Карфаген должен быть разрушен

– То есть, защиты от болезни нет? – спросил ведущий. Он пытался быть хладнокровным, но в голосе замелькали звуки паники.

– И да, и нет, – ответил эксперт. – Есть антибиотики. Есть первой группы, – на которые эти бактерии не реагирую, Но есть и антибиотики последней группы . Они дороже, но, вероятно, могут помочь. Именно на них мы пока и делаем ставку. Но пока с последними антибиотиками не проводилось исследований.

– А что предпринимают власти? Почему нет вакцинации? Ведь это же бактериальная пандемия…

Люди в нашем контейнере как-то резко засуетились. Было видно, что слушать то, что говорят по радио, они не хотят.

В последнее время, как радо, так и телевидение, среди населения выработало отвращение. Наверно, поэтому Андрей прежде чем разлить по ещё одной порции алкоголя, сменил радиостанцию, на которой была музыка. И мы этому нисколько не сопротивлялись. Мы приехали даже не в Москву. Там начались какие-то проблемы. Но этих проблем у нашей Столицы много. А на данный момент, мы устали после переезда и хотим немного отдохнуть. По крайней мере, так думал я.

– Давайте за здоровье выпьем, – предложил Андрей и разлил еще по одной.

– А я думаю, так им и надо – москвичам этим. – Подал голос Николай. – Это им за жадность и издевательство над простыми людьми. Каждый даже самый «задрыпанный» работник в самом дешёвом кафе, или простой работяга, которых кирпичи носит, возвращаясь на свою малую родину, тут же начинает думать, что он жизни «по самое не балуй хлебнул», и теперь самый умный. Ведь он же в Москве деньги заработал, а в регионах – говно, а не люди живут. И уже с пренебрежением смотрит на своих старых друзей. В общем, Москва портит людей.

Говорил Коля с сильным акцентом. Видно было, что большей частью практиковался он на нашем региональном языке. А на государственном, говорил время от времени. Хорошо еще, что мат как-то сдерживал. Хотя паузы в речи явно свидетельствовали, что он намеревался им воспользоваться. Видимо, ещё пока слишком трезв.

– Да! Всю страну развалили, – поддакнул Анатолий. – Развал СССР начался не с республик, а с Москвы. Это москвичам «плохо» жилось. Всё большего хотелось! Хотя и в то время для Москвы льготы были. И продукты всегда завозили, и «шмотки» были. А сейчас в нашей деревне совсем работы нет. Можно подумать, я бы приехал сюда, если бы наш колхоз не развалился. У меня дети растут – их кормить надо. Жена с воспитанием сына не справляется, потому что сыну отец примером быть должен. А я по «шабашкам» мотаюсь. Но работы у нас нет и приходиться ездить на заработки в Москву.

По всей видимости, это были наболевшие проблемы. Впрочем, у моего отца примерно те же разговоры. Про развал СССР, про чиновничий беспредел, про обнищание народа. Поэтому я как-то привык слышать такие вещи и не вступал в беседу.

– Эти москвичи очень капризные, – продолжил Николай. – Откуда взялась это черта характера, я не знаю. Но даже в новостях делают акценты на жителей столицы. Например, по всей России жара, температура воздуха не опускается ниже тридцати градусов. Ноют и страдают, почему-то только москвичи. Остальные регионы относятся к этому более-менее спокойно. А бывает наоборот – холодно, и бьют январские морозы. Но это невозможно исправить – остаётся принять. И в тридцатиградусный холод москвичи ноют ещё больше. Создаётся ощущение, что они живут не в России, а в отдельной теплице, где нет температурных перепадов. И каждый приход жары или морозов для них лишний повод поныть. Любое проявление погоды для них аномальное.

– Так это проблема современного мира: все начинают ныть. Если проблемы, из-за которой можно ныть нет, то её придумывают, а потом начинают ныть, – прокомментировал я.

– Так им и надо этим москвичам – не обратил на меня внимания Анатолий – Пусть хоть все передохнут и пусть ничего им не поможет. У нас вместо того, чтобы поднимать качество своей медицины, идёт пропаганда лечения в других странах. Телевидение и интернет завалены объявлениями о том, что ребёнку – инвалиду нужна помощь и операция за рубежом. Где в данном случае Министерство здравоохранения? Нет его! Люди сбрасывают на счёт свои кровно нажитые деньги. А где медицина в нашей стране? В жо.е! То есть везде лечат лучше, чем у нас. Если судить по объявлениям о нуждающихся детях, то таких стран не мало: Израиль, Америка, Германия, Китай и другие страны. Медицина у нас потеряна! А всё потому, что кто-то финансово заинтересован в гибели нашей медицины. И здесь нужно уничтожать радикальными способами. Эпидемия одно из доказательств, что наша медицина мертва! Сами же слышали, что по радио сказали. Нужно понимать, что рыба начинает тухнуть с головы. Всё это потому, что пустые отчёты создавались и доводились до президента именно здесь – в Москве. Пусть получают то, что заслужили!

Разговор явно уходил не туда. И мне эти темы про другой город, тем более Москву, совсем не нравились. Никогда их не любил и в дискуссии старался не лезть. Видимо, и Андрею эта тема была не по душе.

– Вы когда по улице ходите, об свои длинные языки не спотыкаетесь? – спросил он у братьев. – Очень много говорите.

Братья начали недовольно бурчать Андрей предложил:

– Давайте лучше выпьем. – И предложил тост – За отсутствующих здесь дам!

На удивление, все с этим тостом согласились и выпили.

Выпив, я закусил варёной колбасой от братьев и заявил:

– А я вот люблю копчёную колбасу.

Андрей на меня как-то странно посмотрел, потом сказал:

– А ты угольком активированным сверху посыпь. Если глаза закрыть – вкус один в один.

Я понял, что он на что-то намекает или даже осуждает тот факт, что я ем чужую колбасу и при этом высказываюсь о нелепых предпочтениях. Поняв это, я ничего не сказал, и решил пока помолчать.

Опьянение уже охватывало меня. Понятно, что в распитии алкоголя мне с взрослыми мужиками не тягаться. И я уже стал подумывать о том, чтобы отправиться спать. А то через ещё несколько тостов рискую совсем не взобраться на второй этаж кровати. Я посмотрел на то место, куда мне предстояло взобраться, и тяжело вздохнул. Спать хотелось очень сильно. И громко зевнул и задумался о своём.

При этом как-то я выпал из последних минут беседы. Андрей говорил:

– Женщины в Москве сейчас какие-то особые курсы проходят, чтобы легким игривым поцелуем, могли мужика до оргазма довести.

– Да! Нынешние женщины не то, что раньше! – подхватил Николай. – Сейчас одно блядство. Это не столько на курсах изучается, сколько с экрана телевизора прививается. С их сериалами и различными шоу на тему, кто кому изменил и что из этого получилось. Я когда молодым был, такого не было. Моя жена чистая и невинная до свадьбы была. А сейчас все хотят певицами, моделями и блоххершами стать… – он сделал акцент на букве «х». – Нафига им блохи? Для чего их разводить?

Андрей тут же перебил:

– Да не в этом дело. Женщины с возрастом меняются. Я как женился, думал, что буду, как сыр в масле кататься. И вы не поверите, поначалу всё так и было: кофе в постель по утрам, вкусный ужин вечером. А потом мы как-то наигрались в эти отношения и постепенно скатились к бытовухе. Даже сами этого не заметили. Охладели друг к другу и стали чужими. И я как-то раз посмотрел на свою благоверную и понял, что я её уже не люблю. Она с возрастом страшнее стала, характер испортился. Искры между нами уже давно не было, да и секс был раз в пол года – год. После чего я встретил одну девушку, потом ещё одну. Жизнь заиграла яркими красками. Я внезапно для самого себя осознал, что я мужчина и могу быть интересен противоположному полу.

И как итог – развод. Даже ребенок не помог. С одной стороны я сам виноват, но и жена моя к своим годам ума не прибавила, а жопу отрастила. И насмотревшись бабских сериалов, решила, что даже с ребенком, живя не в столице нашей Родины, найдет себе олигарха. Ну не дура? Откуда в нашем регионе олигархи? Да и не найдется у нас столько олигархов – на каждую женщину, смотрящую сериалы.

Разговор завязывался какой-то сумбурный. Каждый говорил о своих проблемах. Но всерьез проблемы ближнего человека никому не были интересны. Даже алкоголь пока не мог как-то «склеить» беседу.

– Чего это тебя понесло на эту тему? – удивился Николай.

– Похмельный синдром, – попытался оправдаться Андрей. – Если пью несколько дней подряд, на откате возникает сильное желание какую-нибудь девушку склонить к разврату.

– С сексом здесь крайне тяжело, – посочувствовал Николай. – Девушек здесь почитай и нет. Надо до Москвы добираться, чтобы свою сексуальность удовлетворить. Вот заработаешь денег, съездишь в сауну – там и оторвёшься.

– Большинство баб после свадьбы пытаются изменить мужей. И только единицы принимают своих мужчин таких, какие они есть, – продолжал Андрей

– Наливай, – сказал Анатолий, по всей видимости, решив не развивать тему разговора о женщинах.

Я выпил, и перед сном решил сходить в туалет. По доброму напутствию моих новых товарищей, я вышел на улицу в поисках нужного мне места. Внутренний периметр, конечно, подсвечивался прожекторами, но не очень сильно. И я решил вернуться за своим телефоном. Так будет не очень скучно проводить время в биотуалете, и фонарик в нём есть. А это больше преимущество в моём положении.

Пока мужчины болтали о чём-то житейском, я прошёл к своей сумке и достал телефон. Это был подарок моих родителей на окончание университета. Не сказать, чтобы он был очень дорогим. ТОПовые модели стоили раз в пять дороже моего. Но я понимал, что у моих родителей таких денег нет. И на вопрос: «Что тебе подарить на окончание университета?». Я ответил, что хочу именно этот телефон. И пусть, он стоил, как не дорогая машина, модели которых уже водили мои одногруппники. Смартфон – это статус. А при статусе и хорошем деловом костюме меня должны были серьёзно рассматривать, при собеседовании. И это в моём положении было главным. Но это, почему-то не сработало. Работодателям требовался ещё и опыт. Но на данный момент эта печаль уже прошла. Я нашёл работу.

По периметру горели небольшие прожектора, поэтому, выйдя из своего нового дома, ряд из синих туалетов я нашёл довольно быстро. Но, когда спустился, немного разочаровался. Найти чистый, в который можно было хотя бы войти, пришлось выбирать долго. Абсолютно чистых не было вообще. Пришлось выбирать из более-менее приемлемых. Очень сильно пригодился фонарик на телефоне, когда я вошёл внутрь одного из туалетов. Даже получилось встать более-менее удобно. Не задевая чужие фекалии. Пришлось подсвечивать себе фонариком отверстие в туалете, чтобы не промазать. В биотуалете темно и уже холодно. А вонь стояла такая, что хотелось всё завершить как можно скорее. И, при возможности, не здесь. От отвращения к запаху, я старался сделать всё, как можно быстрее. Острый запах резал нос. Надобности я справить успел. Но когда начал приводить себя в порядок, телефон выпал из рук и с, характерным «бульком», погрузился в недра туалета. Я обомлел от такой ситуации: ругаться матом хотелось сверх всякой меры, а вот спасать свой девайс уже не очень. Я посмотрел туда, где мой телефон, словно подводный батискаф подсвечивал недра биотуалета. Достать его уже не представлялось возможным. Даже, если это сейчас и удастся, то носить при себе плохо пахнущий и откровенной умирающий телефон уже не получиться. И я, вышел из биотуалета, ругая всё вокруг, вернулся к товарищам в контейнер..

– Что случилось? – заметив мой печальный вид, как только я вошел, спросил Андрей.

– Я свой смартфон в «нужнике» утопил. – Промямлил я.

Братья громко заржали.

– Ну, ты и кулёма, – засмеялся Андрей. – А достать не попробовал?

– А толку? – вздохнул я. – Он теперь всё равно уже восстановлению не подлежит. После такого позора, он и сам не захочет работать, даже если его отмыть и дорогими духами облить.

В плохом расположении духа, я пошёл спать, потому что сил продолжать застолье уже не было. Усталость от дороги после выпитого алкоголя всё больше давила, а потому сон был наилучшим выбором на сегодня. Уснул я практически мгновенно. А мои будущие коллеги продолжили застолье.

Проснулся я от раздражающего писка чьего-то будильника. Попытался закрыть уши одеялом. Но это помогало слабо. Звук будильника смолк, но тут же началась какая-то возня. Выглянув из-под одеяла, заметил, как братья начинают одеваться. Андрея пока не было видно. Отбросив одеяло, силой поднял себя и ловко спустился вниз на пол контейнера. В принципе, я почти протрезвел и даже выспался. Усталость уже спала и я готов к новым подвигам. Но все же, вставать так рано я не привык. На последнем курсе, я считал себя, если можно так сказать, «дембелем» и поэтому мог позволить себе прогулять несколько первых пар. И это в последующем сказалось на моём режиме сна. За это меня часто ругал отец. А когда я делал диплом, я постоянно врал, что занимаюсь «очень важным делом для окончания ВУЗа», но на самом деле, тратил время по своему усмотрению. То есть, в последнее время, спал я почти до обеда. Защита диплома для меня была не самым главным делом. Я знал, что всё равно нам подпишут дипломные работы и мы их защитим. В противном случае, это не выгодно было нашему учебному заведению.

Но сейчас началось «жесткое утро». Вот с кровати поднялся Андрей. В отличие от бодрых братьев, он выглядел «помятым». Видимо, сидели они еще долго и Андрей еще не протрезвел. Помотав головой, он сказал:

– Так, мне нужен кофе. Без него я на глаза начальству не покажусь.

Тут же щелкнул выключатель чайника. Не помню, чтобы он вчера был. Видимо, его достали уже после того, как я уснул. Причем, и вода в нём уже была. Оценив своё самочувствие, я понял, что кофе и мне не помешало бы.

– Сейчас позавтракаем и пойдем к Олегу Юрьевичу. И если еда лезет, то лучше позавтракать основательнее. До обеда перекусов, скорее всего, больше не будет. Здесь не офис! – При этом он смотрел на меня. Будто я похож на представителя офисного планктона. Пивного животика у меня пока нет, и голодный взгляд должен был выдавать во мне недавнего студента. Но беда в том, что в качестве завтрака у меня только быстрорастворимая лапша. Пока она мне нравятся, но что будет через неделю, я даже думать не хочу.