Последний день лета

– Онегина! – вспомнила третья.

– Да, Онегина! – подхватила четвёртая.

– Я тоже читала Пушкина! – вставила пятая.

– Олейнина? – спрашивала у себя шестая.

– Нет, не Онегина, Ленского. Я ходила на оперу! – закончила эту тему седьмая.

Праздник набирал обороты. Комната общежития в цоколе пятиэтажного кирпичного дома. Я сидел на чьей-то не заправленной кровати. Передо мной был стол, заставленный пластиковыми полторашками пива, водкой, очень нехитрой закуской.

– А я в последнее время «Мастера и Мазгариту» перечитывала! – продолжала седьмая.

Речь неожиданно и совершенно беспричинно зашла о книгах, почему-то все стали вспоминать яркие события, связанные с этим. Я разлил девушкам коньяку, который принёс с собой, и продолжил слушать.

– Я «Войну и мир» с удовольствием перелистывала, – поддержала беседу третья.

– А я ещё в школе открыла эту книгу, прочитала эпиграф на французском, ничего не поняла, закрыла и в руки больше не брала! – раскрасневшись от выпитого говорила вторая.

– Ты студент какого фака? – спрашивала меня четвёртая.

Отвечать смысла не имело. Через несколько минут мои собеседницы узнали, что я в данный момент занимаюсь ремонтом мобильных телефонов, каждая из семи, как по команде, достала свой сотовый и стала тыкать им в меня:

– Что-то глючит! – говорила первая.

– А у меня корпус треснул! – продолжала вторая.

– Джойстик не работает вниз и вправо! – не унималась третья.

– А как настроить Интернет? – спрашивала четвёртая.

– А это хороший телефон? – заглядывала в глаза пятая.

– А сколько будет стоить заменить динамик? – шестая и седьмая были заодно.

– Заходите ко мне на истфак, для вас всё бесплатно!

Общество семи симпатичных медсестер… Я схватил одну из них, ту, что пригласила, и потащил «курить» в ванну.

С Викой мы познакомились несколько раньше. Я сидел на бетонном бордюре, перебирая в кармане сто восемь косточек четок, думал о том, где бы раздобыть денег. Черный макинтош, синие джинсы и «мэддоги» на ногах. Выглядел антипозитивно и совсем не по-весеннему. Бритоголовый парень с отсутствующим взглядом, вряд ли кто-либо захотел бы познакомиться. Но во всем коричневом, словно со строк одного из моих стихотворений, стройная, высокая, подошла девушка:

– Здравствуйте!

– Здравствуйте, – робко ответил я.

– Не пугайтесь! – с улыбкой продолжала она, – Давайте мы с вами сейчас обменяемся какими-нибудь вещами. Вы отдадите свое что-нибудь ценное, я вам – свое.

Солнце кидало лучи на сырой асфальт, грело черный макинтош. Я поднял голову рассмотреть собеседницу, растерялся от столь нестандартного предложения, вспомнив, что нет у меня ничего ценного. Наблюдая мое замешательство, девушка достала из сумочки яблоко. Ничего не оставалось, как полезть рукой в карман и нащупать там лишь четки. Отдал их в обмен на яблоко. Она ничего более не сказала, развернулась и пошла прочь, быстро удалялась в направлении автобусной остановки. Средней длины коричневые волосы, карие глаза, бледно-розовая помада губ, коричневый плащ, телесного цвета чулки, высокие коричневые сапоги на каблуках. Возможно, следовало бы ее окликнуть: «Девушка! Постойте! Я как раз собирался пообедать, не составите компанию?» Но я не сделал этого, посмотрел на яблоко и подумал: «А может быть, оно отравленное?» Конечно, отравленное, библейский сюжет – она отдает ему плод с дерева познания, потом их вместе изгоняют из рая! И откусил. Позже мы с Викой узнали друг друга на истфаке. Этот факультет привлекал меня возможностью путешествий, еще у приемной комиссии я спросил про раскопки. Они ответили, что каждое лето набираются группы из студентов разных возрастов. Я представлял юг, берег моря, как мы днем снимаем культурный слой, а вечером, у костра, травим байки о женщинах, деньгах и планах на будущую безмерно счастливую жизнь.

Вернулся. Квартира встретила меня дымом сигарет, подруги выкурили не по одной. Девушки сидели по разным комнатам, не разговаривали друг с другом, не ругались и не выясняли отношений. Это меня обнадежило, собрал их на кухне, достал бокалы, откупорил бутылку, предложил выпить. После стресса всем нам троим было не устоять перед алкоголем. Анфиса так и не переоделась с работы, была в черных джинсах и голубой кофте, Вика надела длинную юбку и темную водолазку. Я же так и остался в спортивных брюках. Напряжение не улетучилось, пришлось рассказывать смешные истории о клиентах с работы. Первая бутылка «ушла» за пару минут, откупорил вторую. Анфиса достала из холодильника мясо, разогрела ужин. В музыкальном центре играл диск с расслабляющими мотивами, что привез когда-то с моря. Быстро закончили вторую, достали медицинский спирт. Девушки все-таки разговорились. Я сидел на широком подоконнике и курил, разбавляя для них спирт апельсиновым соком. Разливал по стаканам и рассказывал какую-то ерунду, лишь бы «забить» мозг, отвлечь, ну и, конечно, настроить спутниц на определенную волну. Хитрый план созрел в голове. Я подозревал, что тот коктейль чувств, любви и ненависти, который каждая испытывала, можно варьировать, чуть-чуть меняя ингредиенты. Как будто бы подмешивал в спирт с апельсиновым соком какое-то колдовство. Некий секретный компонент своего эго. И если прошлый час был часом ненависти, то следующий час должен был стать часом любви, самое главное сломить последнюю оборону – снять со всех одежду.

И мы оказались втроем под одним одеялом. Ночь закрутилась в бешеном ритме. Ложишься на одну, одновременно целуешь другую, потом меняешь их местами. Девушки вместе покрывают тебя поцелуями, горячие губы скользят по лицу, телу. В общем, все как в нормальном немецком порно… Первой не выдержала Вика, второй «кончила» Анфиса, и уж потом, как у настоящего жеребца…

Девушки спали. В окно врывалось молочное небо ночи. Я повернул руку, посмотрев на люминесцентные стрелки часов, двенадцать, понял, что теперь все будет по-моему, весь мир будет по-моему…

Глава: Карлов мост

Я прикоснулся ладонью к медной плите. Пока думал, какое бы желание загадать, рассмотрел рельеф, сценка из средневековой жизни: в центре – Карлов мост, стражники с копьями перекидывают в реку через бордюр чье-то тело (это Ян Непомуцкий), на заднем плане Прага, Вышеград, в левом верхнем углу грозные облака, в которых можно угадать что-то живое, взгляд с небес. Внизу – река Влтава, женщина, сидящая на деревянном ящике, ребёнок и рыцарь. Мученик изображен в перспективе, маленьким, поэтому туристы трут ладонями женщину, затем вспоминают, что прикасаться нужно к Яну, трут его и загадывают желание. Я приложил ладонь к медной плите и на мгновение закрыл глаза.

Средневековье – тёмное время. Ведьмы, разорившиеся рыцари, эпидемии, договор человека и дьявола, инквизиция. Что-то покрытое тайной, мраком, канувшее в лету, не подлежащее подробному логическому анализу. Но это время явило многих святых. «Святых? – скажите вы, – но они же католики!» Как выяснилось, небеса, в отличие от людей, не делят нас на католиков и православных.

Пражская весна, март 1393 года, ночь, группа людей, среди которых можно было угадать стражников, чиновников, достали из мешка человеческое тело и бросили его с моста во Влтаву. Горожане спали, ночь прятала в облаках обрывки луны, человек исчез в полной воде, преступники ушли в сторону Староместской площади.

Тот, кого выбросили в реку, не сопротивлялся, был без сознания, несколькими часами ранее его пытали. За что могли пытать в Средневековье? Предательство? Золото? Связь с нечистой силой? Выброшенный – викарий Пражского архиепископства, бакалавр права, публичный нотариус, духовник второй жены короля Софии Баварской – Ян Непомуцкий.

Назревал конфликт духовной и светской власти. Но в застенках дома бургомистра король Вацлав IV собственноручно жёг факелом Яна Непомуцкого не только по этому. Главный викарий пострадал за веру и любовь. Он не выдал тайну исповеди Софии, возможно, тем самым, сохранив ей жизнь. Первую жену короля, Иоанну Баварскую, при неясных обстоятельствах растерзала собака. Ярость Вацлава не знала границ, он не имел над викарием власти и поэтому не мог оставить ходить по земле.

После того, как тело Яна Непомуцкого скрылось в холодной воде, над тем самым местом взошли пять звёзд, напоминающие нимб святого. Нищие ли, ремесленники – кто-нибудь да видел. Через месяц монахи выловили утопшего из реки, позже его похоронят в соборе Св. Вита.

Мост – сакральное место, именно то, где сходятся в вечной схватке добро со злом, где они, приняв реальные очертания, встречаются друг с другом. Явное и скрытое обретают формы.

Европейский эпос. Где можно было встретить нечистую силу? На перекрёстках дорог, на опушке леса, на мосту. Добро и зло всегда идут рука об руку – средневековье впитало эту тему и воплотило в архитектуре, живописи, быте. Интуиция подсказывает, что симбиоз добра и зла является неким «вечным двигателем» нашей цивилизации – рождает волю, действие.

Карлов мост, архитектор Петер Парлерн. Прибыл из немецкого города Гмюнда, герцогство Швабия. В 1353г. Карл IV позвал к себе в Прагу – действующую столицу Священной Римской Империи, молодого талантливого архитектора. Тот приехал с женой и неким запасом знаний. Петер был потомственным архитектором, его отец Генрих I Парлерн работал артельным старостой в Кёльне, затем строительным магистром в Гмюнде, построил в 1351г. там же Церковь Святого Креста, которая стала прототипом южно-немецких зальных церквей четырнадцатого-пятнадцатого веков.

Главным делом, из-за которого Карл IV нанял Петра Парлержа (вариант написания по-чешски) на работу был начатый, но недостроенный Собор Св. Вита. Предыдущий архитектор Матьё д’Аррас скончался. То ли старость, то ли что-то ещё. Возможно, император сомневался в способностях француза завершить начатое. Так или иначе, в 1356г. Пётр Парлерж возглавил строительство, более того, усовершенствовал проект, добавив в него сетчатый свод, конструкцию «подвесной замок». Параллельно он начал работу над Пражским мостом, в закладке первого камня принимал участие сам король Священной Римской Империи Карл IV. Выбран был день, время: девятое июля тысяча триста пятьдесят седьмого года в пять часов, тридцать одну минуту. Получается, что момент основания моста представляет собой палиндром 1-3-5-7-9-7-5-3-1. Придворные астрологи объясняли, что данное число будет счастливым. Палиндром – это набор символов, читающихся в одинаковом порядке как с лева на право, так и справа налево. Палиндром указывает собой на вечность. Карлову мосту более шестисот лет. Сила символов оправдывает надежды.

Пётр Парлерж начал работу. Обратим внимание, что молодой мастер был приглашён в Прагу в возрасте двадцати лет, а работу над Карловым мостом по своему собственному проекту начал в двадцать четыре года. Прежде он никогда не занимался строительством мостов. Двадцать четыре года – довольно незначительный возраст для столь грандиозных архитектурных проектов!

Молодой талантливый мастер погрузился в работу, но первый блин вышел комом. Во время половодья Влтава смыла каменную конструкцию.

Появилась легенда: люди шептали, что архитектор заключил сделку с дьяволом. Посланник ада передал мастеру чертежи, план работ в обмен на душу первого прошедшего по мосту. Слухи являлись небезосновательными, архитектор был слишком молод, амбициозен, прямолинеен. Талант в двадцать четыре года – это талант от чего-либо, но, скорее, не от опыта.

Нечистая сила всегда появляется, когда дело безвыходное. Дьявол понимает – именно в этот момент проще всего заполучить чью-либо душу в вечное рабство. С большой долей вероятности можно предположить, что сделал бы Карл IV с архитектором, астрологами, если бы ничто из задуманного не воплотилось в жизнь.

В Средневековье блуждала мысль, что готика, готическая архитектура – суть плод работы дьявола, что нечистая сила с помощью человеческих рук возводила себе эти величественные, но мрачноватые храмы. Обратимся к истории: Кёльнский собор, Ахенский собор, Аббатство Сен-Мишель на северо-западном побережье Франции, где по легенде в архитектурном мастерстве соревновались сам Архангел Михаил и Дьявол, Собор Богоматери в Мюнхене, что хранит отпечаток ступни черта. Готические храмы пришли на смену романским. Основательные небесно-белого цвета сменились мрачными, иррациональными, но в то же время устремлёнными ввысь, как будто бы искушая. Вслед за Богом храмы на земле решил возвести и Дьявол. Стоит также отметить одну общую особенность готических соборов – они не увенчаны крестом, главным атрибутом христианства. Странно?

Итак, договор заключен. Строительство моста, объединяющего два важных района города Малая Страна и Старое место, началось с удвоенной силой. План работ включал в себя хитрость, ингредиентом в раствор, связующий камни, входил яичный белок. Следующая легенда повествует нам о том, что свежие яйца кур собирали по всей Богемии.

По проекту мост должен был держаться на шестнадцати пилонах. Длинна – пятьсот двадцать метров, ширина – девять с половиной. Строители возводили шестнадцать мощных арок, облицованных плитами песчаника. Огромные сваи из дуба, вбитые в них мельничные жернова, соединённые скобами, залитые оловом – всё это должно было удержать конструкцию в воде. Мост проектировался таким образом, что его средняя часть немного выгнута против течения реки, именно там, где русло самое глубокое и масса воды представляет наибольшую опасность. Также в целях безопасности была возведена дамба, чтобы каменные арки находились в почти стоячей воде.

По настоянию императора Карла IV, вход в Старое место должна была охранять сторожевая башня. Зачем? Мост – ключевое место. Пётр Парлерж проектирует и руководит строительством Староместской (восточной) мостовой башни. И снова готика, тонкие шпили, сетчатые своды.

Сквозь яркий дневной свет гиды упомянут о том, что на втором этаже находятся скульптуры, изображающие св. Вита, Карла IV, Вацлава IV, а на самом верху фигуры покровителей чешской земли – св. Войтеха, св. Сигизмунда, расскажут что-то о зимородках, вскользь упомянут о духах казнённых горожан, живущих на вершине этой готической конструкции. Расскажут и пойдут дальше по площади, туда, где рождественский рынок и пивные ресторанчики.

Но мы не любим ходить привычными маршрутами, преодолев ступени, окажемся на площадке этой башни. Мы будем прикасаться руками, будем всматриваться в камни, трудно не заметить надпись на латинском: SIGNA TE SIGNA TEMERE ME TANGIS ET ANGIS. ROMA TIBI SUBITO MOBITUS IBIT AMOR.

Появляется третья легенда, согласно которой, данный палиндром изрёк сам дьявол. Есть множество переводов данной фразы, и все они отличаются друг от друга, заметно искажая смысл, путая, меняя на противоположный. Как и должно быть – тонка грань понимания. Во многих аспектах повседневной жизни, чтобы по-настоящему разобраться в чём-либо, необходимо изучить предмет.