– Разве отец-мать хлебом тебя не кормят?
– Нету отца…
– А где он?
– Не знаю…
– А мать?
– Пьёт она всё…
– Та-ак! – протянул торговец. Ему уже становилось скучно возиться с этим вором. Он даже зевнул.
– Дяденька! Пусти меня… – тихо сказал мальчик и, вертя головой, поцеловал сначала одну, потом другую шершавую руку рыжего торговца. Тому понравились эти поцелуи. Он улыбнулся себе в бороду. Он бы и ещё помучил мальчонку ради своего развлечения, но это было уже скучно. К тому же издали на лоток с его товаром поглядывали две бабы с маленькой девочкой.
Торговец вздохнул.
– Пожалуй, иди…
Вор рванулся, и лицо его вспыхнуло радостью…
– Ку-уда! Нет, погоди, наперёд я тебе надеру уши…
И методически, равномерными движениями руки, рыжий человек стал болтать головой мальчика из стороны в сторону. Надрав одно ухо, он принялся за другое. На лице его не отражалось ни удовольствия от этой операции, ничего, – оно было равнодушно, и только потом он дал мальчишке шлепка по затылку и сказал ему:
– Ну, иди! Да помни меня.
Тот, с красным лицом, держась руками за горевшие уши, отошёл на несколько шагов в сторону и вдруг повернулся назад… Торговец удивился.
– Али мало? – спросил он, поднимая брови.
– Дяденька… – тихо заговорил мальчик, умоляюще глядя в его красное лицо. – Дай мне копейку!
– Подь сюда… – сказал торговец, хмуря брови. – Никита Егорыч! – крикнул он кому-то через улицу, держа мальчика за плечо. Тот посмотрел по направлению голоса и вздрогнул. Через улицу переходил суровый полицейский, придерживая рукой шашку…
Мальчик вскинул глаза на лицо торговца. Оно было тоже сурово. Тогда он заплакал, сжавшись и вздрагивая. Голова у него как-то уходила в плечи.
– Кум! Будь другом, отправь ты мне его в часть! – тыкая пальцем в голову вора, сказал торговец.
– Что слямзил? – просто спросил полицейский, взяв вора за руку.
– Мыла кусок… Травленый мальчишка.
– Знакомы мы, – кивнул головой полицейский. – Пойдём, Мишка, или как, бишь, тебя там?
– Митька, – покорно сказал вор.
– Митька… Айда!.. Тут мы с тобой пеше дойдём – близко.
Они пошли. Не поспевая за полицейским, мальчик подпрыгивал по камням. А торговец, глядя им вслед, зевал и крестил себе рот.