Тартуга.Обратно в Хелл
Громыхалки. Их еще называли молнийстрелы. Они являлись верхом оружейного искусства того времени. Совмещая в себе свойства огнестрельного оружия и магии, здорово облегчали жизнь своим владельцам. В этом мире чары были чем-то обыденным, повсеместно используемым. Тот, кто их игнорирует, просто дурак. Ленивое существо, пренебрегающее возможностями и перспективами, открытыми чародейством. Ворожба, служащая добру или злу, разрушению или созиданию, требовала ежедневной практики. Заклинание мало выучить. Оно должно стать частью тебя. Коли располагаешь звонкой монетой или сверкающими каменьями, компенсируй собственную лень свитками и зачарованными предметами. В противном случае – катись к черту!
Одевшись, вздохнул. Приятно ощущать на теле чистую одежду, а в желудке, пусть и скромный, ужин. Он понимал своих боевых товарищей. С начальством спорить бесполезно. Терпеть беспредел Трон тоже не мог, хотя и пресечь его не хватало сил, ресурсов, поддержки…
Перед возвращением на верхнюю палубу заглянул в форпик. Шланги, что тянулись из трюма, выливали грязную муть обратно в море через гальюн. Матросы, которые жили там, сейчас активно старались отчистить его от тонн фекального и прочего содержимого, заброшенного во время шторма сквозь отверстия якорных цепей.
Придя на квартердек, узрел, как Краболов в облачении из остатков калаштормного содержимого, пытается задать кораблю более или менее ровный курс. Криста по его команде, с группой свежих безымянных и юнг, управлял парусами. "ТАртуга" вгрызалась носом в соленые, ставшие чистыми, воды. Оснастка скрипела и выла. Гребнеголовый абордажник вскидывал руки к небу, рычал, считая минуты у себя в голове, когда вахта подойдет к концу. Вымотан и зол.
– Трон, ты где так долго бродишь? Пропал! Словно в нутро дьявола канул! "ТАртуга" еле пережила передрягу, а ты сачковать удумал! – Кричал с кормы Краболов.
– Инспектировал экипаж, как велено было. – Смирено держал ответ лысый абордажник. – Без меня, видимо, никак, хотя полное судно людей!
– Не твоего ума дело, не твоего! Парень! Живо проверил и бегом обратно! А не праздно шататься, огрызаясь с руководством. Понюхай с мое! Понюхай! После рассуждай! – Краболов побагровел от такой наглости. Какой-то сопляк оговаривается! Кошмар! Трон взглянул на Кристу, который держался из последних сил.
– Я готов выполнить любой приказ, господин старпом! – Поднимаясь на корму, кричал абордажник. – Одно слово, и я воплощу его в жизнь! – Стукнул кулаком по перилам, в подтверждение своих слов.
– Встань за штурвал и следуй намеченному мной курсу. И не вздумай вольничать! – Пригрозил толстым пальцем Краболов. – Я заслужил покой. На рассвете, как смена придет, вели за мной послать. Ясно?
– Предельно. – Сухо дал ответ бритоголовый пират.
Первый помощник постоял немного, важно смотря куда-то вдаль. Что он там хотел увидеть, одним богам известно. Закурил. После развернулся на месте, дымя, побрел в свою каюту. Негоже тратить время понапрасну, коли можно вздремнуть.
– Я тоже отдохну. – Криста, поднявшись к штурвалу, изъявил сие решение голосом, не принимающее возражение. – Буря порядком вымотала меня.
– Конечно. Поспи за меня, дружок, шторм миновал, я до утра сам справлюсь. Благо, помощники есть, две бригады почти!
Лишь только Криста ушел, Трон изменил курс. Направил корабль к Черным островам. Я же говорил вам, что с дисциплиной у нас тут не очень? Вот вам один из примеров. Охрана судов и обеспечения безопасности – это хорошо, но нет ничего лучше кровавого разбоя! И буря как нельзя лучше нам помогла. Утром объясню Гар-зару, как мы оказались совсем не на торговых путях и почему решили немного побезобразничать на островах. Он хороший человек, но у нас есть свои потребности. И как же славно стрелять из громыхалок по нагим туземцам, забирая с трупов золотые самородки! А еще, для пущего страху – поджечь пару бунгало! Это взрослая жизнь, друзья, и играть в нее нужно по-взрослому!
Находясь за штурвалом, принимая такое ответственное решение, вдруг вспомнил малыша Тоби. Бедного, хорошего, как сказали бы девушки, такого сладкого малыша Тоби… В те далекие время, в которых Трон еще не стал Троном, а был пышногривым юношей с раздутым самомнением, патологическими амбициями, малыш Тоби являлся утешением во время трудовых будней, в которых протекала его жизнь. Вкалывая на лесопилке, уничтожая во благо тепла и крова вековые труды природы, будущий искатель приключений лелеял планы о сытной жизни. Тоби же находился рядом и слушал рассуждения молодого человека, горбатящегося за скудную оплату.
Будущий пират в то время мало что мог предложить обществу, кроме как молодое, здоровое тело, наделенное пытливым умом и жаждой богатства. Почти весь заработок спускал на книги, а что оставалось, отдавал родителям. Трон пересказывал изученное сладкому малышу Тоби, а тот внимательно слушал, сидя рядом с козлом, на котором пилились бревна, или большим чурбаном, при колке дров.
– Это и есть взрослая жизнь, дружище, – лесоруб тянул и толкал, тянул и толкал пилу до тех пор, пока толстый ствол не превращался в груду напиленных чурок. – Ты думаешь, взрослые постоянно радуются? Делают, чего душа пожелает? Гуляют, где хотят, вкушают, что хотят? Нет, все не так, мой дорогой! Нам, взрослым, вечно нужно трудиться. Мало, кто прям.... Ммм… Живет без забот… Понимаешь? Ты меня понимаешь?
Малыш кивал, молча жуя кусок хлеба, с тонким колёсиком кровяной колбаски. Любил, знаете ли, кровяную колбаску. Юноша с радостью, теплотой в сердце, всегда приносил ее для него. Все вкусности, что могла дать на тот момент ему жизнь, разделял с ним. Сладкий малыш Тоби, чья жизнь часто текла на лесопилке, под рассуждения амбициозного молодчика, визга инструментов и пьяной ругани работников. Ведь дома он не мог получить даже намека на заботу и любовь. Однако сторонние люди ее давали. В отличие от них, малыш не вкусил взрослой жизни, а лишь как каждый ребенок только мечтал вырасти. Будучи сыном не самых высокоморальных родителей, у которых отпрысков было больше, чем в примерной кроличей семье, закончил весьма грустно. Слишком рано. Его отец, редкий урод, попросту сбросил Тоби с повозки, на которой его семейство возвращалось вечером с ярмарки. Сбросил не потому что был груб или туп. Нет. Нет, нет и еще раз нет. Просто решил спасти так весь свой выводок от стаи волков, что увязалась за ними. Тоби стал ужином, а Трон ушел с лесопилки. Время рассказов подошло к концу. Настал момент действовать.
Почему я сейчас вспомнил эту историю с мальчиком? Может, потому что в недалеком будущем начну проламывать черепа туземцев, как в свое время проломил черепушку папаше Тоби? Не знаю ответа на этот вопрос… Знаю лишь то, что скоро проснутся остальные моряки и позовут выживших безымянных. Все вместе приведем корабль в порядок. Утром приму морской душ, лягу в гамак, а как посплю, берега уже будут совсем близко! Да здравствует грабеж и разбой! Ну, а как иначе?! С этими мыслями Трон простоял у штурвала до самого утра, оставив позади себя фекальный ураган Калакеана. Улыбался и предвкушал пир!
Глава третья: После бури.
" Мужчина поскальзывается на плитке,
падает, матерится, а после кричит:
– "Что у вас здесь происходит?".
Вирусный ролик из сети
Арбуз сидел на баке, расположенном в носовой части корабля, наблюдая за трудовой деятельностью команды. Сегодня не его вахта, но до чего же восхитительно находиться на солнышке, предаваясь ласкам морского ветра. Взор радуют занятые работой моряки, а горло и душу – крепкий ром. Арбуз не так прост с первого взгляда. Калакеан помог раскрыться. Открыть и развить в себе способности, доселе ему неведомые. Выпускник лучшей Альбокорийской морской академии Белой зари проводил свою жизнь в службе государству, разбое и пьянстве. Камуфляжный костюм цвета хаки являлся для него второй оболочкой. Порвешь, дырка со временем сама затянется. Достаточно просто помыться прям в нем в мыльной воде, он обсохнет и будет безупречно чистым спустя непродолжительное время. И это далеко не все прелести. Как и биологическая оболочка, обновлялся, сохраняя краски, которые от обилия инсоляции или доброй пищи становились только ярче. Изюминкой, главной особенностью являлось следующее: одеяние могло принимать цвет окружающей обстановки, скрывая владельца от посторонних глаз. Пират этим активно пользовался, в рейдах был незаметен противнику, всегда разя своим ятаганом наповал, поражая уязвимые места. Выпрыгивал на будущих жертв, словно черт из табакерки.
Костюм и пират так породнились друг с другом, образовав единое целое. И хотя данное событие произошло далеко не при радужных обстоятельствах, разъединить их будет смертью для каждого. Человек обратится в хладный труп, а чудный наряд – в бесцветную тряпку. Да и смысла разлучать их нет никакого.
На заре карьеры моряка, только что выпустившегося и ждущего распределения, в награду за отличную учебу, получил сей мимикричный дар. Подарок лучшим ученикам, которых набрался добрый десяток. Пожимая руку главы академии, они светились от счастья и самодовольства. Нервные будни, унижения и трудная учеба позади, а перед тобой открываются все дороги мира. Ступи и пройди любую. Непременно обретешь богатство, славу и почет!
Как обычно принято, после торжественной части полагается попойка. Дикая. Безжалостная. Безрассудная. Так интеллектуальный авангард академии Белой зари поступал из года в год. Негоже нарушать вековые традиции, ведь так?
Вернувшись в казармы, облачившись в новенькие зачарованные костюмчики, юноши отправились в этиловые путешествия по кабакам, тавернам и прочим злачным местам. Планируя потратить все имеющиеся на руках звонкие накопления да зарядиться под завязку памятными воспоминаниями. Чтобы всю жизнь помнить!
– Та-тул! Тебе ли не знать все самые "сладкие" места древнего Антара! – Молвили выпускники! – О твоих приключениях ходят легенды. Похождения поражают своим размахом! Сегодня наш день, ребята! Так пусть Та-тул будет нашим гидом в мире проспиртованных грез!
– Сочту за честь устроить вам алкотур! – Радостно отвечал будущий тартужанин. Настал час упоительного веселья. Напитки разного цвета, крепости и качества лились рекой. Парни наполняли кровеносные сосуды горячительной влагой, устраивали испытания печени, а разум погружали в дурманящий рай! Рай, в котором, по сути, еще зеленные юнцы видели себя повелителями мира! Храбрые, как львы, красовались перед разношёрстной публикой питейных заведений, словно павлины, распушив хвост колоссального самомнения. Гримасничали, подобно обезьянам, а под конец ели и пили, уподобившись свиньям.
Не один человек, живущий на нашей планете, не ответит вам, что десять молодых, пребывающих в алкогольном угаре, людей, забыли на сельскохозяйственных складах города. Незваные гости задобрили сторожа остатками монет да выпивкой, предложив разделить последнюю вместе с ними. Он, старый пройдоха, с удовольствием согласился на подношение, приняв гостей. Повесы желали встретить новый день в ангаре, хранившем в своих стенах арбузы да дыни. Расположившись среди спелых даров юга империи, в центр живого круга, поместив фонарь охранника, продолжили возлияния. А как все знают, самые задушевные беседы перед рассветом. В тот час раннего утра, когда измученное развлечением тело требует отдыха, а разум рождает безумные идеи.
– Так… – Вещал Та-тул. – Мы… Мы можем… Смогли… Хе-хе. Попороли!
– По… Попороли! – Хором отвечали выпускники на слова гида.
– Скоро! Скоро! Новая жизнь. Да… А, давайте! – Алкопроводник собрал остатки воли в кулак, заставив свой язык слушаться. Говорить хоть и медленно, но внятно и членораздельно:
– Нас разведет судьба… Мы ведь не глупые… Да, парни? Мы дадим клятву верности на крови! Обещание братской помощи! Мы… Всегда… Всем присутствующим здесь, а ты! – Тут глаголющий указал вторым пальцем в сторону доброго, беспечного старика, – станешь нашим свидетелем!
– Ну, молодчики, даете. – Утер усы и погладил бороду пожилой хранитель складов. – Звонкая монета и приличная выпивка делают меня самым лучшим свидетелем!
– То-то же, – недобро ухмыльнулся Та-тул; – все за?
Юнцы закивали. Голова отключилась. Зеленый змий взял над ними власть. Готовы на любую, даже самую сумасбродную, затею.
– Тогда приступим… – Поднялся затейник, – слушать и повторять! Меня!
– Мочи уже, – крикнул горе-свидетель, – трави лебедку!
Инициатор поднялся, немного покачиваясь, – попрошу… Повторять, все… Четко. – Участники послушно кивали. Пошатываясь, встали, держа в руках пузатых стеклянных друзей, с остатками высокоградусного содержимого. Юноши, могу поспорить, даже отчет в своих действиях отдать не могли, но команды выполнять – пожалуйста.
– Нежели так… Приступим. – Присосавшись к бутылке, будущий тартужанин мощными глотками опустошил оную. Все остальные повторили. После, присев на корточки, разбил ее, а полученной розочкой по очереди располосовал себе оба предплечья, сквозь костюм. Руки в момент обагрялись кровью. Кожа разошлась, явив взору поврежденные мышцы. Некоторые полоснули так сильно, что позволили внимательным окружающим узреть работу сухожилий.
Разорванная ткань жадно впитывала алую влагу. Ни одной капельки не упало на пол амбара. Разум наполнила резкая боль, но решимость воплотить задуманное лишь крепла. Осмотревшись, понял: не зря сегодня его окружают лучшие ученики. Перед собой, в свете масленой лампы – видел серьёзных людей, готовых идти до конца. Даже если придётся пусть кровь. Свою кровь!
Не теряя времени, Та-тул соединил свои, покрытые безобразными увечьями, конечности, с предплечьями ребят, стоящих справа и слева. Присутствующие совершили то же самое действо, образовав круг. Переплетя пальцы кистей, телами плотно прижавшись, парень-затейник громко, четко и торжественно зачитывал обязательство каждого, кто дал согласие на сие действие:
– Коли нужда, коли беда. Хворь и увечья. Нам не страшны! Единым кругом и единой душой! Питая плоть свою – питаешь кровного родича. Мать и жена, дочь и сестра. Отец и сын, брат и прочий друг в стороне. Клятву мы принесли, коли нет покоя одному, не устанут трудиться все. Одной головой. Одним телом. Одной душой. Да быть такому!
Десять голосов наполнили склад. Десять тел двигались синхронно, распевая песню кровавой клятвы и совершая доисторический танец верности. Разум десятерых слился в единый. Колоссальные причудливые тени наполнили пространство амбара. Юноши сначала засветились всеми цветами радуги, а после стали мигать. Костюмы то подчеркивали фигуры своих обладателей, то скрывали от любопытных старческих очей. Наблюдая за обрядом страшного обязательства, старик в короткий срок сменил приподнятое любознательное настроение на тихий, тонущий шок.
Страж овощей наблюдал. Хмельное настроение прошло. Сердце бешено стучало. Вдруг пошла кругом голова. Не в силах больше лицезреть представленье, бросился вон из здания, моля у высших сил прощения за проявленную слабость. "Зачем пустил? Зачем позарился на щедрые дары непрошенных гостей?! Горе тебе! Беда! Старый болван!".
Давненько дряхлая плоть не испытывала на себе такие нагрузки. Ни физические, ни моральные. Дед доковылял до сторожки, тяжело дыша. Обливаясь потом. Ворвался в нее, ощутил резкую боль в груди. Перед глазами плыли цветные круги. Страх, смерти страх, неожиданно ворвался в сознание пожилого. Рухнув на трехногий табурет, ощутив спиной прохладную каменную стену коморки. Постарался перевести дух. Безуспешно. Каждый вдох преисполнен мученья. – "Боги помогите!". – Крикнул в пустоту: – "Помогите мне, Боги!". Боль ушла… Свет померк… Затих… На веки…
Сейчас, спустя почти год с приезда в Калакеанский бассейн, Та-тул, ныне офицер Арбуз, неохотно вспоминал события трехлетней давности. Хотя, возвратиться мысленно в те события не составляло труда. Помнил, как открыл глаза после безумной попойки, разомкнул слипшиеся губы, услышав при этом истошный крик рядом с собой.
– У арбуза глаза! Зрячая ягода! Она шевелится! – Вопил некто подле него.
– Что у вас здесь происходит? – Задал вполне логичный вопрос другой голос. Спокойный. Серьезный. Властный.
– Господин капитан! Арбуз на меня глазеет! Живой! Он живой! – Не унимался нежданный наблюдатель.
– Аааа! Зачем орать? – Протянул Та-тул.
– Еще и говорит! – Новый приступ истошного вопля, а после звук глухого падения на пол.
Арбуз присел. Голова трещала безбожно. Тошнило и немного потряхивало. Обычная абстиненция. Знакомое чувство. Ну да ладно. Больше тревожило, что он находился в каком-то большом здании, кругом черно-зеленные полосатые да желтые плоды, слабое освещение. Хотя это мелочи. Люди в форме. Напротив. Вот сейчас уже играем по-крупному.
– Что у вас здесь происходит? – Вновь прозвучал вопрос. Крупный мужчина, стоящий спиной к проходу в склад, ожидал ответа. Видимо, самый главный. Та-тул не мог его хорошенько рассмотреть, да и не желал особо-то.
– Не знаю… – Бросил в ответ вчерашний выпускник.
– Что у вас здесь происходит? – Старший не унимался.
– Может… Хватит? Отвали! Я сам особо не понимаю. – Несмотря на тошноту хотелось есть. Какие противоречивые ощущения. Вот глоток воды воспринимался бы как высшее благо.
– Замолкни! Берете нового свидетеля под руки и доставьте в комендатуру. Все приберите, зафиксируйте и черт подери, приведите в чувства этого сосунка! Разлегся тут, стражник называется!
Конечно, стресс. Потрясение. Коли на тебя посмотрит зеленая полосатая ягода. А ежели еще и скажет что-нибудь, то труба! Редкий случай в правоохранительной практике. На море необъяснимой беды в разы больше. Потягивая ром, офицер рассматривал в сотый раз ноги, живот, руки. Любуясь самым удачным подарком, который когда-либо ему делали в жизни. Ради него готов хоть еще тысячу раз пройти изнурительные допросы, душный узкие камеры, косые взгляды. Даже завывание матерей погибших юношей более не тревожили душу. Костюм того заслуживает. Да, да и снова да!
– Чё расселся, бездельник? – Потрепанная фигура Краболова возникла перед Та-тулом. Не заметил его приближение, видимо сильно погрузился в воспоминания. – Двигай булки. – Старпом тяжело шлепнулся рядом, без спросу перехватил на половину заполненную бутыль, мощными глотками осушив до дня. Отняв слюнявые губы от горлышка, поморщился, а после выдохнул, тихо приговаривая; – хорошо, хорошо…
– Легче? – Саркастически поинтересовался офицер.
– Нет. Покурить бы. – Достал цигарку, задымил ей вовсю.
– Выпивки мало осталось, пора в порт. – Арбуз явно не рад объявившему первому помощнику.
– Так два месяца бороздим, еще бы. – Икнул. Протяжно. По-стариковски. – Вот все спросить хочу, а как ты вообще такой вещичкой разжился? Про подобное слыхал, видел, но чтобы как твой, с такими возможностями… Первый раз.
–Это долгая история.
– Так мы и не торопимся. Пока шалупонь наша отчистит корабль, часы пройдут, так что, валяй.
– Выпить быть, – потягиваясь, молвил Арбуз.
– Угу, – задумчиво согласился старпом. Щеки и нос налились багровым алкогольным румянцем, – принесут. Пока ждем, про костюм рассказывай.
– Сказать-то и нечего… Создал именно сей костюм карлик один. Больно эксперименты любил. Большую партию наклепал. Веселый такой. Не жаловал, когда всякие прохиндеи от работы отвлекают. Брал булыжник и швырял прямиком в голову непрошенному гостю. Всегда на столе рабочем парочку держал. А так, в свободные часы, сама милота! Шутил, вкусностями угощал. Душа! Он – то и допер, как создать улучшенную версию подобных одеяний. Видимо, где-то перестарался. Раз так вышло.
– Именно, что вышло… Не юли, валяй, валяй, парень, – наседал Краболов.
– Эх, ладно. Слушай. – Сдался Арбуз. Извлёк сигарилу, прикурил, задумался. Спустя пару затяжек поведал следующее:
– В общих чертах расскажу события той ночи и последующей за ними. В душе-то понимаю, не клятва, на коленке придуманная в помещения амбара, убила девять юношей. Да уж. Ментальные образы запустили каскад магических реакций, которые заложил в них создатель одеяний… Возможно, возможно… – Офицер выдержал паузу, – тогда, находясь в крайней степени этилового опьянения, парни решили во имя других пожертвовать собой. Я же хотел, чтобы все стало… В мое благо… Эх, часто слышу отдаленные шумы… Наверняка, души неуспокоенные взывают ко мне. Алкоголь глушит. Он все глушит… Даже желания жить… – Подытожил Арбуз.
Краболов молчал, хмурясь. Пыхтел, периодически низко кашляя, отплевывая за борт содержимое прожжённых табаком легких.
– Так, понятно все с тобой, и как вы взаимодействуете на телесном уровне? Никак в толк не возьму.
– Давно плаваем, и только сейчас дошла охота спросить? – Затягиваясь, поитересовался офицер.
– Так, не бузи, а все по полочкам мне разложи! – Старпом нервничал, езрзая мясистым задом по доскам.
– Дальше было следующее: ткань прочно спаялась с кожей, думается мне, проникла глубоко в плоть, как мицелий гриба в почву. При необходимости другого облачения, кои было крайне редким явлением, утягивалась, плотно облегала тело. Причем достаточно было мысленной команды, представь! Хе-хе. Вначале магические эффекты сами по себе возникали. Спонтанно. – Тартужанин говорил несколько отстраненно, ровно. – Например, в воде я становился бело-прозрачным, словно медуза, а в густой растительности зеленел. Постепенно смог добиться контроля над своей особенностью. Калакеан усилил её, позволяя становиться практически невидимым в любой ситуации. Очень полезно, знаешь ли, если выпил много, а платить нечем. – Офицер кисло усмехнулся.
– Хорош, очень хорош. – Непонятно к чему выплюнул сею фразу. – Важно то, кто ты есть в настоящем.
– Прошлого не воротить. – Арбуз затушил окурок о доски. – Осуждать? Смысл? На корабле "ТАртуга" все лисы. И у каждой хитрой животинки рыльце в пушку. – Искренне парировал Арбуз.
– Амуниция, экипировка, в нее же волокна костюма не проникают? – Продолжал допрос старый моряк.
– Магия, содержащаяся в нем, достаточно мощная. Она как бы фонит, накладывая эффекты на окружающие предметы. Я просто желаю этого, хочу. Я даже могу обнять человека и при большом усилии… – Тут пират хищно ухмыльнулся,– его скрыть.
– Или сундук, например, полный золота. – Почесывая седую бороду, размышлял старпом.
– Разумеется.
Краболов замолчал. Переваривал информацию. Пыхтел крепкой сигарилой, а после встал и ушел. Не проронил больше ни слова. Оставил собрата по службе в одиночестве и без этиловой амброзии.
Кареглазый, начинающий лысеть в области темечка, худощавый юноша размышлял. Служил ведь на корабле "ТАртуга" без особого желания, стараясь заработать как можно больше, но не в ущерб своим собратьям. При дележе добычи всегда щедрый и справедливый, подмечал заслуги и промахи всех участников операции. После каждого скудного рейда задумывался, как соскочить на какой-нибудь другой корабль. Сын альбокориского и ахперского народов все чаще и чаще задумывался о своей судьбе, так и не находя ответов. В глубине души ощущая, как распыляется его потенциал, однако не принимал решительных попыток изменить ситуацию. Да, Арбуз часто рассуждал о смене службы, корабля или даже адмиралтейства, но всегда находил отговорки, почему в данный момент не может поступить именно так. Имея переменчивый нрав, особенно в моменты масштабных возлияний, душа компании превращался в грубияна, своим хамством настраивая окружающих против себя. Хотя потом, как остынет, мог признать свои ошибки, извиниться. Арбузом был еще и потому, как, и, одноименная ягода, скрывающая мякоть от посторонних глаз, держал свои переживания под толстой коркой, решаясь на откровения только после солидной заправки горячительными напитками.
Поэтому в данный момент оставалось лишь вновь закурить и ждать, пока принесут новую порцию высокоградусной водички, наблюдая за трудами пережившего шторм экипажа.
– Когда коту нечем заняться, он лижет яйца. Моряк же травит байки! – Трон плюнул под ноги, сердито смотря по сторонам. – Спать хочется, но не можется. – Комментировал сам себе недавно увиденную беседу двух офицеров.
Безымянные, которых не унесли в пучину морскую каловые воды, таскали ведра с нелицеприятным содержимым за борт. Матросы и юнги терли щетками палубу, чистили пушки, вытаскивали из недр корабля калакеанское содержимое. Трупы животных, погибших в прошлом мореходов, а вернее, их останки. Экскременты. Пропитанные мочой и гноем вещи. Все шло в утиль. Самое ценное, безусловно, подлежало очистке, но бутыльков с голубоватым содержимым явно на всё не хватит. Следовательно, вес корабля заметно уменьшится вследствие потери значительной части груза.
Трон руководил очисткой судна от мерзости, пришедшей прошлой ночью. Дневная вахта вне очереди. Ведь это он поменял курс корабля в тайне ото всех, направив его к Черным островам. О том что направление можно легко изменить, все разом забыли, прям отшибло напрочь память. А вот демонстративно покарать – это за милую душу. Да и молодому, горячему юнцу сие действие пойдет только на пользу. Тем более, что может быть лучше после скверной ночи, чем заниматься физическим трудом, приводя плавучий дом в порядок?
