Политолог из ток-шоу

– Не скупитесь, монсеньор, не скупитесь.

Вечером детективы группами покидали квартиру. Курбатов сказал, что не стоит им кавалькадой выезжать из города, лучше потом на трассе встретится. А чтобы точно не разминуться, он вручил Бобу телефон, где были сохранены номера Эндерса, его собственный и еще двоих сотрудников.

Боб и Сергей выдвигались на Тойоте с непоседливым Евгением.

– Жень, может тебе вокруг дома несколько кругов пробежать? А то, как ты сидя будешь столько времени? – издевался Эндерс.

– А я каждые сто километров выхожу и зарядку делаю.

– Тогда сувениров не берем, валим. На последнем перекрестке тормозим, берем пассажирку. Садись вперед, отец родной, я сзади буду разговоры разговаривать.

Боб был уверен, что с собой они забирают рыжую Наталью и приготовился высказать благодарность за то, что она его узнала, что вытащила, за всю оказанную помощь. И велико было его удивление, когда Эндерс помог забросить две сумки в багажник, затянутой в кожаные куртку и штаны возрастной женщине с крашеными волосами.

– Боря. Это Марина, – представил Сергей в автомобиле. – Марина, это дядя Боря. Если его хорошо попросить, он поможет в твоей будущей блистательной карьере.

Спрашивать вслух неудобно, Боб написал СМС-кой Сергею, – «Это кто?».

«Журналистка», – пришло в ответ. «Потом расскажу».

Ну и дурак, подумал Боб. Там такая Наталья! А это – рокер какой-то.

Только выехала машина из города, как Боб начал отчаянно зевать. А вскоре и уснул, сказался напряженный, наполненный событиями день.

С остановками на перекур и перекус, неслись они по трассе в родное Подмосковье. Бобу снился сон про сон. Ему казалось, что он сейчас проснется и окажется на твердой лежанке в комнате Тэтэ, тогда Боб вздрагивал, на мгновение просыпался, видел бардачок, дорогу, приборную панель и успокаивался.

Вот длительная поездка, ты пассажир. Сидишь, спишь, ничего не делаешь. Но почему-то устаешь. При этом зачастую пассажир в дороге выматывается больше, чем водитель.

А ведь наш поселок ничем особенно от центра Тургорода не отличается, подумал Боб. Но может и здесь на окраине гниют двухэтажные бараки, где нет воды и туалет на улице, где люди добывают хлеб и водку тяжкой убивающей работой, куда не ездит Скорая помощь, а больные зубы рвутся собственной рукой ошпаренными кипятком щипцами. Много ли мы знаем о жизни на окраинах?

Боб не хотел сразу домой. Он оттягивал этот момент по какой-то смутной внутренней причине. В поселке попросил остановиться возле парка. Извернувшись, попрощался с сонным Сергеем, хлопнул по плечу водителя Женю, вылез.

В главных воротах остановился, постоял под лучами осеннего солнца, и, сунув руки глубоко в карманы, пошел по дорожке к зоопарку.

Похудевший медведь ему вяло кивнул. Для порядка тявкнула собака. Клеток стало меньше, а которые остались – были пусты, только неизвестно каким образом загружены желтыми листьями.

На знакомой поляне в уже виденных позах сидели Егор и Саша узбек.

– Здрасте, – Здрасте, – Добрый день. А Артура нет?

Сегодня Артура не было. Боб присел на чурку, отметив перед этим, что она имеет трещину посередине, а значит при ударе легко расколется.

– А мы с Афанди философствуем, – сказал Егор.

– На предмет?..

– На предмет того, что зоопарк – последнее пепелище, где еще можно укрыться от больного внешнего мира. Звери и клетки оказались самым настоящим, что осталось. А значит совсем все плохо.

– Я подумал вот что, – проговорил Боб нерешительно. – Зоопарк он теперь на ком? Как юридическое лицо или… Хозяин сидит, как я понимаю?

– Плотно сидит, – сказал Егор. – Супруга рулит. Тем, что осталось, пытается рулить. Распродает, в основном.

– Ясно, ясно. Я просто подумал, если есть возможность что-то сохранить. Зверинец я имею в виду. Так какие-то деньги я, возможно, нашел бы.

– Это лучше с ней…

– А есть номер, есть, – Саша из-за пазухи достал комок бумажек, перебирая его, поднялся со стульчика и подошел к Бобу. Протянул согнутую пополам визитную карточку. – Но хозяйка наша шайтан-баба, варан без чувств.

– Я перепишу, – Боб начал забивать цифры в телефон. – Егор, ты не обижаешься на меня за рассказ? Я объективно.

Егор крутил спичечный коробок, выстукивая невеселый мотив.

– Нет, не обижаюсь.

– Если рассказ обработать…

– Чего его обрабатывать? Я в никакие фандорины не стремлюсь. То есть не я. Не в книжном успехе дело-то, а дело в том, чтобы внимание привлечь. А вам всем по фиг! Столица, центр. Своя отдельная страна. Вам надо герб поменять, чтобы всадник не закалывал змея, а такой герб, где Георгий Победоносец с драконом в обнимку. Так, еслиф по-честному.

Боб представил такой герб. Ему не понравилось.

– Та в обнимку еще ничего, – дребезжащим голосом сказал Саша. – В обнимку еще хорошо, кагхта не сожрет.

Боб вернул визитку узбеку и сказал Егору:

– Есть такой городок, называется Тургород. Там человек – Игорь Стрельников. Тоже охранитель земли родной. Ну, не важно. А с зоопарком я подумаю. Может долю выкупить или пожертвование целевое, не знаю пока.

– Чай поставим? – предложил Саша.

– Спасибо, пойду. Я думал Артур здесь.

– Пойду осла покормлю, – проворчал Егор, вставая.

– Ишака, – поправил узбек.

– А что я сделаю, еслиф твой ишак – осел?

Когда они шли по тропинке, Боб, повинуясь теплой душевной волне, сказал:

– Хороший ты парень, Егор. Я рад, что у Артура такой товарищ.

Егор задвигал плечами, стал мелко перебирать ногами.

– Этому-то я тоже рад. Борис Олегович, вы с Артуром… Он любит вас. Но вы ж понимаете, то, что вы базарите по телеку и вся эта ура-война, бомбы и ракеты… Мне, например, заходит, а ему не в жилу. Вундеркинд, воротит его. Он же гость из будущего.

– А тебе заходит? – уточнил Боб. – И вы дружите?

Егор удивился:

– А что такого? Я-то же никого воевать не тащу, просто еслиф что, готов пострелять. Не ссорится же из-за разных подходов. Это только у мудаков взгляды одинаковые. А люди-то разные. Один пацан в шесть лет по утрам в музыкальную школу пошел, другой – телят пасти. Взгляды всяко будут разные. Это в толпе все, как один, орут об одном. А мы: я не в толпе, Артур не в толпе, можем дружить. У нас звери, природа, в этом сходимся. Природу надо сохранить, без нее и смысла нет.

– Хороший ты парень, Егор, – повторил Боб. – Пока. Увидимся.

– Я скоро уеду, наверное. Домой. Ничего не выгорело…Уйду.

– Ну, приехали. А зачем я тогда зоопарк спасать собираюсь? Ты не выдумывай! Восстановишь зверинец, тогда и езжай.

Боб опять не пошел домой. Направился он к интернату, пребывая в полной уверенности, что увидит…

………….

… Боб не соскучился. Копая хвоистую почву в лесу, лежа в забытьи, работая с Тэтэ, он ни разу не подумал о доме. Сына вспоминал, жену – пару раз. Представляя свое возвращение, Боб видел офис, телестудию, любимый ресторан, но никогда – собственный дом. Значит это и не Дом с большой буквы. Не крепость моя, а продуваемый ветрами шалаш. Раньше никогда не замечал, насколько декоративно и бесхарактерно выглядит фасад, какая убого стандартная крыша и окна, в которые не хочется подглядывать.

И войдя в гостиную, не хочется оглядеться, принюхаться, привыкнуть. Трафаретная обстановка.

– С приездом, – голос Артура из кухни.

– Привет.

Сын подошел, пожали руки. Артур перевернул замок из рук, всмотрелся.

– Ух ты! Это от чтения лекций такие мозоли? И ногти…

– Пришлось поработать, сколько можно языком чесать.

– Уважуха!

– Я сейчас подумал, давай перестановку сделаем здесь, – предложил Боб. – А то слишком официально. Музей, а не жилье. Это зачем? – Боб сгреб с этажерки фарфоровые фигурки, сунул в карман. – Диван сюда надо, телек придется слегка повернуть. Сюда столик. Как думаешь?

– Я участвую.

– Сейчас я передохну с дороги, и начнем, – Боб стал подниматься по лестнице.

Зашел в комнату Ларисы, где все так же светились мониторы с разноцветными графиками и бегущими цифрами. Лора, судя по плеску воды, принимала душ, Боб постучался в дверь.

– Лор! Это я. Я вернулся.

Вода утихла.

– Что ты говоришь?

– Я вернулся, говорю.

Она приоткрыла дверь и Боб с неудовольствием увидел, что Лариса успела обвязаться халатом. Чего скрывать от мужа? Поцелуй – не вкусно. Не страстно.

– Как съездил? – ей не интересно.

– Нормально. Как вы тут?

– Ой! Сейчас работаю с Нью-Йорком, разница во времени, режим сбился напрочь. Иногда теряюсь, когда утро, когда день. Но зато выгорает неплохое. Слушай, а что за пальто на тебе? Какое-то оно молодежное. Тебе не идет.

Боб даже и не заметил, что не разделся. Отправился в свою комнату.

Сполоснулся, переоделся в домашнее, сел к компьютеру и…

И пошел вниз в гостиную. Две недели прожил без дел и Интернета, еще один день погоды не сделает.

Спустился и увидел, что небольшая перестановка уже совершена – Артур постарался.

– Как? – спросил сын.

– Уже по-людски, – одобрил Боб. – Всего несколько штрихов, а уже другое дело. Есть идея. Давай фильм какой-нибудь посмотрим. Пиццу закажем.

Предложил и сжался. Сейчас сын скажет: цитата из. Прочтет высокоумный текст и уйдет к себе.

– Давай, – ответил Артур просто. – Какой фильмец загрузим?

– Что-нибудь легкое, – улыбнулся отец. – А есть у нас чай рассыпной?

– Жасминовый.

– Жаль, жаль. Кстати говоря, тут у меня есть еще одна идея: там, где у нас за домом беседка построить баньку. Свою, деревянную. Как считаешь?

– Очевидно ясно, что давно пора.

– Значит, сделаем. В баню будем ходить. С березовым веником. Веники надо заготавливать на Ивана Купала, позже нельзя. А еще хорошо на каменку кваса плеснуть…

16.

Наблюдаем: Боб. Сообщество веселых хакеров продолжает свой репортаж о жизни шоу-политолога, мошенника и манипулятора, который ненадолго пропадал из поля зрения и вот вернулся под камеры и микрофоны.

Он стоит у стола в рабочем кабинете академии универсальной социологии, проще говоря ООО «АУС», где числится формально заместителем директора и деканом. В руке его бланк документа.

– Постановление о выемке, – пояснил капитан Петенев, слащавый полисмен в гражданском.. – А это отдельное поручение следователя, в соответствии с которым на проведение мероприятия уполномочена оперативно-розыскная часть при отделе внутренних дел. Руководитель вашей организации, как видите, ознакомлена с постановлением, о чем свидетельствует подпись, копия ей вручена. Но полагаю, не нарушу должностные инструкции, если предоставлю и вам для ознакомления данные процессуальные документы. Согласно имеющейся информации, вы, Борис Олегович, являетесь фактическим владельцем предприятия.

– Что ж, – прошипел раздосадованный Боб. – Шарьте, обыскивайте.

– Все в рамках закона, – довольно сказал Петенев, покачав головой, залитой гелем. – С вашего позволения мы займем конференц-зал. И я бы попросил дать понять вашим сотрудникам, чтобы не препятствовали оперативному мероприятию. Следственному действию, – поправился капитан.

В кабинет без стука вошел Пашка Корабел, искоса глянув на Петенева, он встал рядом с Бобом, которому отдал синюю пластиковую папку.

Петенев впился в Пашку цепким взглядом.

– Чем могу помочь, констебль? – очень вежливо спросил Корабел.

– А вы знаете, – обратился капитан к Бобу. – Что ваш сотрудник неоднократно был уличен в употреблении наркотиков?

– У всех свои приколы, – вздохнул Боб.

– Тобою, что ли, уличен? – огрызнулся Пашка.

– Мы еще поговорим, – пообещал Петенев.

– Всегда к вашим услугам, детектив. Всенепременно, – в последнее время в поведении Пашки проявляется явное влияние Эндерса.

– Папочку, будьте добры, – протянул руку Петенев.

Боб, на секунду замешкав, отдал. Петенев раскрыл папку пролистал верхние бумаги.

– Это что такое?! Какой зоопарк? Вы мне специально голову морочите?

Пашка щелкнул языком и отвернулся, а Боб преувеличенно серьезно пояснил:

– Наша академия всерьез озабочена существующими экологическими проблемами и в меру сил способствует сохранению и воспроизводству животного мира. Поэтому и был совершен этот транш в пользу зоопарка, находящегося в финансовом кризисе.

– Я буду в зале. Попрошу вас не отлучатся, на случай необходимости разъяснений, – сказал Петенев и обратился к Пашке, – Вас тоже попрошу. Не отлучатся.

Петенев вышел. Пашка спросил:

– Все правильно?

– Правильно, – кивнул Боб. – Пусть голову ломает по поводу зоопарка.

Обращаюсь к виртуальному сообществу! Что есть на капитана Петенева? Что за тип? Компромат? В чем его интерес наезда на «АУС»? Лишь бы не закрыли нашего объекта, а то вся игра сломается.

– Я Сергей Теодорычу сообщил за этот кипеш, – сказал тем временем Пашка. – Он вас просил перезвонить при возможности.

– Зачем больного человека нагружать? Пусть бы лечился.

– Ага! Он потом… – Пашка запнулся, подбирая нужное слово. – Рассердится. Сами знаете.

– Хорошо, я свяжусь с ним. Ты Веронику посади в актовый зал, пусть присутствует с ментами. И бухгалтершу.

Пашка ушел, а Боб принялся нервно расхаживать по кабинету от стола к стене, от стены к двери. Кабинет маленький, негде разгуляться. Набрал на телефоне один номер – вне зоны, набрал второй – не ответили.

Сел за стол. Поочередно выдвигал ящики в тумбочке, ничего противозаконного не нашел. Обнаружил старый ежедневник, прошуршал страницами, поразмыслив, вырвал несколько листов, порвал их на мелкие кусочки. Съедать не стал – бросил в пластиковую урну.

Поводил мышкой по столу, побегал курсор на мониторе. Потом подошел к двери, выглянул в коридор и закрылся на ключ. Вызвал Эндерса по скайпу.

Тот ответил сразу. Вывалилась на экран несимметричная физиономия, растворившая гематомы у глаз.

– Привет, Сергей. Как сам?

– Всё якши! Твое здоровье как?

– Прошел медосмотр в клинике. Все отлично, без чесотки. Ну ты уже знаешь, обыск у нас.

– Ничего страшного, я думаю. Пустяки.

– Не знаю. Сестра говорит, что намекала главному менту на деньги. А он ей намекнул на резонансное дело и свой карьерный рост.

– А твой большой человек?

– Звонки игнорирует. Все сразу навалилось, – вздохнул Боб. – И не понятно откуда ветер дует. Обыск. Еще текст этот от моего имени про «Би эС Ка»… Главное, пришло с моей почты и шлюхи-журналюги, что не характерно…

На мониторе позади Сергея появился мятый Курт Кобейн. Тотчас черная футболка, упала из вида, уступив место лицу журналистки Марины.

– Здрасте! – сказала она, ставя перед Сергеем блюдце.

– Здравствуйте, Марина, – неловко сказал Боб. – Я все помню про вас, но, честное слово, сейчас не до этого. Немного разгребусь…

– Я ничего… спасибо.

– Марин, мы поговорим? – Эндерс подождал, когда она уйдет. – Шлюхи-журналюги говоришь?

– Ну… я же не знал, что она там. В общем, они перезванивали мне на личный номер и там моим голосом им и подтвердили подлинность текста.

– С современными техническими возможностями любой голос монтируется. Это не проблема. Но то, что твоя труба была взломана и с нее разговоры велись говорит о более серьезных технических усилиях. Это проблемнее. А Вдовину ты пытался это объяснить?

– И слышать не хочет. Я вас понял, говорит, право следующего хода оставляю за собой.

– Тогда давай решать вопросы по мере их поступления. Адвокатам звонил?

– Леонид Гиршевич сказал, что обыск, то есть выемка такая процедура, где он не нужен. Сказал, копию протокола обязательно взять. На самом деле, говорит, сто пятьдесят девятая статья у нас рисуется в полный рост. Но, говорит, все развалит, всех отмажет.

– Гиршевич – матерый, – с уважением сказал Эндерс. – Ты, дружище, не паникуй. Все пустяки. На крайняк мы всегда можем бодро свалить. Ты – в лондонский смог, я – в алтайскую степь. Вероничка за всех пойдет паровозом.

– Главное, мы же планировали учебный год начинать. Шестьдесят человек, многие издалека, и деньги получены.

– Те хваткие ребята, которые желают иметь диплом академии – хрен пойми, что за академии – сами имеют рыло в пуху и не смутятся ментовской суетой вокруг конторы. А лекции паленой профессуры им не сильно и нужны, они съезжаются налаживать контакты. Объяви им: отрабатываем нетворкинг по месту жительства, и пусть они в гостинице общаются.

– Можно, можно. Лишь бы бабки возвращать не пришлось. Я еще и на зверинец потратился.

– Стояли звери около двери… На сына ты потратился, а не на зверушек. Так что не жалей. Ну так я тебе нужен? Значит, дома буду, – Эндерс сунул в губы сигарету. – На связи. И… держи в курсе.

Боб открыл дверь, заглянул в кабинет сестры. Она стояла возле сейфа, в котором до пояса исчез оперативник, только старая кобура торчала на форменных брюках. Решил не мешать, вышел из коридорчика в помещение парней. Влад выглядел подавленным (полиция в офисе, что будет?), Пашка расслаблено развалился в кресле (Теодорыч сказал – пустяки).

– Что ты, Влад, нос повесил? – с искусственным задором спросил Боб. – Все нормально. Работаем в обычном режиме. Что у тебя?

– Придумал общественного деятеля. Кардиохирург Константин Чапаев. Ведет страничку в соцсети на медицинские темы. Поликлиники, очереди. Или вот: у каждого из нас есть листочек полиса медицинского страхования. Мы знаем, что он нужен, чтобы обратится за врачебной помощью. А кто знает, что в случае затруднений нужно обращаться в страховую компанию, выдавшею полис? Сколько раз мы звонили в страховую организацию с требованием обеспечить скорейший прием того ли иного доктора? А между тем, по закону… и так далее.

– Чапаев – хорошо, это врезается. А мы разве работаем медицинскую тему?

– Раскрутим, как медика, а потом к политике привяжем. Будет у нас либеральный хирург. Или евразиец-патриот. Там посмотрим. Надо ему в блог хотя бы миллион просмотров, так что деньги нужны, Борис Олегович.

– Не сегодня, – сказал Боб. – А ты, товарищ Корабельников, чего такой счастливый.

– А я всегда счастливый. Только пессимист и настроение плохое.

– Смотри, отвезут на освидетельствование.

– У меня кроме вчерашней кружки пива никакого допинга в крови. Обломается мусорня бриолиненная.

Замолчали. Через помещение прошел надменный полицейский в форме, несущий стопку скоросшивателей.

– Детектив Еблампий Романов, – с презрением произнес Пашка. – Борис Олегович, а тема по Белоруссии? Мы ее мутим или как?

– Там заглохло. Похоже упустили тему. Но вы будьте наготове все равно.

Боб пошел вслед за полицейским, через холл попал в конференц-зал. Там на длинном столе были разложены документы, которые ловко тасовались из стопки в стопку руками капитана Петенева и его подручными. С краю стола примостилась Вероника, которая старательно строила серьезность на своем юном личике, занимаясь при этом важнейшим делом – подбором батарейки в пульт проектора.

– Пояснения не нужны? – спросил Боб.

– Нет, – не поднимая глаз отрезал Петенев.

Боб вернулся в свой кабинет, где в течении часа пытался звонить влиятельным людям. Безуспешно.

А между тем, ко мне стекались ручьи информации о капитане Петеневе, и вскоре они образовали приличную лужу, в которой можно легко утопить нашего доблестного капитана вместе с оперативно-следственной группой, членами семьи и домашними животными.

То есть, домашние животные не при чем. Счета ветеринарной клиники и чеки за собачий корм отбросим. А вот удивительный банковский счет престарелой мамаши, переписка с любовницей и юношеский эксбегиционизм представляют собой альтернативный портрет служителя закона, который он, наверняка, не стремится демонстрировать прокурору, жене и сослуживцам соответственно. Рыло в пуху у Петенева по самые эти.

Пишу объекту послание: у Вас могущественные враги. Но Вы находитесь под нашей защитой. Вскоре Вам будет сделано крайне выгодное предложение. В подтверждении серьезности намерений в отношении Вас даем разъяснения на электронную почту. А там вкратце резюме капитана Петенева. Тут важно, что «Вы» с большой буквы, это придает письму партикулярности.

Наблюдаем: Боб. Он экзальтирован, он без музыки танцует, взлягивает вокруг стола. Раза три перечитывал послание, морщился, кривлялся, жрал конфеты – поверил.

Минут пять настраивался, открыл дверцу шкафа, где с внутренней стороны крепилось зеркало в рост, и репетировал предстоящий убийственный спич.

Потом прибежал к дверям конференц-зала, сделал несколько вдохов, засунул голову внутрь.

– Товарищ капитан, можно вас?

– Нет, – не соизволил голову поднять товарищ капитан.

– Это важно. Очень.

Петенев с видом «как вы все достали» вышел в холл.

– Как продвигается? – суетливо спросил Боб.

– Изымаем финансовые документы. Что вы хотели?

– Да… это правильно. Финансовые документы, – Боб опять вдохнул и защебетал. – Финансовые документы требуют тщательного изучения. Особенно, если в них содержаться крупные суммы, цифры большие. Многозначные цифры с нулями. Есть один финансовый документ. Счет Лидии Карловны. Очень любопытный счет, заканчивается на триста сорок три. И цифры там любопытные. Я понимаю, сбережения, Лидия Карловна копила. Женщина достойная, двух сыновей вырастила, двух ментов. Старшего она зовет Алешей. Алеша, так Алеша. Это лучше, чем Лёлик. Что это такое – Лёлик? Ерунда какая-то, а не имя. Шлют сиськи взрослому мужчине, и Лёлик! А шлют буквально из соседнего квартала…

– Так! – сказал окаменевший капитан. – Сейчас мы…

– Есть еще одна история, – перебил торжествующий Боб. – Давняя история в Зеленограде. С плащом.

– Я. Всё понял, – с расстановкой сказал капитан. – Сейчас мы уходим на обед. По возвращении оформляем выемку тех бумаг, которые, – он показал да дверь. – Будут там лежать на столе. Разбираться будет следователь. Мер пресечения к вам применятся не будет. Ареста счетов и имущества не будет. Без должного оперативного сопровождения уголовное дело перспектив не имеет. Уголовное дело перспектив не имеет. Это все.

Он, видно, хотел сказать: это все, что я могу сделать. Но не сказал, сохраняет остатки функциональности.

– Договорились, – сказал Боб. – Полтора часа нам хватит.

– Мгм, – Петенев исчез за дверью.

Послышался командный голос, призывающий к приему пищи.

Боб быстрым шагом прошел к сестре, которой поручил собрать бухгалтеров и вместе с ними отобрать служебную документацию, которую без последствий можно сдать при обыске.

Только полицейские удалились, работа закипела, а Боб связался с Эндерсом и поведал ему, что объявился доброжелатель, который спас, можно сказать, от ментовского наезда и обещает скоро сделать выгодное предложение. Очевидно ясно, что доброжелатель – это, если не ФСБ, то другая могучая служба, потому что доступ к информации у них колоссально широкий.

– Не нравится мне это, – прошепелявил Эндерс. – Подозрительно. Что это за вербовка по СМС-кам?

– Не вербовка.

– А что?

– Проверка. Перед серьезным предложением контрагента проверяют на устойчивость, благонадежность, умение использовать ресурсы, принимать решения.

– Допустим, предложат тебе должность в администрации того-кого. Согласишься?

– Не знаю. Но лестно. Я как-то взбодрился неимоверно. Мы же с тобой так и хотели, новые горизонты, масштабность.

– Не верю я в это все. И ты не слишком обольщайся. И знаешь, что… давай по телефону больше важных разговоров не вести. И Корабелу поручи глушилку в офисе поставить.

– Расцвели цветы паранойи в предчувствии двух солнц, – сказал Боб. – Это была цитата из. Лечись, отдыхай. Пока.

Нашему воодушевленному объекту я сбросил задание, которое мы придумывали всем сообществом.

Сообщение: наше предложение Вам будет связано с публичной деятельностью. Для тестирования Вам необходимо произнести в прямом эфире кодовую фразу «…». О результатах тестирования Вам будет сообщено дополнительно. Ваши неприятности, связанные с г-ном Вдовиным мы уладим, как уладили сегодня с полицией. Напоминаем, вы под нашей защитой.

Прикольно? Объект был донельзя озадачен.

***

Политолог Боб. Несколько дней за ним не наблюдали – грабили банк в Гонконге. Сегодня вернулись к нашему фигуранту. Он стал еще грустнее, еще сутулее. И только когда телефон сигналит о сообщении, Боб вытягивает спину, изображая стойку смирно. Ждет связи с доброжелателем. Подождет, куда ему деваться? А нам гонконгский банк – не лишний.

Боб недавно участвовал в телешоу, где опять обсуждали Иосифа Сталина. Кого еще обсуждать в разгар двадцать первого века? Как там наш герой изъяснился? Старая нация в фетиш вцепилась, как бабка в свое платье из юности.

Итак, телешоу….

………………………..

17.

За утренним кофе Боб написал комментарий к эпатажной выходке одичалой светской львицы. Стая селебрити не перестает удивлять зоологов своими распутными играми.