Чёрная волна

Так, мол, и так, спросил я, запомнили номера пежо-рапид, что человека сбил?

Продавец яйца подбородочные почесал и нагло ответил:

– Я уже всё рассказал, что видел. Ни номеров, ни водителя. Вы ведь, мусье, уже спрашивали?

– Появилось подозрение, что тебе мешает вспомнить не короткая память, а длинный эльфранк. Заплатили за молчание, признавайся, слышишь?

– Обижаете, начальник. Я честно тружусь, взяток не беру.

Пригрозил ему, что всё равно доберусь до правды.

Вышел на трассу. Посмотрел на след удара в бетоне, на розовые следы крови на дорожной разметке… Грустно мне стало. Ни одной зацепки.

Тут слышу в небе звук. Поднял голову – бес-пилоты кружат. Я быстро набираю диспетчерскую Жандармерии, запрашиваю, чьи аппараты в этом районе работают? Оказалось – из Института Военно-воздушной Аутомоции. Молодые пилоты тренируются над трассой захватывать быстродвижущиеся цели. Факультет бес-пилотной истребительной авионавтики.

Иронично, да? Богачи, мчащиеся на юг, – это учебные цели для военных лётчиков.

Что? Что ты там бормочешь, шлюшка? Ты рот освободи, если сказать что хочешь. Ага. Говоришь, у тебя парень курсант из «лётного»? Ну-ну. Только не вздумай травить байку, что стала путой, чтобы больную маму лечить. Ты, Нуэллен, любишь трахаться и любишь деньги. Все вы такие. И старые и молодые.

И я такой. На, займи свой рот и слушай дальше.

Поспешил я, слышишь, в Институт Военно-воздушной Аутомоции. ИВА, «Ивушка», как его кличут в народе.

Требую встречи с начальником училища по лётной подготовке. Тот меня вежливо принял. Хороший начальник, усатый, не жирный, как я сейчас. Настоящий лётчик, ветеран одной из мясорубок в Нагорной Монтани.

– Вы записываете данные с учебных бес-пилотов? – спросил я.

– Конечно, все действия лётно-подъёмного состава фиксируются для дальнейшего обсуждения и разбора.

– Не находились ли ваши аппараты в воздухе в такое-то время над Имперской трассой Старославль-Мизур?

Начальник проверил расписание в ординатёре:

– Так точно, полёты выполняли кафедры навигации и динамики полёта.

– Мне нужны записи аварии.

Ветеран оживился:

– Да, да, видели, зафиксировали. Но разве с дорожных камер слежения не лучше видно будет?

– К сожалению, камеры в тот день не работали.

– Странно.

– Очень. Поэтому мне важно посмотреть ваши записи.

– Простите, но госбезопасность не позволит. Вам нужно получить разрешение.

– Так точно! – По военному ответил я.

Достал ординатёр-табло, составил запрос по форме и отправил на утверждение. Начальник позволил ждать ответа в его кабинете, нам чай принесли. Настоящий, не цикориевую водичку.

Я тогда, Нуэллен, молод был, робел перед военными. Не догадывался, что и они и мы, жандармы, одинаково рискуем жизнями. Слушал его рассказы о стычках с авионами Ханаата Поднебесного. Госпропаганда, шлюха моя ненаглядная, не всегда врёт. Наша авионавтика сильнее ханаатской. В большинстве конфликтов за Нагорную Монтань, слышь, воздух почти всегда наш был. Правда, на земле хишиги лупили нашу пехоту по всем фронтам.

Сидели мы, сидели в кабинете. Все темы для разговора иссякли. Начальник занялся делами какими-то. Я же радостно мечтал.

Наступил в душе какой-то момент овладения волшебными силами. Слышь, есть такие силы, что находятся во мне, в нас, в окружающем мире. С ними нужно научиться ладить. Тогда я этого не умел, позволял наивным мечтам полностью себя захватить. А сейчас таких сил не осталось. И надежды нет на то, что снова появятся, хотя… не исключаю такой возможности. Сейчас фантазии молодости сами по себе, а я сам по себе.

Думал, что почти раскрыл преступление. Беспокоился, что ответа нет. Успокаивал себя, что всякое бывает. Отлучился начальник куда-то. Сейчас придёт ответ и я всё узнаю…

Короче, Нуэллен, долго я сидел, коротко ли, но зашёл в кабинет мужчина. У него тогда волосы были. Кучерявые такие, барашком. Прошёл мимо меня, посмеялся. Я ещё не знал, что это самый дорогой адвокат в Моску.

Прямиком подошёл к начальнику училища. У того, кстати, вся бравада улетучилась. Старался не смотреть на меня. Принял какую-то бумагу от посетителя. Кивнул.

Посетитель развернулся, достал свой коммуникатор да вышел. Через пару секунд мне пришло разрешение. Я быстро начальнику сую табло с подписью.

Начальник поднялся:

– Вот вам ординатёр, сами ищите нужный файл синемы.

Я не обратил внимания на его изменившийся тон. Быстренько сел на его место и нетерпеливо стал шарить по директориям. Понял – что-то не то всё. Явно не хватало файлов с меткой времени аварии.

Самое близкое что нашёл: две секунды того, как потерпевший перелез через ограждение и полсекунды того, как красный пежо-рапид, смазанный до неузнаваемости, проехал по трассе в сторону Моску. Вот и всё.

Я робко поднялся:

– Простите, но тут не все файлы.

Лётчик отвёл глаза:

– Какие есть. Пардон, сынок.

Молод я тогда был, голос задрожал. Ещё немного и расплакался бы:

– Но вы обещали… вы говорили, что все файлы хранятся четыре года после того, как курсант закончит обучение…

Ветерану тоже не нравилось фальшивое положение, в котором оказался. Дёрнул себя за усы и гаркнул:

– У адвоката был приказ Имперской Канцелярии, ясно?

– Но вы обещали, – глупо повторил я.

– Пардон, сынок. Забирай файлы, что есть. Других у меня нет…

Что говоришь, Нуэллен? Жалко меня? Ты себя пожалей, я сейчас такое сделаю, что долго то место чесаться будет. И второе тоже.

Я тогда понял, что есть закон, а есть понятия.