Тартуга.Обратно в Хелл

Вперёдсмотрящего подхватил бурный поток, швырнул по ту сторону правого борта. Закричал, но крик мигом утонул в царившем вокруг хаосе звуков. Еще и в рот неприятно попало нечто неудобоваримое. В процессе его вырвало. Потом фекальные воды убрали моряка с палубы. Он болтался словно кукла, на страховочном тросе, по ту сторону борта. Изможденное тело больно билось о деревянные, покрытые слизью, доски. Руки не слушались. Мозг отказывался думать.

Трон по достоинству оценил резкую смену местоположения товарища по несчастью, отчаянно барахтавшегося среди калаштормовых вкусностей. Сейчас, посреди самого эпицентра фекального урагана, на палубе храброго кораблика его не обнаружить. Но веревка, что предохраняла от подобных случаев, была натянута. Абордажник рванулся по направлению бака. Промедление подобно смерти.

– Помоги мне, Трон! – Бедолага молил пришедшего на помощь, – спаси! Во имя человеколюбия! – Проныра исходил диким криком, но до ушей пришедшего на помощь, в царящем шуме, долетали лишь слабые звуки мольбы. Трос раскачивал тело, подобно маятнику, ударяя его о корпус вновь и вновь. Пират, смотря на жертву обстоятельств, задумался над услышанным:

Человеколюбия… Человечность… Гуманность… Какие высокопарные, однако, слова. Скверные воды гуляли по палубе, грозя залить собой высокие матросские сапоги. Хотя почему, грозя? Они и так залили. Единственное, что сейчас спасало прожжённого морехода от перелета через перила, так это строгое соблюдение правил поведения во время бури. Правильное использование соответствующего инвентаря порой спасало жизнь.

– Нуу, чего медлишь, ТЯНИ. – Бедовый рычал. Нервничал. Вглядываясь в тёмно-карие глаза, на грязном бородатом лице, вдруг прозрел. В одночасье все осознал. Как подло доносил на него начальству. Прикарманивал добычу. Плел интриги за спиной, а за столом, в спокойной обстановке, пел песни об удали и отваге. "Он в курсе, он знает!". Душу раздирала паника, а нависшая возможность умереть, играла на нервах, словно неумеха на арфе. Выдавая жуткие, режущие слух мелодии, грозя испортить инструмент, вместо сладко звучащей песни. Кукушка пропащего вылетела из гнезда. Безумие охватило разум. Впиваясь взглядом в пришедшего на подмогу, вспомнил все, что-либо когда-то слышал о нем.

Трон – необычный человек в общепринятом смысле. С первого взгляда так оно и было, но если копнуть поглубже… С безуминкой, можно сказать. Ему ничего не мешало выпотрошить недруга, развалить голову топором, а в следующую секунду мило беседовать со своими боевыми товарищами, вытирая кровь с рук. Продолжительное время молчать, а после – взорваться диким смехом от шутки, придуманной у себя в голове. Петь песни, хотя абсолютно лишен голоса и музыкального слуха, зато не обделен яркой фантазией вкупе со стихосложением. Чрезвычайно начитанный, строил изящные словесные конструкции, сочетая брань и ученные слова в одном предложении. Умел убеждать, выкручиваться, и зачастую слушателю непонятно: всерьез он молвил или попросту шутил. Много ел, в то же время не страдал от ожирения. У него случались приступы активности на фоне постоянной лени. Пахать, как проклятый, никогда не рвался, но, если возникала такая нужда, трудился до седьмого пота. Состоял из противоречий и крайностей, презирая полумеры. Любить – так со страстью! Биться – до последней капли крови, а коли настало время отдыхать, то кутить на полную катушку. И это лишь вершина айсберга, именуемой натурой абордажника Трона. И именно ему выпала честь спасти горемыку.

– Перестань брыкаться, сгруппируйся! – Перекрикивал бурю спаситель, – сгруппируйся, кому говорю!

– Аааа! Аааа! На помощь! – Недоумок крутился на веревке, продолжая набивать синяки, – Аааа!

– "ТАртуга на веки!". – По большому счету, Трон сказал это сам себе. Ухватившись за натянутый канат, широко расставив ноги, стал затаскивать вперёдсмотрящего обратно. Сжимал кисти до боли в предплечьях. От напряжения шумело в ушах, а уставшее, промозглое тело, затрясло от потуги. Дело шло в положительном ключе, ноги несчастного встали меж столбиков балюстрады. Наступил момент, когда многострадальный получил возможность взяться за перила. Вместо этого вдруг обхватил костюм, пытаясь добраться до веревочного блока или, на худой конец, опрокинуться вместе обратно – в пучину морскую. Балансировал лишь на ногах, сопротивляясь качке. Страховочный трос вряд ли выдержит двух человек. Коли и справится, обязательно подведет жилетка предательски порвавшись.

– Чего творишь! – Проревел в ухо Трон. – Отстегнуть меня хочешь! Совсем придурок? Ухвати хотя бы балясину!

– Сами с усами! – Рука достигла цели, еще чуть-чуть и дело сделано,– помирать, так с МУЗЫКОЙ! – Лицо Проныры находилось так близко, что невольно можно коснуться носами, – нам не спастись вдвоем, а вот погибнуть – запросто! – Ревел безумец.

– Болван, возьми себя в руки! – Абордажник рычал, одновременно борясь за жизнь сумасшедшего. – Кончай баловство!

– Сейчас искупаешься, уродец! – «Нащупал защелки! Пару движений, и они окажутся в равных условиях!». Так он думал. Ошибся. Бывалому моряку жизнь дороже. Контратака последовала незамедлительно.

Бросив правой рукой канат, а левой только послабив, Трон, снизу вверх воткнул два пальца в носовые ходы спятившего. Реакция не заставила себя долго ждать.

– Нет, ты не поступишь так… Нет, НЕТ, НЕЕЕТ!!! БУДЬ ТЫ ПРОКЛЯТ! – Гнусавил одним ртом. Пират вонзал пальцы все глубже, чувствуя твердые кости огрубевшими подушечками пальцев. Внешне спокойный, хотя по факту кипел от злости. "Еще один лишился рассудка. Ладно, у меня есть проверенное лекарство. Оформим ему путевку на тот свет".

Проныра недолго терпел. Отклонил голову назад, освободившись тем самым от каверзных действий пирата. Слезы брызнули из глаз, а шаловливые пальчики перестали рыскать по экипировке. Ослабил хватку, на секунду замолотил руками по воздуху, но ноги соскользнули. Хоть чужие пальцы больше не хозяйничали в носу, последовал полет. При почти вертикальном падении, ударился нижней челюстью об перила, раздробив ее. Вкупе с разорванными ноздрями, мучительная боль пронзила все тело. Блочный механизм в этот раз не выдержал, с треском отделился от жилетки. Мычащий от боли и страха, абордажник Проныра, скрылся в бурлящих водах.

– Вставай в очередь, глиномес паршивый. – Трон смачно плюнул ему вслед, а после вернулся к своим непосредственным обязанностям. С нескрываемым раздражением бормоча ругательства, осматривал окружающую обстановку.

Галеон. (Именно к этому классу относился данный корабль), был спущен на воду добрую сотню лет назад. Пока еще мог за себя постоять и дать крепкий бой, только вот вид имел самый удручающий. Старое, потертое покрытие, не всегда целые паруса, тусклые орудия. Руководство оправдывало отсутствие хорошего обеспечения и условий тем, что главное – начинка, а не вид пирожного. Частенько забывая, что о том самом пирожном заботятся совершенного другие люди, более заинтересованные его содержимым.

За штурвалом одноименного корабля стоял худой человек. Голову прикрывала некогда изящная треуголка. В настоящее время она выглядела несколько потрёпанной. Покрытая ввиду погодных условий дурно пахнущим гноем. На плечи накинут кожаный плащ, который больше создавал видимость защиты, открывая миру остальные составляющие наряда. Белая рубаха, на которой, словно обозначение суши на карте, виднелись коричневые следы, прикрывала худощавое тело. Огромный вырез показывал безволосую грудь. Доканчивали одеяния штаны из кожи, разбухшие от влаги и добротные сапоги. На боку виднелся легкий клинок, украшенный необработанными алмазами. Управлять рулевым колесом предводителю пиратов помогали еще четыре моряка.

– Капитан! – Трон направился к нему через всю палубу, от носа до кормы заваленной дерьмом, ловко перекидывая страховочный трос с одного столбика на другой.

Стараясь не поскользнуться на больших кучах, лысый моряк лавировал между вонючих нагромождений, щедро выбрасываемых из Калакеана, и экипажем команды, продолжавшим борьбу за хрупкую жизнь с беспощадной стихией, совершавшим робкие попытки навести хоть какой-то порядок. В это несчастливое время вахту нести выдалось преимущественно людям Тронова и Проныреного отряда. Он знал всех своих ребят в лицо. Знал, кого подбодрить ласковым словом, а кто будет трудиться лишь после жесткой оплеухи. Положение все же складывалось крайне деморализующее:

– Не спать, гордые тартужане! – Ревел лысый, приблизившись к той или иной группе парней. – Морские божества уже упокоили души сомневающихся! Тут я вижу только уверенных в себе джентльменов! Дерзайте, парни!

Джентльмены же, в свою очередь, дрожали от холода, боязливо озираясь, превозмогая тягости бытия. Каждый из них надеялся на скорейший конец данного «представления».

Ведь когда вокруг пенятся лужи мочи и блевотины разных оттенков и запахов… Когда некоторых выворачивает наизнанку… Когда кто-то обделалася со страху… Данные происшествия не добавят уверенности, веры… Однако это мелочи. Нас не сломить!

В творившемся хаосе никто не заметит пятна, расплывающиеся по штанам. Все проигнорируют трясучку озябшего тела. Одно желание: укрыться в глубине корабля и даже нос оттуда не показывать. Никто не осудит. Наоборот – поймут. Калашторм не такое и частое явление, а обычные бури топят в разы больше судов. Только "ТАртуга" отличалась от остальных кораблей тем, что в фекальные ураганы попадала чаще других.

– Чего тебе? – Капитан устало посмотрел на прибывшего члена команды, – что за срочность?

– Проныру смыло… Навсегда! Пытался помочь… Безрезультатно! Трагический итог земного пути… Кого назначить вперёдсмотрящим?! – Перекрикивал шум абордажник.

– Смыло говоришь? Отсюда плохо видно было. Сам тогда встань! Не этот же глупый вопрос понес тебя с носа на корму?

– Помимо того что нас всю ночь мотает по волнам, забрасывая тонны различного безобразия на палубу, заливая трюм мочой, паруса в мокроте и гное… Вдобавок закончились ядра. Я еще утром проверил. Не доложил лишь. Половина экипажа, что в недавнем времени была рекрутирована, деморализована. Двое, как уже известно, отправились гостить к своим предкам. Это не дело, капитан. – Трон кричал, прикрывая губы рукой, старясь не пустить в рот какой-нибудь сочный кусок муляки, в изобилии вихрящейся в воздухе.

– Эх, что поделать! Что я могу сделать! – Предводитель поднял вверх руки, после с силой опустил их. – Нет ядер… Закончились… Будем, значит, поднимать камни со дна морского! Точить из них! Займись-ка этим вопросом, Трон! Ты знал, на чей борт ступила нога твоя! Коли парни боятся какашек, сыплющихся с небес, то как отреагируют на свинцовый дождь, выпускаемым противником? А? Наведи порядок! Я тоже ночь на пролет пытаюсь вызволить корабль из беды, в которою мы угодили, и я тоже хочу покоя! – Гар-зар, ибо так его звали, выкрикивал эти слова, не боясь сорвать голос. – Мы, бравые воины своей отчизны, не робеем перед трудностями жизни! Мы стойко переносим превратности судьбы и выходим всегда победителями! ПОБЕДИТЕЛЯМИ! Действуй, Трон, пора оторваться от мамкиной сиськи! Оценил ситуацию? ДЕЙСТВУЙ!

С этими словами отошел от штурвала, открепил трос, направившись к себе в каюту, расположенную в самом центре кормы. Трон ухватился за штурвал, переживая, как бы "ТАртуга" окончательно не потеряла управление. Доверия к четырем его помощникам не было. Бросить рулевое колесо в столь опасный момент – в порядке вещей. Капитан считал, что каждый из команды всегда должен перехватить инициативу и взять на себя ответственность.

– Краболов! – По пути к себе окрикнул крупного седого мужчину, старпома, облаченного в рубаху и штаны зеленого цвета, которые в данной ситуации стали коричнево-желтыми, а волосы покрывал вонючий шлем; – подмени меня. Первый помощник, прекратив посыпать отборной руганью подчиненных, сразу ответил:

– Что б ни подменить?! Подменю! – Вразвалочку, насколько позволяла качка, поднялся на рулевую палубу, напевая себе под нос. Занял место у штурвала, отодвинув грузной фигурой абордажника, стал делать вид, будто задает кораблю курс, хотя от этого было мало проку. Калакеан, бушуя, сам определяет направление.

– Ты чего встал? Дел что ли нет? – Краболов решил показать Трону, где его место.

– Полон рот, господин старпом! Предлагаю предпринять решительные действия! Нерешительные, как видите, не дали результата!

– Хамишь. – Офицер хмурил брови, изображая грозный лик! – По делу отвечай!

– Знак.

– Что знак?

– Творить знак! Ускоримся, иначе потонем! Встанем диагонально волне, и вперед. – Трон вытер налипшую грязь с лица, сделав невинное выражение, – лишь мое скромное мнение!

– В шторм, наоборот, мы паруса рифим, кроме стакселя, дурень!

– Клин клином вышибем, господин офицер! Поднимем паруса да знаком жахнем! Хуже точно не будет. – Абордажник перекрикивал ураган, наблюдая внутреннею борьбу на лице старпома.

– Так делай, – скаля зубы приказал Краболов, – я не буду, не буду…– Бурчал первый помощник. – Хотя могу лучше твоего!

– Почему?

– Не твоего ума дело, парень! Живо делай, что велю тебе! – Побагровел от такой наглости. Какой-то абордажник. Ему! Ужас! Будь он капитанам, навел бы шороху на корабле. Трон на краткий миг посмотрел на собрата Кристу, еще одну заблудшую душу, которому выпала честь нести вахту. Огромный ирокез позволял легко найти его среди толпы. Носился по палубе, яростно жестикулируя. Еще бы, ведь он был ответственным за оснастку в эту злополучную ночь. Ему стоило невероятных усилий справляться с парусами в такую непогоду. Хоть бы такелаж выдержал…

– У меня нет полномочий!

– Трон, ты что мелешь? Пасуешь в самый важный момент! "ТАртуга" кругами ходит, мы тут все потонем из-за тебя! Сейчас встанет боком к волне и все. Приплыли! Твори знак! Исполнять! – Взорвался офицер. Демонстративно отвернулся, принялся крутить рулевое колесо в разные стороны, создавая видимость работы.

«Ну-да, ну-да, давно ли научился снимать штаны, прежде чем поссать отойти?». В слух же, хотя и нехотя, сказал; – будет исполнено! – Вздохнув, принялся выполнять приказ вышестоящего.

Вообще, скажу по секрету, творить знак разрешено только в спокойную погоду, но в водах Калакеана можно делать, что душе угодно. Тем более, заклинания подобного рода весьма опасны, а сегодняшняя офицерская вахта, в основном, тряслась за свои шкуры. Поэтому говорливому абордажнику выпал шанс в очередной раз рискнуть своей жизнью. Трона ведь не так жалко, всегда можно сказать; «перестарался парень». Списать все на печальное стечение обстоятельств.

Активировав и настроив слуховой рожок на общую волну, юноша проревел в него;

– Криста! Дорогой! Вели марсовым поднять все до единого паруса! Да побыстрее, а потом убраться всем молодчикам к чертям! Кто замешкается, того посетит Карачун! Все, надеюсь, меня услышали?! – Трон выглядывал собрата по несчастью среди суматохи. Мокрый и грязный моряк обреченно поднял вверх правую руку в ответ, дав понять, что обращение дошло до адресата.

Забежав на самый верх кормы, повернувшись лицом к мачтам, принялся выжидать. Работа закипела с новой силой, и спустя некоторое время, гладкоголовый убедился, что марсовых больше нет на такелаже, а паруса спущены. Про боцмана Смурфа и не думал переживать. Вечно пьяный всегда прочно фиксировал себя в гнезде. Трудившиеся матросы либо спустились в трюм, либо же прочно закрепили себя у палубных орудий. Безымянные так же следовали примеру своих биологических собратьев.

Собравшись духом, тартужанин сказал сам себе: «пора действовать».

– Я начинаю, – Прокричал в связное устройство лысый пират. Не дожидаясь ответа, отключился от эфира. Принялся творить.

Сложил руки на груди, положив ладошки на противоположные плечи, про себя нашептывая заклинание. Почувствовал иголки в пальцах. Продолжаем. Приступил к выполнению пасов, четко и аккуратно выполняя их. Со стороны данное действие выглядело, как причудливый танец. Словно обезумев, решил сплясать напоследок. В заключение этого "танца", ощутив перед собой невидимый энергетический шар, развел руки в стороны. С силой хлопнул.

Что случилось потом… Ой-ё! Мощный порыв ветра налетел на корабль, наполняя воздухом не только влажные от мокроты и гноя паруса, но и гуляя по палубе. «ТАртуга» рванулась вперед с такой силой, что колдующий влетел в мощную спину старпома. Страховочный механизм напрочь оторвало от жилетки. Вместе с ним и помощниками грохнулся с кормы, перелетев над рулевым колесом, прямиком на середину палубы, образовав стонущую и кряхтящую кучу-малу. Нагромождения экскрементов сдуло. Криста долетел аж до носовой палубы, а безымянные, что так и не нашли безопасного места, вылетели в открытые воды, поглотившие их мгновенно.

Галеон, словно стрела, несся по волнам сквозь ураган. Оснастка выдержала. Мачты противно скрипели, а капли скверного дождя кололи, словно иглы, однако обстановка менялась прямо на глазах. Спустя незначительное время стало заметно, как фекальный ураган остается далеко позади. Исполняя кульбиты в воздухе, первый помощник приземлился на заклинателя, придавив его своей массой. Поэтому на происходящие перемены моряк наблюдал исключительно лежа. Как только буря начала сходить на нет, офицер быстро встал, протянул абордажнику руку. Он принял ее, и его рывком поставили на ноги, зарядив ладошкой другой руки между лопаток.

– В следующий раз контролируй силу! Ты нас в пух и прах разнесешь!

– Как скажете. – Трон почесал бороду, липкую от слизи. Поднял рядом лежащий черных колпак, сброшенный порывом ветра. Чтобы разнести корабль "ТАртуга", нужно очень постараться, и еще на полном ходу в утес врезаться.

– Трон! – Краболов уже поднялся к штурвалу, кричал сверху; – сходи, проверь остальных, и пулей обратно. Ты меня утомил своими выкрутасами! Жалко безыменных. – Задумался, пожевал губами, добавил, – вычтем из твоего жалованья.

– Решим, решим, господин старпом! – Абордажник наигранно поклонился, – Криста в помощь, одна нога тут, другая там! – Развернувшись, процедил сквозь зубы, – как будет угодно.

Безымянные. В любом порту можно набрать этих уродов. Одушевленные деревянные фигуры, с узким спектром возможностей. Их всегда пускали в расход, и стоили они до двухсот серебряных рыбок максимум.

Вновь возвратившись в относительно спокойные воды, абордажник дал задание своей бригаде, которую на время пополнили люди покойного Проныры: отчистить палубу от последствий минувшего калашторма. Марсовых погнали обратно наверх. Им в этом помогали специальные желеобразные зачарованные перчатки и ботинки, которые прочно прилеплялись к мокрым реям и канатам. Хотя и они иногда давали осечку. Если на палубе жутко шатало, то наверху, на реях, качало в разы больше. Там работали настоящие акробаты моря, ибо падение на доски означало смерть. И точка. Игнорирующие данное приспособление давно уже сменили место пребывания с корабля на пучину морскую. Вы в этом, мои дорогие читатели, уже смогли убедиться.

Озябшие, злые, уставшие моряки заметно ожили, оставив дурно пахнущую неприятность в прошлом. Вдалеке, за кормой, еще можно узреть тайфун Саки-пуки. Легкий дождик и редкие порывы ветра, что еще могли беспокоить пиратов, сейчас рассматривались как благодать. Все в прошлом. Действительно, как мало человеку нужно для счастья!

Перед спуском в опер-дек, абордажник снял с себя покрытый мерзкой субстанцией плащ, вместе с разорванной страховочной жилеткой. Бросил экипировку около лестницы, по которой поднимались на корму. Парой резких движений проведя грубыми ладонями по промокшей одежде, согнал излишек вонючей влаги. Потом отряхнулся, как собака, не забывая сыпать ругательствами, адресованные неизвестно кому.

Постоял минутку, наполнил легкие относительно свежим воздухом. Вздохнул тяжко. Творить знаки невероятно утомительное занятие. Немного переведя дух, осмотревшись и поняв всю убогость происшедших событий, изрек: – Боже, как меня занесло-то на этот корабль, на галеон "ТАртуга"?!

Большинство ни разу в жизни не задаются вопросом, что их толкает на те или иные деяния. Они попросту живут, довольствуясь необходимыми крохами для смиренного существования. Идут по накатанной дороге, и их жизни похожи на до дыр затертый шаблон. Однако существуют отличные от основной массы людей, умы.... Но что за странная сила заставляет их подниматься по утрам? Идти в большой мир. Мало, кто может похвастаться амбициями настолько серьёзным, что, излагая их окружающим, многие сочтут это неосуществимыми фантазиями.

Демоны, живущие внутри каждого из нас, шепчущие и искушающие регулярно. Нести деньги продажной женщине, дабы получить хоть толику тепла, суррогата любви. Или, поглощая литры этиловой жидкости, дурманящих веществ, ради мимолетной эйфории. Коллекционирование предметов, изучение тонких областей знания, чтобы создать значимость собственной жизни. Попытки прикоснуться к искусству, науке, дабы достичь, хоть и мнимого, бессмертия. Перечислять можно до бесконечности, а есть ли смысл?

Скорее всего, движущей силой является интеллект, который развит у всех в разной степени. Ведь не зная, что такое манго, разве можно желать его? Тогда почему многие интеллектуалы предпочитают затворничество, закрываясь от внешнего мира тщательно выстроенными стенами?

Вероятнее всего, движущей силой является удовлетворение пороков, кормежка наших внутренних демонов. И не отрицайте! У всех нас есть домашние зверюшки, только живут они глубоко в наших душах. Страсти, что доводят до исступления. Пороки, сводящие в могилу. Они настолько изощрены и ловки, что даже любую добродетель могут очернить, извратить, что оригинала и не узнать. А какие светлые мысли были! Увы и ах! Сейчас, грязным и усталым, самое время размышлять о подобных вещах…

Трона многие считали злым, жестоким, своенравным. За его лысый череп вся команда шутила по поводу его чрезмерной растительности на голове, совершенно игнорируя его пышную, черную бороду. Может, Трон и не был идеальным, не самым умелым, зато все в команде знали: в его вахту скучно не будет. Какой бы ни был плохой день, его шутки, песни и подколы поднимут настроение каждому, чьих ушей они коснутся. Главное, чтобы настроение у абордажника было хорошее, иначе, словно туча, будет грохотать, метать молнии во всех, кто встретится на пути.

Краболов – пришелец из Сказочных Далей, где у всех все хорошо, а он большой молодец, на дух его не переносил. Пытался быть строгим, а временами, когда нужна помощь, компанейским. Был вынужден обращаться к нему. После у матерого, как он себя считал, пирата, отшибало память. Трон говорил – Краболов гнилой насквозь. Краболов же считал Трона эгоистом с раздутым до небес эго. Сам себе на уме. Его необходимо приструнить, – молвил старпом. Абордажник рекомендовал первого помощника отправить покачаться на нок-рее, предварительно снабдив шею крепким канатом. Одним словом, они питали друг к другу самые теплые чувства.

В свое время первый помощник сам метил на место капитана, подбивал команду голосовать за себя. В адмиралтействе решили иначе, подобрав другую замену предшественнику, отстраненному от дел. В связи с этим, он всячески старался подлизываться к Гар-зару, надеясь на больший кусок пирога. Одним словом, тот еще тип.

Трону на его мнение было все равно. Да, его многое раздражало, но больше всего его злили перемены, происходившие с его некогда любимым кораблем «ТАртуга». То, куда нёс галеон Калакеан. То, что верхушка лишь делала вид работы над сложившийся ситуацией. То, что с каждым годом открытых мест на карте становилось все больше, а кого грабить – все меньше. Пришел на флот в надежде обрести большие деньги, умения и авторитет. Всю жизнь так служить точно не желал, а вот набраться опыта – совсем другое дело.

"Обрасти мясом", так всегда говорил Гар-зар в те моменты, когда юноша разглагольствовал на тему о смене службы и корабля. Став офицером, юноша, как и многие молодые, хотел перейти на "Небожитель". Флагман всей флотилии имеющийхся у адмиралтейства "Дела Бога". Мощный линейный корабль, занимающийся более достойными делами, нежели "ТАртуга". Да и заработок в разы больше. На эти речи предводитель тартужан только криво улыбался. В его светлых глазах читалось: "мечтай, мечтай лысеныш!". Твое тело и умения принадлежат мне! Трон, да и другие, помнят его обычным офицером. Он так же, как и все, вздыхал, рассуждая о текущем положении дел. Став капитаном, несколько абстрагировался от всего этого, понимал сложившиеся общие проблемы. Его позиция оставалось простой. Принять и смириться, а не решать их… Его интересовало другое: довольно ли руководство адмиралтейства его работой и личное благосостояние. Управление кораблем и командой носило вторичный характер. Они сами меж собой как-нибудь, разберутся.

Абордажник, отправляясь в глубины плавучего дома, дабы разведать обстановку, в своем сознании отматывал время назад, явственно представлял себе поведение предводителя пиратов, покинувшего их в самый разгар фекальной трагедии.

В который раз отдав управление судном в руки старпома, раздевшись, наскоро освежившись, повязанный влажным полотенцем, Гар-зар смотрел на разыгравшуюся стихию сквозь толстые стекла своей каюты. Боролся с качкой широко расставив ноги и ловко балансируя, размышлял о своем. Рапорты, доклады, отчеты. Скольким кораблям предоставлен конвой, сколько рейдов проведено. И, главное, какую сумму отдать, а какую присвоить. Вот это заботило его, находясь в самом эпицентре могучего калашторма.