду своего небольшого загородного дома. Было свежо, но не холодно. С полей тянуло запахом прелого сена, – нерадивые крестьяне опять не успели убрать стога до первых дождей… А иногда проносился залетный ветерок, и слабый хвойный дух рассказывал всем, что молодой гуляка играл среди сосен, стараясь уронить побольше шишек…

– Как хорошо!.. – Они сели за дубовый стол и стали смотреть за горизонт. Потихоньку зажигались звезды. Сначала самые яркие, а потом и их более скромные подружки.

– Люблю безоблачные ночи… – вдруг сказала она.

– Да… Мы так быстро пробегаем по жизни… Иногда кажется, что у нас нет времени даже оглянуться, не то что остановиться и посмотреть вверх, на звездное небо!..

– Только влюбленные смотрят на звездное небо…

– Да, только влюбленные могут остановиться и посмотреть вверх. Потому что для них мир замирает, и вдруг оказывается, что уже не надо никуда бежать!.. А потом они перестают любить и снова несутся куда-то, просто теперь уже вместе, зачастую только мешая друг другу…

– Получается, мы и спустя тридцать лет любим друг друга, если каждый вечер выходим на тихую веранду и смотрим на зажигающиеся звезды?..

Мужчина улыбнулся.

– Наверное. Но не только поэтому… О, ты чувствуешь?! – К запаху прелого сена и хвойному лесному духу добавился удивительный аромат. Аромат дома и уюта. Аромат свежего хлеба. – Каждый вечер я вдыхаю этот запах, но так и не смог привыкнуть!..

– Уже унюхал, медвежонок?! – женщина тихонько выбралась из-за стола. – Сейчас-сейчас…

– Почему медвежонок? Медведи любят мед и варенье. А я люблю твои булочки с маслом!

– Все равно медвежонок! – сказала женщина и ушла на кухню. На кухне она первым делом открыла окно, чтобы густой хлебный аромат заполнил всю веранду, а потом посмотрела в печь. Тесто поднялось и уже собиралось подрумяниться, превратиться в аппетитную, круглую булочку…

…Уже тридцать лет, каждый вечер, в этой маленькой печке поднималось и подрумянивалось тесто. Каждый вечер оно превращалось в круглую, красивую булочку…

Женщина зажгла огонь и поставила чайник. Через пять минут вода закипит. Как раз к булочке… Женщина взяла из холодильника свежего масла, – сегодня утром его принес заспанный молочник, – взяла тарелки и вернулась на веранду.

– А где наша булочка? – спросил мужчина.

– Уже покрывается твоей любимой желтой корочкой и ждет не дождется, когда ты ее съешь… – Женщина снова исчезла в доме.

Чайник на плите закипал, сердито выпуская пар из носика. Женщина выключила газ и еще раз заглянула в печку.

– Готова, красавица? – спросила она вполголоса и открыла прозрачную дверцу. – Пора на стол.

– А вот и моя любимая женушка с нашей любимой булочкой! – сказал мужчина, когда женщина вернулась на веранду.

– Совсем стемнело, – сказала женщина, ставя на стол поднос с двумя стаканами чая и свежей булкой под салфеткой. Чтобы не остыла. – Включить свет?

– Не надо. Давай, сегодня посидим в темноте. Просто вдвоем…

– Хорошо, давай… – женщина села напротив мужа. Их лица белели в сгущающихся сумерках, а в глазах отражались звезды…

– Твои глаза, как две звездочки… – удивилась женщина. – А при свете я этого не замечала…

– И твои… Так красиво… За окном тоже звездочки, но они такие далекие и холодные… А твои – такие близкие и теплые… Кстати, о тепле. Если мы так и будем сидеть, булочка остынет!..

Женщина засмеялась и потянулась к подносу. Руки сами собой стали проводить давний ритуал, которому сегодня тоже исполнилось тридцать лет. Правая рука убрала салфетку, а левая взяла пухлую круглую булочку; правая пододвинула тарелку с маслом и взяла серебряный нож…

Булочка была такой же красивой, такой же круглой, как и тридцать лет назад.

– Хочешь, я к вечеру испеку тебе чего-нибудь вкусненького? – спросила тогда молодая жена.

– Хочу. К чаю, да? – сказал молодой муж.

– К чаю… – согласилась она, и засуетилась на пока незнакомой кухне. Она очень боялась, что у нее не получится, что новая печка подведет ее… Боялась напрасно. Тесто поднялось и подрумянилось. Булочка получилась замечательной. Выпуклая, пушистая сверху и плоская, поджаренная снизу; сверху покрытая желтой пупырчатой корочкой, а снизу – коричневой, маслянистой…

И тогда она первый раз поставила поднос на стол, первый раз убрала салфетку и взяла в руки нож. Она разрезала булочку поперек, на две половинки. Намазала каждую маслом…

– Тебе какую? Верхнюю или нижнюю? – спросила она.

– Верхнюю… – ответил он.

С того дня прошло тридцать лет, и каждый день женщина к вечернему чаю пекла неизменную булочку, и каждый вечер супруги садились вместе, и каждый вечер женщина разрезала булочку поперек, мазала маслом и протягивала верхнюю половинку мужу… Так было уже тридцать раз по триста шестьдесят пять дней…

…На темной веранде неожиданно проснулся сверчок, а потом так же внезапно затих. И вдруг стало слышно, как за окном надрывно звенит тишина…

…Она взяла серебряный ножик и разрезала булочку на две половинки. Верхнюю, с желтой, пупырчатой корочкой и нижнюю, с коричневой и поджаристой. Намазала свежим маслом. Горячий мякиш жадно впитывал податливые желтые кусочки… Руки делали привычную работу, как и всегда. Женщина улыбалась. Сейчас ее рука, как и много раз до этого, протянет верхнюю половинку булочки мужу. Он возьмет, и они будут долго-долго пить чай, глядя друг на друга и в окно, на звездное небо… Ведь так было уже тридцать раз по триста…