Земля забытого бога

– Да, да, мне бы вот только лодку надувную спустить, я ненадолго… – Слова застревали в горле, Алексей был действительно и неожиданно смущен. Обычно девушки к нему первыми не обращались, да еще при таких обстоятельствах.

– Так вот, мы тут загораем, у нас есть место, милости просим. Жанна, ты подвинь покрывало. Пусть молодой человек лодку спустит.

– А пусть еще нас покатает на ней! – Жанна не упускала возможности получить бонус.

– Покатаете? – улыбнулась Вероника.

– Конечно, покатаю, почему бы и нет… – произнес Алексей. Похоже, путешествие к Бутырам и сокровищам откладывалось.

Лодка была накачана быстро, моторчик поставлен и затарахтел. Девушки с визгом, брызгаясь и хохоча, залезли в лодку, и Алексей, будучи совсем не подготовленным к такому повороту дел, не имея в запасе плавок и прочего купально-пляжного снаряжения, тем не менее с азартом возил их по заливу, показывая дом Виктора, рассказывая о рыбалке, о поиске монет, о смешных историях с друзьями, нес полную чушь, но был почему-то безмерно счастлив.

Уже и сварливые соседи снялись со своего насиженного места, оставив груду мусора, уже солнце приближалось своим краем к далекой, лежащей где-то на юге Перми, уже темненькая Жанна, поняв, что Алексей не обращает на нее никакого внимания, чуть заскучала, болтая в воде ногами, свешенными через борт лодки, а Вероника и он находили все новые темы для ничего не значащих бесед. К вечеру, причалив к берегу, Алексей, глотая комок в горле, неожиданно подступивший к нему, предложил подвезти девушек до города, но Вероника покачала головой:

– Мы на машине, Жанна недавно права получила, так что сами доберемся.

– А мы еще увидимся? – спросил Алексей совсем уже тихо.

– Мы постараемся, – засмеялась Вероника, диктуя номер телефона, который Алексей судорожно пытался забить в свой смартфон. Пальцы дрожали, не попадали в нужные точки экрана, а когда он все-таки записал и поднял глаза, то увидел лишь пыль от отъезжающего маленького автомобильчика, уносящего в неизвестность существо, которое оказалось почему-то добрым и привлекательным. Он сел на примятую туристами траву, обхватил голову руками и начал анализировать происшедшее.

А произошедшее было из ряда вон выходящим: Алексей давно, скорее даже никогда не влюблялся. Да и сейчас он испытывал нечто неясное, может быть, влечение, обыкновенное, как у всех, лишь подернутое налетом деревенской романтики. Скорее всего, это было именно так, любовь, как чувство осознанное, к нему не пришла, да и не могла прийти за тот короткий миг общения. Ему хотелось увидеть эту женщину еще раз, сказать ей что-то сокровенное, что он не мог сказать даже друзьям, даже себе, узнать о ней еще больше, просто поболтать ни о чем или как раз о чем-то важном, интересном, серьезном.

* * *

Вероника сидела дома за книжкой малоизвестного современного автора и мечтала. Мечты были разнонаправленные, хаотичные. Сначала воображение рисовало ей картинки счастливой жизни с любимым мужчиной, красивые, яркие, как средиземноморское утро. Но при образе любимого мужчины всплывал Станислав Николаевич, человек мудрый, элегантный, не бедный, зато скучноватый и неромантичный. Вероника вздыхала, не понимая, что ей с ним делать, но другого кандидата в любимые мужчины не было.

Далее сознание предлагало ей решить дилемму: спать со Станиславом Николаевичем или нет. Вроде бы уже и пора, нельзя оставлять мужчину долго в состоянии ожидания, но, с другой стороны, он сам не очень требовал близости, непонятно чем руководствуясь, а Вероника еще была не готова, ожидая поступка, действия, знака с его стороны. Хотя, скорее всего, она его не любила, просто среди всех он был лучший.

Ах, где они, эти все? Кирилл, с которым она вынуждена была поддерживать ничего не значащие отношения, поскольку Садомский продолжал с ним работать, какие-то люди из прошлого, сокурсники, что выбились в люди, начальник на работе – нет, это были не мужчины ее мечты. Мужчина мечты должен быть красивым, умным, смелым, решительным и веселым. И еще любить её, Веронику. И она должна его любить. Иначе никак. Но она никого не любила.

Вероника честно пыталась возбудить в себе это чувство, еще не испытанное, но по книгам такое приятное. При каждой встрече она ставила возможного избранника в ситуации, описанные в книгах, и каждый раз мужчины не выдерживали испытания ее воображением. Вот, например, Станислав Николаевич. Если бы вдруг она стала заложницей зла, попала в лапы нехороших людей, ей нужна была бы помощь героя, то представить героем Станислава Николаевича, карабкающегося по неприступным скалам ее темницы или защищающего ее от злых сил посредством своей воли и мышц, она никак не могла. Но романтика и жизнь – две разные вещи, Вероника это понимала. Жизнь скучна и материальна, она требует крепкого плеча, пусть даже финансового, а это плечо у Садомского было крепко. Поэтому Вероника оставляла Станиславу Николаевичу огромный шанс. Огромный, но не стопроцентный.

Почему-то Алексей, тот мужчина, что долго и безуспешно искал место для своей надувной лодки на камском берегу, а потом катал их с подругой на этой самой лодочке, не стирался из памяти. Причем ничего такого в нём не было: ни молодости, ни особой красоты, ни суперинтеллекта. Но она дала ему свой номер и отчасти ждала звонка от него, хотя зачем, для чего – она не осознавала. То ли рассказы о поиске сокровищ, то ли та самоотверженность, с которой он решил изменить свои планы, а они точно были другими, ради благодарности или еще чего-нибудь, оставили след в памяти Вероники и надежду на что-то новое и неизведанное, возможно, на любовь.

И он позвонил, правда, спустя неделю, она уже и имя его забыла, но тот самый голос в трубке напомнил ей всё, что было. Голос звал прогуляться по улице, было даже странно, обычно все мужчины звали в кафе, ресторан или сразу в гостиницу. Погулять хотелось, дома уже изрядно все поднадоело, и Вероника с энтузиазмом согласилась. Они встретились у галереи, у лестницы, ведущей на набережную. Обычно Вероника ограничивалась этой лестницей: внизу было грязно, мусорно, бомжи в достаточных количествах встречались в прибрежных кустиках, особенно летом, распивая там свои настойки, но Алексей увлек ее туда, и она, доверившись ему, пошла рядом.

Ни мусор, ни лица без определенного места жительства, как и прочие маргинально-опьяненные элементы, никуда не исчезли, все было как всегда, но, чувствуя рядом Алексея, который как ни в чем не бывало шагал от лестницы вдоль ограждения набережной в сторону старого речного вокзала, болтая о том, как здесь стало красиво и романтично, Вероника перестала вдруг замечать все нехорошее, а в глазах ее были лишь волны Камы, редкие рыбаки, раскинувшие свои немудреные снасти на бетонке берега, зеленые кусты с уже почти отцветшими редкими соцветиями сирени и шиповника и он, мужчина, который все преобразил всего лишь своим присутствием. Выяснив, что Вероника историк по образованию, Алексей восхитился этим и тут же затеял спор о греческой цивилизации, в истории которой она была дока – сдавала госник по теме.

– Вот, скажи, почему греческая цивилизация была великой? – улыбаясь загадочно, спрашивал Алексей, надеясь, видимо, завести дипломированного историка в тупик. Вероника сначала отшучивалась, но в конце концов сдалась, выложив все, что знала, и приплюсовав свои выводы:

– Греческая цивилизация, точнее, культура стала великой из-за наличия множества артефактов, которые сохранились до наших времен. Хотя кроме нее были не менее великие цивилизации, по временному интервалу ей соответствующие – шумерская, вавилонская, ассирийская. Но лишь на развалинах греческой культуры зародилась аналогичная ей и взявшая все хорошее из предыдущей – римская. Соответственно, все вещи, оставшиеся от греков, были бережно извлечены, скопированы, сохранены, лишь поэтому мы можем теперь говорить о греках, как о великой культуре, и считать их основоположниками философии, математики, художественной литературы и прочего. Остальным же цивилизациям повезло меньше, Малая Азия и Восток всегда были местом раздора, войн и смены религий, отрицающей одна другую, артефакты были уничтожены или не найдены. Поэтому и стала греческая цивилизация великой.

Алексей был подавлен. Еще не так давно на даче Виктора диспут по той же теме был им проигран за недостатком знаний. А тут хрупкая девушка вмиг разложила всё по полочкам. Это был вызов его разуму. Интеллектуальные возможности собеседницы его раззадорили, и он решил углубиться в тему при первой возможности.

– Кстати, – добила его Вероника, – например, рукописи Геродота были найдены в монастыре в четырнадцатом веке, это были списки позднего времени, автор неизвестен, но подписаны были Геродотом, имя которого упоминалось на скульптурах и мраморных плитах Древней Греции. Так что существование Геродота, а тем более Гомера подтверждено лишь косвенно, и авторство трудов, приписываемых им, тоже не доказано. – Вероника улыбалась, видя озадаченность Алексея. Она не хотела его унизить своими знаниями, но раньше никто и никогда ее не слушал так, как он, проявляя интерес не только к формам, но и к уму. Поэтому Веронику несло, она готова была выложить всё, что знала, и даже свою сомнительную интерпретацию.

– Так вот, резюмирую, Алеша, греческая культура стала великой лишь по стечению обстоятельств и умыслу последующих поколений, которые на основе философии, культуры и гражданского строя Греции воздвигли современную западную цивилизацию. Если бы общество приняло законы шумеров, то, вероятно, наша цивилизация была бы совсем не похожа на ту, в которой мы существуем.

Вероника закончила свою тираду утвердительным взмахом руки. Алексей, поразмыслив, спросил:

– Стало быть, вся наша история – это сфабрикованный власть имущими околонаучный миф?

Вероника смутилась, таких выводов она не делала, тем более что если это так, то ее историческое образование выглядело совершенно ненужным и даже вредным.

– Нет, ты сильно преувеличиваешь. Я хотела сказать, что некоторые моменты истории туманны и спорны, если их внимательно изучить.

– Я не силен в истории, – признался Алексей, слегка подпинывая жестяную банку из-под пива, валявшуюся на дорожке, – в силу своих лет я лишь иногда задумываюсь над смыслом жизни. Но не нахожу ответа. Вот скажи, в чем смысл нашего существования?

Вероника задумалась, пытаясь вспомнить курс философии, но на ум ничего, кроме яйца и курицы, не шло. Да и ее этот вопрос интересовал мало, жизнь текла, как речка, она плыла по ней, как лодочка, над ней чирикали птахи, вода была теплая, а лодочка красивая и легкая. Что было позади, за спиной, она не вспоминала, а что там, за поворотом речки, ее не очень интересовало.

– Смысл жизни, Алеша, в том, что надо просто жить. Жизнь дана нам, в жизни есть много прекрасного, поэтому надо наслаждаться этим прекрасным и ни о чем не задумываться. Вот так я считаю. – Вероника закружилась на носках туфелек и побежала вперед по набережной. Алексей пробурчал себе под нос:

– А что, если всё прекрасное уже не кажется прекрасным… – но, видя, что Вероника удаляется от него, тоже припустил трусцой, пытаясь догнать такую непонятную, умную и беззаботную одновременно женщину…

* * *

Лето набирало обороты, насколько это возможно на Урале. Температура воздуха плавала, то подтверждая теорию всеобщего потепления, то разрушая ее совсем унылой ветреной и холодной погодой. Приближались желанные две недели короткого июля, когда, возможно, бог смилостивится над обитателями самой спокойной части мира и подарит им тепло на эти долгие дни, чтобы прогрелась вода и те, кто не улетел в теплые зарубежные края, смогли бы залезть в многочисленные речки, совершить омовение и выйти обновленными, дабы весело продолжить дальше свое немудреное существование на берегу со священными алкогольными напитками и жертвенным огнем, очищающим куриное и прочее мясо от сальмонелл.

Алексей, семимильными шагами продвигаясь по пути освоения нового хобби, познакомился на сайте кладоискателей со многими черными копателями, но ни с кем не сошелся в силу характера, они ему не нравились, кто жаждой наживы, а кто просто на лицо был кривоват. Однажды ему позвонил мимолетный знакомый, предложив поехать покопать монетки в сторону Верхнечусовских Городков, уже шестьдесят лет лежавших под тёмной водой Камского водохранилища. Там, у переправы, где давным-давно проходила дорога, ведущая в старинную вотчину Строгановых, находилась Мекка пермских кладоискателей. Весь берег был исхожен молчаливыми и сосредоточенными людьми с лопатами на плече, с исступленно пищащими на все лады металлоискателями. Кому-то из них везло, они копали глинистую землю и вытаскивали изъеденные водой и временем кружочки монеток, даже серебряных, «чешуйки» времен первых Романовых, кому-то нет, и они уезжали ни с чем, насладившись только чистым воздухом.

Выехали рано утром, часа в четыре, забрав по дороге еще одного малоприятного человека, отрекомендовавшегося старым коллекционером и знатоком мест для поиска. Алексей поморщился, но поскольку свои места для кладоискательства кроме пресловутых Бутыр не знал, то скрепя сердце согласился и даже поддерживал беседу, пока ехали до точки. По дороге малоприятная личность тыкала заскорузлым пальцем в стекло автомобиля, сообщая, что, где и когда он находил. Неожиданно человек попросил свернуть в сторону села Успенки. На вопрос «зачем» только хмыкнул, сказав: «Увидите». С асфальта Алексей по указке того же кладоискателя свернул на свежеотсыпанную грунтовку и, проехав метров триста, остановился.

– Вот, видите, – многозначительно произнес кладоискатель, а второй знакомый Алексея возбужденно спросил:

– Оттуда?

– Оттуда, – подтвердил кладоискатель и начал выгружаться. Пока Алексей собирал свой немудреный металлоискатель, человек уже увлеченно что-то искал в хорошо утрамбованной гравийной дороге, покряхтывая от удовольствия, как будто ел что-то вкусное. Знакомый Алексея пояснил:

– Со дна реки, где Городки стояли, гравий добывали и отсыпали эту дорогу. Тут монетосов, должно быть, куча, понимаешь?

С этими словами знакомый начал махать прибором и ковырять трудно поддающийся гравий. Пока Алексей собирался, второй кладоискатель уже дошел до конца дороги и возвращался обратно. Ничего не оставалось, как идти по проверенным уже местам. Алексею попалась одна советская монетка через час поисков, два других охотника за сокровищами уже стояли у машины и перебирали находки.

– Во, смотри, «николашка», вот «алексашка», вот копейка серебром, ничего, что мятые, почистим, поправим, на рынке продадим.

– Ага, – вторил другой.

Алексей невесело, разочарованно и отчасти брезгливо смотрел на двух копателей. Продавать находки он никогда не думал, увлечение, считал он, не средство наживы. В обществе этих двух барыг ему было не по себе.

– Чё у тебя? – заинтересованно спросили копатели. Алексей показал мятую, трудночитаемую монетку.

– Ну, ничего, лиха беда начало, сейчас на Городки поедем, там разживемся.

Алексей обреченно сел за руль и поехал в нужном направлении под непрекращающийся говор о цене и продажах.

– Вот эту за сто рубликов, эту за двести, а эту и за триста толкнуть можно, только почищу… Нормально сгоняли.

На берегу Чусовой все разбежались в разные стороны, но удача никак не поворачивалась к Алексею. У других же было что показать.

– Во, смотри, это уровень Эрмитажа! Это же пробная штамповка! Да я читал, таких только семь штук! – восхищенно говорил один, катая в ладони мятый темный кругляш, который на уровень даже деревенского музея, по мнению Алексея, не тянул. Но он вслушивался, завидуя удаче, потому что у него даже советской копейки не звенело. Расстроившись вконец, он решил больше с этими людьми на коп не ездить…