С кем будет воевать Россия?

Алексей Сороковой: А с другой стороны, при все при том, что у Путина и рейтинг высокий и, Анатолий сейчас говорит, чтобы его подправить… Нарисованный, не нарисованный – это не важно. Я не думаю, что кто-то сейчас в студии видит другого лидера в стране, кроме Путина. Другой вопрос, чтобы Путин видел народ и слышал потребности в текущих изменениях, которые уже в стране созрели. И отдавал себе отчет и видел желание у народа, чтобы страна стала все-таки немножечко сувереннее, чем она задумывалась.

Игорь Стрелков: Хотя бы так, как он сам заявил.

Алексей Сороковой: Хотя бы как заявил. А во-вторых, чтобы была видна наглядно его политика по ту сторону, внутренняя политика. Внешняя политика – это одна ситуация, одна сторона медали, одна часть его работы, согласно нашей конституции. Но ведь и внутренняя политика не менее важна. Для нас она наверное более важна, чем внешняя, потому что мы здесь живем, в этой стране, как говорят наши либералы. Вот, а мы хотели бы говорить, что мы в нашей стране живем, а не в их.

Игорь Стрелков: Я могу только добавить, что конечно, мы должны четко сказать, что за последний год, может быть даже больше, может быть даже начиная с весны 14-го года, с момента признания Петра Алексеевича лучшим выбором Украины и дорогим партнером – мы наблюдаем откат от патриотической риторики. И самое главное, даже не от риторики, практических действий в сторону восстановления суверенитета страны. Мы можем, я думаю, четко сказать, что намеченный с присоединением Крыма суверенитет – он просто закрыт. Этот тренд прекращен. И болен того, сейчас Россия на словах, продолжая в средствах массовой информации трещать о восстановлении независимости, противостояние с Западом реально стремиться загладить на международной арене, в следствии своего неконтролируемого прыжка в Крым. Фактически мы можем говорить о том, что президент и Российская элита, которая возглавляет просто испугались, струсили собственной храбрости и отступают. Отступают перед Задом. И идут, твердо встали на тот же путь, по которому прошли многие, другие люди, которые реально противостояли Западу, которые были Западом уничтожены – Милошевич, Саддам, Каддафи.

Алексей Сороковой: А при этом еще вопрос, что народ то стоит в позиции, как в известном фильме – ты наиграй, а мы подпоем. И все никак не слышат со стороны президента вот этой вот мелодии суверенной России, большой и мощной державы.

Максим Калашников: Ну что же друзья мои, мы, в общем-то, с вами обсудили все. Я хочу добавить, что мы знаем правителей, которые увлекались внешними эффектными внешнеполитическими военными акциями, забывая о том, что страна не развивается, она отстает. Это Николай I, которой сколько он совершал этих акций, но Крымская война была проиграна и стоила ему жизни. Он, говорят, ушел из жизни – не хотел видеть поражения страны, позорного. Пусть оно было не решающее, но неприятное для русского престижа.

Мы знаем Наполеона III, который действительно развивал Францию больше в финансовом плане, а не в промышленном. Но при этом он воевал. Он взял Вьетнам нынешний, Аннам и Кахенхиму, воевал в Италии. Но главную войну, Франко-Прусскую он проиграл, потому что Франция была отсталой, оказалась отсталой в 1870 году. Мы здесь тоже можем попасть в то же положение, в конце концов время идет очень быстро. Сейчас Запад уходит в отрыв и научно-техническим направлением мы действительно попадаем в положение сходное с тем…

Игорь Стрелков: И самое главное, что не смотря на все наши отступления и все наши попытки каким-то образом с Западом договориться, в частности, если уж не получается договориться о главном, мы оказываемся в растущей международной изоляции. Потому что страны, которые не имеют собственной международной политики – никто никогда не будет поддерживать. Никто никогда не станет с ними заключать союзные договора, устанавливать твердые союзнические отношения. Никто никогда не пойдет под их высокую руку, как принято говорить, потому что в мире уважают слабых, решительных.

Максим Калашников: Сильных.

Игорь Стрелков: Сильных.

Алексей Сороковой: А нужно-то всего, на самом деле, совсем немного. Надо подправить наш экономический суверенитет, принять идеологию.

Максим Калашников: Совсем немного.

Алексей Сороковой: Которая была бы понятна людям.

Максим Калашников: И действовать, действовать в этом направлении.

Игорь Стрелков: Хотя бы начать что-то надо. А не топтаться на месте. Не разрываться между патриотической риторикой и либеральной практикой.

Максим Калашников: Вот. Так мы приходим к выводу, что на самом деле эта война прикрывает страх и смятение самих российских верхов. Они не знают что делать и пытаются выехать на этом шоу, этом пиаре. И замириться с Западом, заработать прощение за Крым. Это очевидно.

Игорь Стрелков: При этом еще восстановить, убив одновременно трех зайцев одним выстрелом – восстановить поддержку населения, убедив его, что мы продолжаем двигаться к суверенитету великой России.

Максим Калашников: Анатолий, Ваше заключительное слово?

Эль Мюрид: Да, собственно говоря, чего тут говорить и так понятно. То есть, то что касается Сирии. Война очень странная, война непонятная, война без цели. И по правде говоря, она еще аукнется нам, судя по всему. Новороссия, опять же все понятно, тут говорить бессмысленно.

Максим Калашников: Спасибо за заголовок – «Странная война».

Эль Мюрид: Все упирается в нашу внутреннюю политику. До тех пор пока мы ее не изменим, и не переделаем – все внешние шаги не имеют никакого значения.

Максим Калашников: Ну что же друзья мои, вы наверное теперь сами многое уже поняли, что это странная война. И чем она кончится? К сожалению, дальнейший прогноз наталкивается на некие противоречия с уголовным кодексом. Завершаем дозволенные речи. Достаточно. Спасибо, друзья мои, за участие в передаче.

До следующих встреч, дорогие друзья!

Кто и как загнал РФ в Сирию?

Максим Калашников: Добрый день, дорогие друзья!

Сегодня у нас очень интересная передача. Экспертами нашими выступит лидер движения «Новороссия» Игорь Стрелков и академик РАН Сергей Юрьевич Глазьев. А темой нашей будет – Кто же загнал русских воевать в Сирию? И главное, каким образом?

Итак, война в Сирии. Можно ли ее считать вторым изданием Афганской компании? Вопрос ведь на самом деле очень важный. Как известно, тот Афганистан был гигантской ошибкой Советского Союза. Которая привела, во-первых, к разложению советского общества, истощению сил Советского Союза, к столкновению Советского Союза с миром ислама. И, в общем-то, тогда, Советский Союз, вторгшись в Афганистан, работал на тогдашних своих врагов, в первой холодной войне, на хозяев Соединенных Штатов. Мы теперь уже знаем, что к вводу Советских войск в Афганистан в декабре 79-го подтолкнул тогдашний шеф КГБ Юрий Андропов, который устроил настоящую истерику. Он приводил совершенно бредовые аргументы, что вот в Турции был создал Халифат. Что американцы в уже воюющий расколотый Афганистан введут ракеты средней дальности с ядерными зарядами, возьмут под прицел Байконур. Ну и прочую-прочую ерунду. Но, тем не менее, ввод войск состоялся, и последовали трагические события, которые стали прологом к крушению Советского Союза.

У меня есть личные воспоминания. В 80-м году я читал замечательную книгу «Победные трубы Майванда» об экспедиции англичан в Афганистан в 1879 году, очень тяжелой экспедиции. Которая формально была победой, но привела к очень тяжелым жертвам. Кстати, во время той экспедиции, англичане заживо людей в Кабуле жгли, вот как нынешние деятели ИГИЛ. Тем не менее, вот тогда в 80-м, у меня и было предчувствие, что Афганистан кончится очень плохо. Ведь прогноз-то оправдался. Все пошло по самому трагическому сценарию, принесло много вреда для нас.

А что же теперь Сирия? Возможно ли, что гораздо слабая чем Советский Союз Российская Федерация превратит войну в Сирии в нечто победоносное? Ну, хотя бы в подобие Чечни?

Игорь Стрелков: Давайте просто рассуждать логически. Отбросим штампы, которые средства массовой информации у нас активно муссируются. Отбросим ура-патриотическую пропаганду немного в сторону. Именно ура-патриотическую. Включим здравый смысл.

Давайте вспомним Афганистан. Огромная горная страна. Кстати, не только горная, там и пустынь хватало, относительно густо населенная. Огромный Советский Союз, имевший с Афганистаном общую границу, налаженные средства коммуникации, многолетний опыт взаимодействия и обучения Афганской армии, офицеров Афганской армии. Большой советский контингент в течении 10 лет вел войну в Афганистане против моджахедов, поддерживающимися Соединенными Штатами и Пакистаном в качестве ближайшего тыла. Войну эту выиграть не удалось. Да, проиграна в чистом виде она не была. Но выиграть мы тоже не смогли. Почему?

Два основных момента. Первое. Значительная часть населения, может быть не большая но значительная часть населения – являлась противником того режима, который мы поддерживали и в частности российских войск, которые считали оккупантами. (4:14) с исламом.

Вторая – невозможность перекрыть границу от постоянного потока вооружения, пополнений, инструкторов для ротации тех отрядов, которые базировались на территории Афганистана, потом уходили отдыхать в Пакистан. Ротация шла постоянно. То есть, полностью перекрыть границу мы не могли.

Поэтому, не смотря на все могущество Советского Союза, не смотря на весь тот огромный контингент – 100 000-ая армия… Если не ошибаюсь, до 100 000 доходил контингент. Но здесь я не специалист, могу ошибаться. Но то, что там Афганистан бомбили не один авиаполк, а авиадивизии. Там действовали десантно-штурмовые бригады в полном составе, а не отдельные батальоны. Огромная группировка была, мощнейшая. Все равно победить не могли.

Могли очистить на время какую-то территорию, которую передавали потом под контроль афганской армии Царандой и через какой-то время боевики, либо выбивали Царандой, либо блокировали. Но, во всяком случае, хотя бы частично возвращали территорию. А были территории, которые вообще на протяжении всей войны оставались полностью неподконтрольными центральным властям афганской армии и никогда не были заняты Советскими войсками. То же Панджшерское ущелье. Там проводились операции, но закрепиться там не удавалось.

Теперь возьмем Сирию. 4 года идет война. 4 года назад армия Асада, которая была многоконфессиональной, то есть там служили все представители всех национальных групп и религиозных концессий, была вдвое сильнее чем сейчас. Это была действительно мощная, по ближневосточным меркам армия, строившаяся для полноценной войны против очень мощной армии Израиля.

Сейчас, спустя 4 года, эта армия по численности вдвое меньше, регулярная имеется в виду. Потеряно две трети территории страны. Потеряно примерно половина населения. Там могут цифры разниться, но в данном случае это не принципиально. Потерян ряд крупнейших городов, в том числе целиком потерян второй по величине город страны Эр-Ракка, который стал столицей исламистов. Нет сплошной линии фронта. Большая часть пустынных территорий, то есть, наиболее удобных для регулярных военных действий сейчас неподконтрольна правительству. И боевые действия сейчас идут в основном в городских районах Дамаска, Алеппо и в горной местности. Ватаки – это горы, пусть это не Памир, не Тянь-Шань, но это горы. Такие же как в Крыму, как минимум, по высоте и по пересеченности.

Сейчас мы ввели туда контингент в составе авиационной группы прикрытия, защиты, но и, если можно так выразиться, частных военных компаний. Причем, последнее время поступает информация о том, что они, возможно будут выведены. Но пока я не могу на этот счет ничего говорить. Я вообще не считаю себя компетентным в данным случае говорить об этом. Они туда были введены, по крайне мере.

Общая численность этой группировки не составляла и одной десятой, не составляет и, наверное, не будет составлять, одной десятой от того, что имел Советский Союз в Афганистане. Да, Сирия, конечно, не Афганистан по территории, но это довольно большая страна, намного больше Чечни, которую можно было насквозь проехать с Запада на Восток по равнине в течении двух с половиной часов.

Максим Калашников: Таким образом, дорогие телезрители, Москва уже бросает экспедиционную группировку своих войск в настоящую трясину, вот в такое вот болото, в месиво. А вообще, если ли надежда спасти власть Асада?

Игорь Стрелков: Асад всегда опирался на наиболее надежное алавитское меньшинство – 10–15 % населения по разным оценкам, которое его всегда поддерживало, поскольку он выходец из этого меньшинства. Опирался на христиан, армян, друзов. Большая часть населения, по разным опять же оценкам, даются не менее 60 % – это сунниты и арабы. Есть еще сунниты курды, которые тоже Асада очень не любят. Да, они сейчас на данный момент против него не воюют. Но именно сейчас. В начале этой войны курды воевали против Асада. Но сейчас у них есть более серьезный, более опасный противник – арабы сунниты исламисты, которые воюют против курдов. И поэтому в отношении к Асаду, курды сейчас соблюдают вооруженный нейтралитет. Союзниками Асада курды не являются. Оценивая ситуацию в самом лагере Асада – там тоже все не очень просто. Если алавиты традиционно служили в армии, это довольно, по местным меркам, воинственный народ, если друзы тоже прирожденные солдаты, то большая часть христиан и армян никогда в вооруженных силах особенно не служило, не любило это дело. Занималось в основном торговлей, туризмом и всем прочим. То есть, надежного контингента для армии Асада эти общины никогда не давали.

Довольно большой контингент в армию поставляли туркоманы. Туркоманы, их по другому еще туркменами называют. Действительно родственный туркменам народ. Это тюркоязычный народ, родственный туркам, в какой-то степени, которой пришел в Сирию в средние века, в эпоху крестовых походов, может быть даже раньше, может быть с турками сельджуками, наверное. И осел на территории Сирии, их по разным оценкам от 1,5 и более миллионов. Арабы их никогда не любили, считали за низшую кость. Тем не менее, туркоманы и сунниты, и туркоманы – один из тех контингентов, которые воюют в ИГИЛ, в других исламистских группировках. На них тоже не смогли опереться.

То есть, мы имеем ситуацию, когда, как минимум, две трети населения категорически против Асада. Да, эти две трети расколоты на множество группировок, которые воюют, в том числе, и между собой. В том числе ненавидят друг друга не меньше чем Асада, но они против Асда все.

Максим Калашников: Ну что ж, а теперь давайте попробуем трезво оценить шансы Москвы в нынешней сирийской войне.

Игорь Стрелков: В этой ситуации, что мы стремимся добиться? Как мы можем вообще победить там, если те силы, которые мы предоставили в помощь Асаду, они даже, они способны дать только временный тактический перевес. Да, если сейчас делать каждый день по 200 самолетовылетов то, наверное, можно остановить наступление исламистов где-то на каких-то участках локальное поражение. Причем наносить-то должны именно войска Асада, плюс ударные подразделения Корпуса Стражей Исламской революции, Хезболлы, хазарейских добровольцев из Афганистана, их даже туда притащили иранцы. Но переломить ход военных действий, который был стабильно последние два года – не выгоден для Асада. Не то что невыгоден, а вел Асада к поражению. Не сможем мы переломить ход этих военных действий. Мы можем только дать тактические преимущества, на какое-то время задержать агонию, которая уже была.

Теперь давайте посмотрим задачу, которая сейчас ставится. Сейчас разрекламировано наступление. Но вот месяц идут боевые действия, две недели идет наступление. Да, есть достигнутые определенные тактические подвижки. Где-то 5 деревень взяли, где-то 7, какой-то городок небольшой захватили. 2 или 3 квартала в Алеппах продвинулись, в Джабаре продвинулись, где-то еще продвинулись. Но, не где наступление не завершено, не перешло в оперативный успех. Везде продвижения тактические. Для того, чтобы оценивать это – необязательно находиться на месте. Любой человек, хоть какое-то имеющий отношение к военному делу и знающий его закономерности, развития боевых действий – он может дать эту оценку, просто глядя на карту, на динамику боевых действий. Пока только тактические успехи. Стратегического успеха нет. Возможно, он будет. Возможно, даже удастся освободить, может быть полностью Алеппо, я не исключаю этого. Хотя мало вероятно, я не исключаю. Возможно удастся деблокировать фактически блокированные из трех сторон Дамаска. Зачистят восточную Гуту или еще что-то. Тоже, без огромных потерь, только с воздуха не получиться. Но стратегически войну переломить – не получиться.

Максим Калашников: Но нам все время говорят, что русские не будут входить с Сирию крупными сухопутными силами. Что на самом деле будут воевать иранцы, иранские союзники, вроде движения Хезболла. Они будут пехотой, мы будет только прикрывать с воздуха и руководить, снабжать разведданными. Но, сразу рождается вопрос. Вообще-то, война в Сирии идет с 2011 года. И за 4 минувших года иранцы, а Иран крупное государство, крупная страна, население – Германия предвоенная, которое очень легко может поставить под ружье миллионную армию. А в Сирию послать 100 000… Почему Иран, со своими боеспособными силами не смог переломить ситуацию в Сирии? Почему не смог сам победить ИГИЛ? Ей понадобилась помощь Российской Федерации?