Жрец морали

– В этом городе – сто двадцать пять мужчин и семьдесят пять женщин…

– В этом городе? Значит… и в других городах – тоже бюро?

– Во всей стране, конечно! – сказал он, покровительственно улыбаясь.

Мне стало жалко себя.

– Но… что же они… – нерешительно спросил я, – чем же они занимаются, эти бюро?

– Нарушают законы нравственности, – скромно ответил он, встал со стула, сел в кресло, потянулся и с откровенным любопытством стал рассматривать моё лицо. Очевидно, я казался ему дикарём, и он переставал стесняться.

«Чёрт побери! – подумалось мне. – Не надо показывать, что я ничего не понимаю…» – И, потирая руки, я оживлённо сказал: – Это интересно! Очень интересно!.. Только… зачем это?

– Что? – улыбаясь, спросил он.

– Да эти бюро для нарушения законов морали?

Он засмеялся добродушным смехом взрослого над глупостью ребёнка. Я посмотрел на него и подумал, что, действительно, источником всех неприятностей в жизни является невежество.

– Как вы полагаете, надо жить, а? – спросил он.

– Конечно!

– И надо жить приятно?

– О, разумеется!

Этот человек встал, подошёл ко мне и хлопнул меня но плечу.

– А разве можно наслаждаться жизнью, не нарушая законов морали, а?

Он отступил от меня, подмигнул мне, снова развалился в кресле, как варёная рыба на блюде, вынул сигару и закурил её, не спросив моего разрешения. Потом продолжал:

– Кому приятно кушать землянику с карболовой кислотой?

И он бросил горящую спичку на пол.

Уж это всегда так, – сознав своё преимущество над ближним, человек сразу становится свиньёй по отношению к нему.

– Мне трудно понять вас! – сознался я, глядя в его лицо.

Он улыбнулся и сказал:

– Я был лучшего мнения о ваших способностях…

Становясь всё свободнее в своих манерах, он сбросил пепел сигары прямо на пол, полузакрыл глаза и, следя сквозь ресницы за струями дыма своей сигары, заговорил тоном знатока дела:

– Вы мало знакомы с моралью – вот что я вижу…

– Нет, я иногда сталкивался с ней, – скромно возразил я.

Он вынул сигару изо рта, посмотрел на конец её и философски заметил:

– Удариться лбом об стену – это ещё не значит изучить стену.

– Да, я согласен с этим. Но почему-то я всегда отскакиваю от морали, как мяч от стены…

– Здесь виден недостаток воспитания! – сказал он резонёрски.

– Очень может быть, – согласился я. – Самым отчаянным моралистом, которого я знал, был мой дед. Он ведал все пути в рай и постоянно толкал на них каждого, кто попадался ему под руку. Истина была известна только ему одному, и он усердно вколачивал её чем попало в головы членов своего семейства. Он прекрасно знал всё, чего хочет бог от человека, и даже собак и кошек учил, как надо вести себя, чтобы достигнуть вечного блаженства. При всём этом он был жаден, зол, постоянно лгал, занимался ростовщичеством и, обладая жестокостью труса, – особенность души всех моралистов и каждого, – в свободное и удобное время бил своих домашних чем мог и как хотел… Я пробовал влиять на деда, желая сделать его мягче, – однажды выбросил старика из окна, другой раз ударил его зеркалом. Окно и зеркало разбились, но дед не стал от этого лучше. Он так и умер моралистом. А мне с той поры мораль кажется несколько противной… Может быть, вы скажете что-нибудь такое, что может помирить меня с нею? – предложил я ему.

Он вынул часы, посмотрел на них и сказал:

– У меня нет времени читать вам лекцию! Но, если я пришёл к вам, всё равно. Начатое – нужно кончать. Может быть, вы сумеете что-нибудь сделать для меня… Я буду краток…

Он снова полузакрыл глаза и начал говорить внушительным тоном:

– Мораль необходима для вас – это нужно помнить! Почему она необходима? Потому что она ограждает ваш личный покой, ваши права и ваше имущество – иначе сказать, она защищает интересы «ближнего». «Ближний» – это всегда вы и более никто, понимаете? Если у вас есть красивая жена, вы говорите всем окружающим вас: «Не пожелай жены ближнего твоего». Если у человека есть деньги, волы, рабы, ослы и сам он не идиот – он моралист. Мораль выгодна для вас, когда вы имеете всё, что вам нужно, и желаете сохранить это для себя одного; она невыгодна, если у вас нет ничего лишнего, кроме волос на голове.

Он погладил рукой свой голый череп и продолжал:

– Мораль – это страж ваших интересов, вы стараетесь поставить его в души людей, окружающих вас. На улицах вы ставите полицейских и сыщиков, внутрь человека вы всовываете целый ряд принципов, которые должны врасти в его мозг и связать в нём, задушить, уничтожить все враждебные вам мысли, все угрожающие вашим правам желания. Мораль всего строже там, где экономические противоречия нагляднее. Чем больше у меня денег, тем более я строгий моралист. Вот почему в Америке, где так много богатых, – ими исповедуется мораль во сто лошадиных сил. Понятно?

– Да, – сказал я, – но зачем же бюро?

– Подождите! – возразил он, внушительно подняв руку. – Итак, мораль имеет целью внушить всем людям, чтобы они оставили вас в покое. Но если у вас много денег – у вас множество желаний и полная возможность осуществить их, – так? Однако большинство желаний ваших нельзя осуществить, не нарушая принципов морали… Как же быть? Нельзя проповедовать людям то, что отрицаешь сам: это и неловко, да и люди могут не поверить. Ведь они не все глупы… Например: вы сидите в ресторане, пьёте шампанское и целуете очень красивую женщину, хотя она не жена вам… С той точки зрения, которую вы считаете обязательной для всех, – подобные занятия являются безнравственными. Но лично для вас – такая трата времени необходима: это ваша милая привычка, она даёт вам массу наслаждений. И пред вами встаёт вопрос: как примирить проповедь воздержания от сладких пороков с вашей любовью к ним? Другой пример: вы говорите всем – не укради! Ибо вам крайне будет неприятно, если вас начнут обкрадывать, – не так ли? Но в то же время, хотя у вас и есть деньги, – вам нестерпимо хочется украсть ещё немного. Третий: вы строго исповедуете принцип – не убий! Потому что жизнь вам дорога, она приятна, полна наслаждений. Вдруг в ваших угольных копях рабочие требуют увеличения платы. Вы невольно вызываете солдат, и – трах! – несколько десятков рабочих убито. Или: вам некуда сбывать товар. Вы указываете на этот факт вашему правительству и убеждаете его открыть для вас новый рынок. Правительство любезно посылает небольшую армию куда-нибудь в Азию, Африку и исполняет ваше желание, перебив несколько сотен или тысяч туземцев… Всё это плохо гармонирует с вашей проповедью человеколюбия, воздержания и целомудрия. Но, избивая рабочих или туземцев, вы можете оправдать себя указанием на интересы государства, которое не может существовать, если люди не станут подчиняться вашим интересам. Государство – это вы, если вы богатый человек, разумеется. Вам гораздо труднее в мелочах, – в разврате, воровстве и прочем. Вообще, позиция богатого человека – трагическая позиция. Ему положительно необходимо, чтобы все любили его, все воздерживались от покушений на целость его имущества, чтобы никто не нарушал его привычек и все относились целомудренно к его жене, сестре, дочерям. В то же время для него не только нет необходимости любить людей, воздерживаться от воровства, целомудренно относиться к женщинам и так далее – напротив! Всё это только стесняет его личную деятельность и безусловно вредно для успеха его работ. Обычно – вся его жизнь сплошное воровство, он грабит тысячи людей, целую страну, это необходимо для роста капитала, то есть для прогресса страны, – вы понимаете? Он развращает женщин десятками, – это очень приятное развлечение для праздного человека. И кого ему любить? Все люди делятся для него на две группы – одну он обворовывает, другая конкурирует с ним в этом занятии.

Довольный своим знанием вопроса оратор улыбнулся и, бросив окурок сигары в угол комнаты, продолжал:

– Итак: мораль полезна богатому и вредна всем людям, но, в то же время, она не нужна ему и необходима для всех. Вот почему моралисты стараются вколотить принципы морали внутрь людей, а сами всегда носят их снаружи, как галстухи и перчатки. Далее: как убедить людей в необходимости для них подчинения законам морали? Никому не выгодно быть честным среди жуликов. Но если невозможно убедить – гипнотизируйте! Это всегда удается…

Он утвердительно кивнул головой и, подмигнув мне, повторил:

– Невозможно убедить – гипнотизируйте!

Затем он положил свою руку на колено мне, заглянул в лицо моё и, понизив голос, продолжал:

– Дальнейшее – между нами, хорошо?

Я кивнул головой.

– Бюро, в котором я служу, занимается гипнозом общественного мнения. Это одно из оригинальнейших учреждений Америки – прошу заметить! – с гордостью сказал он.

Я ещё раз наклонил голову.

– Вы знаете, что наша страна, – говорил он, – живёт только одним стремлением – делать деньги. Здесь все хотят быть богатыми, и человек для человека только материал, из которого всегда можно выжать несколько крупинок золота. И вся жизнь есть процесс выжимания золота из мяса и крови человека. Народ в этой стране – как и везде, я слышал – руда, из которой добывают жёлтый металл, прогресс – это концентрация физической энергии масс, то есть кристаллизация мяса, костей и нервов человека в золото. Жизнь построена очень просто…

– Это ваш личный взгляд? – спросил я.