В изысканно-изломанной манере…

Этот красивый обман…

В ночь, что тиха и прозрачна
Этой нездешней красой…
Что молчалива и мрачна,
Что нас омоет росой.

В ночь, что таит в себе вечность,
Что сквозь туман голубой
Нас уведёт в бесконечность
Этой обманной тропой…»

IV

На блеклую луну похожий
Фонарь не в силах темноту
Преодолеть. Ночной прохожий
Бросает тело в пустоту,

В излом глухого переулка,
Стекающего в глубь веков.
И бьется в стены зло и гулко
Чечеточная дробь шагов.

Ночной прохожий – вечный странник,
Случайно выпивший до дна,
Ту, для которой он избранник,
Ту, что застыла у окна

Осевше-углового дома,
Ту, для которой вечный крест
Ночами слушать, как знакомо
Поет ступенями подъезд.

К которой эхом переулка
Спешит он сквозь ночную топь.
Ту, для которой бьет он гулко
Шагов чечеточную дробь.

Взаимное предназначенье —
Предначертание богов…
Печальное ночное пенье
Сердец, ступеней и шагов.

Но вновь с завидным постоянством
Волхвы не им несут дары —
Разъяты временем-пространством
Их параллельные миры.

И снова ночь… И снова то же…
И снова те же… Тот и та…
Дом… Силуэт в окне… Прохожий…
Фонарь не в силах… Пустота…

V

Черным бархатом в блестках
Застелён небосклон.
По глазам я отхлестан
Разноцветьем окон.

Расступись, ночь шальная, —
В безотрадном бреду
Я сегодня из рая
Потихоньку уйду.

Мне сегодня нет мочи
От разлива луны.
Отчего же средь ночи
Мы так жутко умны.

И жестоко ночь дразнит,
Что все было лишь сон,
Что под утро погаснет
Разноцветье окон.

Декадентка

Двадцатый май ещё в начале…
Купальной блузы белый бант.
На ялтинском морском причале
Сигару курит стройный франт.

Поэзы. Ночи. Гимназисты
Разочарованно-томны.
Румяны, крепки и речисты,
Плечисты и утомлены.

Ах, сколько счастья обещает
Весенний, светлый гардероб.
Двадцатый май, смеясь, прельщает
Таинственностью навьих троп.

Как ново, как безумно-пьяно…
Стихи, прогулки, вечера…
И интересничают пряно,
Пресытясь жизнью, юнкера.

Ах, как остры мечты о смерти —
Изящность модной пустоты —