ЗемлеКоп. Бульварная сказка с пониженной социальной ответственностью

Юра: На жопе шерсть. К Самиру в лабаз иди, у него канючай.

Ханурик: Да не звизди, угости, будь человеком…

Юра: Да иди ты на куй, вичара едучая! Еще раз подойдешь – отфизжу и обоссу (встает на скамейке, делает демонстративный жест как будто ширинку расстегивает. Ханурик отбегает).

Ханурик (кричит противным голосом): Крутыш едучий, а хату просрал!

Юра моментально заводится. Спрыгивает со скамейки, подбегает к ханурику, хватает его за грудки, тот съеживается.

Юра (орет в лицо): Чё ты сказал, падла? Кто просрал? Я просрал? Кто говорит? Ты, сука? Говори, отфизжу!!!

Ханурик: Ушастый, Вадик Армян, Сопля, Богдаха Кречетский – все говорят.

Юра: Чё говорят???

Ханурик: Что ты Ильгара хотел с товаром кинуть, а он вовремя просек и хату у тебя отжал…

Юра: Я, ипать?! Я хотел Ильгара кинуть?! Да он первый меня кинул, в батину хату своих гондонов прописал!!!

Ханурик: Я не знаю. Так говорят….

Юра: А ты, фидрота, повторяешь? Ну, сука, получи (несколько раз бьет ханурика рукой и ногой в живот, тот сгибается пополам и падает).

Юра отбегает к скамейке, хватает из-под нее биту и бежит обратно, размахивая ею. Ханурик успевает вскочить и убежать. Юра возбужденно дышит, идет обратно, с размаха запрыгивает на скамейку, кладет биту на сиденье.

Юра (говорит вслух): Ответите еще, суки, за все мне ответите!

У тротуара припаркована «Тойота Королла» черного цвета на транзитах с тонированными стеклами. За рулем сидит опер Володя из 5 отдела полиции. Он наблюдает за происходящим.

Юра бешеным взглядом озирает окрестности. Он видит, как из подворотни на прогулку с собакой выходит Людмила Михайловна – одинокая пенсионерка, 77 лет, с головой не дружит после трех инсультов, владелец отдельной двухкомнатной квартиры. Юра встает и идет за ней. Людмила Михайловна выходит на небольшой пустырь, где гуляют собачники. Юра догоняет ее.

Юра: А я вас помню, у вас раньше была другая собака. Здрасьте!

Людмила Михайловна: Ой, здравствуй, здравствуй. Да, да, у меня жила Маня, много лет жила, вот умерла недавно, ах как жалко…

Юра: А эту как зовут?

Людмила Михайловна: Это Джон, Джон, ко мне, ко мне, куда побежал!

Юра: Джон, Джон, сюда, сюда (свистит). А у меня тоже собака есть. Такса. Зовут Гера.

Людмила Михайловна: Ой, хорошо, это хорошо.

Юра: А меня Юра зовут. А вас зовут бабушка Мила, правда?

Людмила Михайловна: Да, да, меня зовут Мила, а ты откуда знаешь?

Юра: Так вас мой папа знал. Он про вас много рассказывал, что вы хорошая, добрая, животных любите.

Людмила Михайловна: Да, да, я люблю животных, я животных люблю, а папу твоего я не помню.

Юра: Да он же вот в этом доме жил (показывает на первый попавшийся дом). Вот на третьем этаже, Александр Леонтьевич его звали. Он же вам часы чинил.

Людмила Михайловна: Не помню, не помню, много кто приходил, ко мне много кто приходил. Пусть и твой папа приходит, у меня опять часы сломались.

Юра (изображает скорбь): Нет, бабушка Мила, мой папа не придет. Он зимой умер (всхлипывает, смахивает рукой невидимую слезу). Все хотел с вами встретиться, чайку попить, да уже ходил плохо. Отмучился (плачет).

Людмила Михайловна: Ах, как жалко, как жалко, бедный Юра, бедный, не плачь, не плачь, все устроится.

Юра: А теперь я один на всем белом свете остался. Никого у меня нет. Мама умерла, когда я маленький был. Девушка бросила (плачет).

Людмила Михайловна: Ой, как плохо, плохо как. Юра, пойдем, пойдем ко мне, чаем угощу, бутербродов дам. Джон, Джон, ко мне, ко мне, домой, домой.

Юра скрывает коварную улыбку.

Юра: Джон, домой, домой (свистит).

Людмила Михайловна идет в сторону дома. Юра осторожно берет ее под руку. Со стороны это смотрится не столько трогательно, сколько странно: интеллигентная старушка Людмила Михайловна в сопровождении уличного быдловатого гопаря Юры. Они вместе заходят в подъезд дома Людмилы Михайловны. Черная «Королла» отъезжает.

Картина пятая

Помещение дежурной части. Входит участковый уполномоченный Василенко – майор полиции, 35 лет, взрослый, опытный сотрудник образцовой славянской внешности: светлые волосы, голубые глаза.

Василенко (дежурному): Здорово, Славян!

Дежурный: Здравствуй, Саша.

Обмениваются рукопожатием.

Василенко: Ну как?

Дежурный: Каком кверху. У граждан совсем крыша съехала. Во, смотри, какая заявка.

Василенко: На кладбище раздетый труп? И что в этом странного? На то и кладбище, чтобы покойники были.

Дежурный: Так-то да, но тут со следственного комитета звонили, сказали, к ним какая-то бабка пришла и рассказала страшную историю про своего мужа, которого она видела мертвым и раздетым на кладбище.

Василенко: Ну, хоронят наверно. Раздели, обмыли-подмыли и в гроб. Так?

Дежурный: Нет, она говорит, что он на дереве висит. Может, разберешься, чё за фигня?

Василенко: А что я-то? Я не бытую.

Дежурный: Да я знаю, что сегодня Берестнев днем при дежурке. Он звонил, опаздывает, трамваи в пробку встали. Помоги с заявочкой, а то сейчас начнут отовсюду педалить. Земля твоя же.

Василенко: С чего моя-то? Общественная. Гусарова четвертый год в декрете, а я за нее копаю на колхозных основаниях за трудодни бесплатные, сцуко, бесит. Нашли землекопа, нах. Пусть Берестнев труп закапывает.

Дежурный: Ну, ты же там все равно всех знаешь. Я на разводе скажу, что ты на заявке. Съезди, тебе же все равно по дороге.