Океан Разбитых Надежд

– Улыбайтесь шире, мисс Лонг, – фотограф делает мне замечание, и я встрепенулась. – Хорошо, так намного лучше.

Когда я начинаю думать о чём-то, то это сразу заметно по меняющемуся выражению моего лица. Широко раскрытые глаза начинают закрываться, улыбка становится заметно тусклее, а руки постепенно опускаются всё ниже.

Главная задача модели – соответствие образу при любых обстоятельствах. Нам нельзя отвлекаться на движения фотографов, на шёпот других девушек, нельзя не вовремя уходить в себя. В этом заключается разница портретной и бьюти-съемки. При бьюти-съёмке модели должны с помощью одной фотографии показать образ, создаваемый десятками профессиональных визажистов и стилистов. При портретной съёмке мы раскрываем себя, выворачиваем души наизнанку перед фотокамерами. Меня же всю жизнь учили скрывать боль за лёгкой улыбкой, скрывать счастье за поникшим выражением лица. Со временем я привыкла.

– Мисс Лонг, соберитесь, – голос фотографа дрожит, и я знаю, что, если бы не хорошая акустика в этом зале, он давно бы сорвался на крик.

Я подтягиваю локти назад и шепчу:

– Извините.

Раздражённый мужчина снова прячется за камерой, чьи габариты намного больше тех, которые я видела раньше.

Должна признать, что данная фотосессия одна из самых напыщенных из тех, на каких мне удалось побывать. Сегодня моё тело прикрывает почти самое дорогое платье из гардероба, на лице нанесена недешевая косметика. Вокруг в разы больше оборудования для освещения и съёмки.

В модельной школе мне не приходилось работать с таким оборудованием. Вообще-то я без особого трепета вспоминаю занятия, которые отняли всё моё детство. Я и без энтузиазма смотрю в будущее: кажется, что я до самой старости буду вынуждена крутиться перед фотокамерами. Не могу сказать, что такой расклад жизни меня не устраивает, но я определённо не самая счастливая девушка на Земле.

Хотя, если посмотреть с другой стороны, у меня есть всё. Моя мама – достаточно известный в городе стилист, а бабушка занимает должность директора детского дома. Как вы уже догадались, деньги наше семейство гребёт лопатами. Мама не жалеет сил, ежедневно принимая к себе девушек и составляя для них индивидуальные образы, и каждый месяц агентство оставляет ей кругленькую сумму за проделанную работу. В моём распоряжении ежедневно остаётся шикарный коттедж, который располагает пятью просторными комнатами и отдельным гардеробом. Мне не приходится жаловаться на скрипящие половицы или перегоревшие лампочки: все недостатки устраняются по щелчку маминых пальцев. На меня не жалеют денег, ежемесячно балуя новыми платьями. Я всегда остаюсь под пристальным вниманием журналистов, и звонкие щелчки фотокамер, которые доносятся со всех сторон, совсем мне не чужды. Когда некоторые девушки годами работают над собой, чтобы на них обратило внимание пусть даже самое маленькое агентство, я только и успеваю приносить маме согласия на фотосессии. У меня есть длинные худые ноги, подтянутое тело, удовлетворительный размер груди и миловидное лицо, привлекающее парней. На самом деле, почти все юноши в моей школе однотипные: у них одна причёска, одни и те же жесты – включая те, которыми стоит пренебрегать в общественных местах, – одни и те же знаки симпатии. Все эти перекаченные стероидами, обкуренные и пошлые старшеклассники мне противны.

– Отлично, теперь повернитесь в профиль, – обращается ко мне фотограф, и я выполняю его указание.

Русые локоны падают мне на правую щеку, и после нескольких ослепляющих вспышек я решаю убрать их за ухо.

– Не шевелитесь, – цедит фотограф сквозь зубы, и я застываю, как статуя, успевая резко вдохнуть. – Я сделаю несколько таких фотографий.

Моя рука приподнимает завитый локон на несколько сантиметров от плеч, и спустя время тот начинает рассыпаться между моих пальцев. Свет падает сбоку, поэтому фотография получается не только красивой, но и отчасти загадочной.

Спустя некоторое время мы заканчиваем фотосъёмку, и все присутствующие аплодируют друг другу, восхищаясь проделанной работой. Фотографии наверняка выйдут что надо, потому что сегодняшняя фотосессия была намного дольше других. Моё портфолио для продления контракта с модельным агентством почти собрано. Осталась последняя фотосессия перед тем, как мама сможет направить его агентам.

Я схожу с подставок и обуваюсь в туфли. Коротко кивнув всем на прощанье, я иду к выходу. Мама подлавливает меня рядом с ним, протягивая стакан с горячим кофе:

– Что с тобой такое? – рычит она. – Как будто не спала ночами.

Я согласна с ней: фотосессия и вправду затянулась. Мама вкладывала в меня деньги не для того, чтобы я отнимала время её дорогих коллег просто так. Раньше показы давались мне намного легче, чем сейчас. Во всём виновата моя усталость: я работаю в бешеном темпе. Мне бы не помешал отдых.

Я молча беру свой кофе и прохожу с мамой к выходу. Мы прощаемся с милой девушкой за стойкой с информацией и выходим на улицу.

Небо затянуто тучами: не видно ни единого голубого лоскутка. Кажется, что на город вот-вот обрушатся миллиарды мельчайших капель, затопив только позеленевшие лужайки и заполнив все стоки. Очень жаль, хотелось бы видеть чистое небо намного чаще.

– Ты работала не в полную силу, – замечает мама. – Я ведь знаю, что ты можешь быть сосредоточеннее.

– По крайней мере, я старалась.

– Стараться недостаточно, чтобы иметь контракт, Кэтрин, —строгий тон матери заставляет меня напрячься. – Нужно быть лучше всех.

Я не могу сказать, что я откровенно плоха, когда дело касается модельной деятельности. Я знаю многих девушек, которые не подходили всего лишь по одному жалкому критерию, и им не достался шанс на продление контрактного срока.

Мы с мамой подходим к припаркованному белому автомобилю “Toyota”. Я открываю дверь – здесь застоялся аромата лимона и лайма, – после чего запрыгиваю на заднее сиденье. Стаканчик с недопитым кофе я оставляю в опущенном подлокотнике. Мама забирается в автомобиль следом и вставляет ключ зажигания.

Мы приезжаем домой спустя десять минут. Мама не в самом лучшем расположении духа, что я понимаю по постоянно барабанящим по рулю пальцам и сдвинутым бровям. С виноватым видом я тороплюсь покинуть автомобиль, а уже через пару минут удаляюсь в глубину нашего дома.

В холле я бросаю короткий взгляд на часы. До занятий ещё час, но этого времени мне может не хватить, чтобы успеть привести себя в порядок. Перед фотосессией меня изрядно потрепали: визажист нанесла столько тонального крема и хайлайтера, что моя кожа, кажется, иссохла, не говоря уже о губах, покрытых матовой помадой. Вхожу в ванную комнату, закрываю за собой дверь и подхожу к раковине, чтобы смыть макияж. Я использую сразу несколько лосьонов, различные масла и даже готова сделать себе маску, но боюсь не успеть управиться до занятий.

Вскоре я покидаю ванную и прохожу в свою комнату. Взяв со стула приготовленную школьную юбку, я в ту же секунду бросаюсь за ширму. Тёмно-синяя юбка с хорошо проглаженными складками – моя любимая. Не слишком короткая, и не слишком длинная – всё, как надо. Мама иногда шутит, что в длинных юбках я смахиваю на священнослужителя, а я и не спорю. Мне нравится посещать местный собор и не ловить на себе осуждающие взгляды.

Йорк, что находится на севере Англии, славится своей древней архитектурой. Я считаю его городом, где сосредоточена вся британская история: в центре города редко увидишь дом, где не висела бы золотая табличка, или пройдёшь мимо церкви, где несколько часов в сутки длятся службы. В Хантингтоне – небольшой городок подле Йорка, где мы проживаем – всего один маленький собор. И всё же он по-своему прекрасен. Рядом с ним всегда царит тишина, даже тогда, когда в остальной части города идут громкие гуляния. У этого собора своя особенная, добрая, лёгкая атмосфера, которая распространилась вокруг. Мне кажется, что проводить службы в таких местах – настоящая честь для любого священника. А наслаждаться чудным пением церковного хора – настоящее удовольствие для всех прохожих.

Мы с бабушкой посещаем этот собор ранней весной, когда на веточках появляются первые почки, а из промёрзшей за зиму земли начинает клочками сочиться молоденькая трава. Служения продолжаются до самой Пасхи и чаще всего заканчиваются выступлением церковного хора. Бабушка давно привила мне любовь к духовенству, и я почитаю все его традиции.

Закончив с юбкой и белой блузкой, я достаю пиджак из шкафа. Как только я отодвинула зеркальную дверцу, меня сразу принял в объятья тот сладкий древесный запах. В чём я согласна с матерью, так это в выборе качественной мебели из натуральных материалов. Гости любят поглазеть на наши комоды и шкафы из натурального дерева, совсем не прочь провести по ним ладонью и сделать максимально умное, но такое завистливое лицо. Мне всегда противно, когда к нам наносят визиты мамины коллеги. Беру лёгкий пиджак в руки и закрываю шкаф.

Покидаю комнату и направляюсь в гардеробную. Там я наношу основу для макияжа, затем немного теней, чтобы скрыть опухшие красные веки. Совсем чуть-чуть подкрашиваю ресницы, пудрю носик и выхожу в коридор. В освещенном тёплым светом нескольких торшеров холле я встречаюсь с мамой – она маячит перед небольшим зеркалом, что висит над комодом, подкрашивая губы ярко-красной помадой.

– Я использовала твою косметику, – предупреждаю я маму, проходя мимо.

Я сажусь на небольшой пуфик и оставляю рядом сумку с учебниками. Тянусь рукой к туфлям, оставленных тут получасом ранее, и подтягиваю к себе.

– Надеюсь, ты разложила всё по местам?

Мама терпеть не может беспорядок. Она следит, чтобы вся посуда была разложена строго по сервизам, чтобы одежда была сложена аккуратно, чтобы на зеркалах не было ни одного пятнышка, чтобы на туалетном столике не были разбросаны кисточки, тушь или помады. Мама с детства приучала меня к порядку.

– Я всё убрала, – я обуваюсь, закидываю сумку на плечо и выбегаю из дома, коротко прощаясь: – До вечера!

– Я уеду после обеда, – мама обращает моё внимание, когда я уже выхожу за дверь. – Скорее всего, я не успею вернуться до твоего прихода.

Обычно после школы мне приходится сразу иду домой. Я почти не провожу время со сверстниками, потому что всегда занята модельной деятельностью. В последний год мои будние дни были забиты фотосессиями и занятиями в модельной школе, и я просто не находила минутки пообщаться с друзьями. А теперь, когда все заняты внеурочной деятельностью в преддверии летних каникул, я провожу вечера в одиночестве или в компании захватывающего детектива и чашечки чая. Если посмотреть на ситуацию с другой стороны, то я могу сказать, что в школе мне никогда не бывает одиноко: парни вертятся вокруг, как пешки, а девушки готовы продать мне душу за неземную красоту. Сообщений в социальных сетях также никогда не было мало. Мне приходится скрываться под псевдонимами, чтобы хотя бы немного отдохнуть от постоянного внимания. Правда, его всегда уделяют моей внешности, а не душе. Это как дискуссировать о вкусе шоколада по рисунку на обёртке только потому, что он дороже другого. Так и получается, что мне не с кем поговорить, кроме парней, чьи гормоны бьют изо всех пор на коже при одном взгляде на мою грудь. И всё то время, сколько я себя помню, я ходила на свидания лишь для того, чтобы как следует выговориться после тяжёлого дня. Но вскоре и это мне пришлось прекратить, потому что я должна была сразу после уроков идти на занятия в модельную школу и возвращаться домой не раньше восьми.

Теперь мне приходится только догадываться о том, как остальные подростки проводят свободное время. Мода стала для меня работой, но я не то чтобы не имею свободного времени, я зачастую стараюсь просто подольше поспать, чтобы набраться сил.

Помню времена, когда мальчишки звали меня в кино. В основном их выбор падал на грустные мелодрамы: поцелуи на фоне вечернего Лос-Анджелеса, старомодные танцы и, конечно же, отвратительная игра актёров почему-то привлекали их. И, если парни оставались в восторге от просмотренного фильма, то мне еле-еле удавалось не заснуть к титрам. Мне всегда нравились фильмы пострашнее и поинтереснее, например, леденящие душу триллеры или захватывающие детективы. Но, когда мы шли в кино, моё мнение почти не учитывалось.

Некоторые из юношей были ещё назойливее. Они не только придумывали множество поводов, чтобы прогуляться со мной, так ещё и пытались поучать меня, как мне следует одеваться и краситься. После этих действий я чаще всего отказывала им. И, похоже, именно из-за моего непослушания я оставалась в одиночестве. И тогда я поближе познакомилась с Билли Акерсом – подопечным моей бабушки.

Многие девушки школы говорят, что я слишком избалована чрезмерным вниманием противоположного пола. Они утверждают, что самые горячие красавчики готовы прыгать мне на руки, а ещё девушки свято верят, что я не иду на контакт с ними из-за гордыни. Чаще всего их вера в этот бред рождается задолго до знакомства со мной. Знаете, мало кто из юных модниц готов мириться с переходным возрастом и всеми его сопровождающими. Подростковые прыщики, появление нежелательных волос по всему телу приводят к падению самооценки и деформации взглядов. Девушки, которым же удалось обойти все «прелести» столь прекрасного периода, оказываются в роли виновника. В древности было принято полагать, что красоту можно обрести, если выпить кровь красавицы. Вот все и считают, что я никто иной, как вампир, нагло отнявший у всех красоту, да ещё и неумело пользующийся ею. Тогда мне хочется спросить у биологов, почему эволюция обогнула некоторых личностей. Девушки зачастую не верят в то, настоящая красота прячется внутри, а не снаружи. Честно говоря, я и сама теряю в это веру. Выразительный взгляд – не следствие подводки или иных средств макияжа, а показатель заинтересованности. Плавные движения – не следствие бесконечных тренировок, а женская манерность.

И я всегда считала, что парням нравится во мне именно это. Но некоторые ситуации, в которых я оказывалась, полностью переворачивали моё представление о противоположном поле. То, что другие девушки называют гордыней, я называю опасениями. Ведь далеко не все красавчики такие же приятные внутри, какие снаружи. За лживой красотой зачастую скрывается моральное уродство.

Я не скрываю того, что состою в отношениях с детдомовцем. С одной стороны, это здорово – подавать пример другим и иметь полное право утверждать, что социальный статус в отношениях не имеет никакого значения. С другой стороны, отвратительно слышать клевету сверстников, которые утверждают, что я и моя семейка помешаны на статусах, и что мои отношения с Билли Акерсом – ничто иное, как обыкновенная пропаганда толерантности. Но пусть все будут считать так, чем знать истинную причину моего союза с ним.

Билли Акерс отличается от других парней крепким телосложением. Он не из тех, кто обрабатывает фотографии, изменяя форму бицепсов или накладывая рельефный пресс. У него всё это имеется и без всяких сторонних программ. Билли Акерс отличается от других парней грубостью голоса. Когда у других он ещё не сломался, Билли способен басить так, словно он несколько лет выступал в операх. Билли Акерс отличается от других парней чуткостью. Он учует обман там, где другие приложат все силы, чтобы его скрыть. На этом его отличия себя исчерпывают. Он точно такой же резкий, такой же бестактный и злобный юноша.

В старшей школе Хантингтона огромное внимание уделяется лекциям по математике и экономике. Всего в моей школе два блока – физико-математический и экономический, но в них преподают достаточно похожие дисциплины. Например, я учусь в экономическом блоке, где непосредственно занимаюсь экономикой, но мне зачастую приходится шагать в соседний блок, чтобы отсидеть лекции по ядерной физике и тригонометрии. Администрация школы следит за тем, чтобы ученики посещали как можно больше занятий, чтобы подняться в рейтинге школ Йоркшира – собственно, именно поэтому сегодня мне приходится бегать из здания в здание. Пропустив несколько лекций по математике в течение года из-за занятий в модельной школе, сегодня я вынуждена отрабатывать ранее пройденный материал, когда большинство ушло на каникулы ещё вчера.

Нашей школе далеко до десятки лучших, но с каждым годом она обретает новые и новые позиции благодаря одарённым выпускникам. Правда, я рискую не оказаться в их числе, так как имею некоторые проблемы с точными науками.

Наша школа разработала свою собственную форму в прошлом году, которая отличает старшеклассников. Тёмно-синие классические брюки и того же оттенка пиджаки смотрятся, конечно, не так дорого, как того хотела администрация, но это, несомненно, был лучший вариант. Моя мама и к этому приложила руку. Пользуясь своим положением, она повлияла на директора, когда тот выбирал между бутиками, где можно было бы заказать костюмы для юношей и юбки для девушек.

Но за наличием формы мало кто следит. Педагогам нашей школы ровным счётом до лампочки, как выглядят ученики, лишь бы они не пропускали слишком много занятий. Но есть и те, которые не терпят непослушания, как и в любом другом учебном заведении.