Презумпция виновности. Часть 1. Надежды не тая. Россия. Наши дни. III

– Вопрос вам, Григорий Викторович. Кого вы представили гражданину Южакову в качестве работника налоговой инспекции в ресторане «На мельнице»?

– Андрей Арнольдович что-то путает, – спокойно и рассудительно начал свой ответ Григорий. – Я действительно знакомил его с девушкой по имени Лена, и действительно эта встреча происходила в ресторане «На мельнице». Только она не работает в инспекции – она налоговый консультант в юридической фирме, название которой я, к сожалению, не помню. Целью нашей встречи было знакомство Андрея с Еленой, чтобы та давала ему рекомендации, между прочим, платные. Мне известно, что Андрей больше не связывался с этой девушкой. Я был на этой встрече только чтобы их познакомить. О чем они разговаривали, я вам сейчас сказать не могу, так как я в этот момент ел и не прислушивался к их разговорам. По окончании встречи Елена отправилась по своим делам, а мы с Андреем на его автомобиле поехали в сторону моей работы, на Таганскую площадь, где он меня и высадил. По дороге Андрей поблагодарил меня за встречу и в очередной раз пообещал скоро отдать долг нашей фирме.

– Вопрос к вам, Андрей Арнольдович, – печатая текст и не отрываясь от дисплея, произнесла Валерия. – Должны ли вы либо подконтрольные вам компании какие-либо денежные средства обществу с ограниченной ответственностью «Азимут-Гео» или лично Тополеву Григорию Викторовичу?

– Ни я, ни моя компания никому никаких денежных средств не должны! – быстро и четко произнес Андрей и вытер платочком пот со лба.

– Тогда как вы объясните вчерашнюю встречу в ресторане «Иль Помидорро» с гражданином Тополевым и передачу ему пятисот тысяч рублей?

– Я договорился с гражданином Тополевым о встрече в ресторане, на которую он должен был приехать вместе с Еленой Михайловной Новиковой – заместителем начальника тридцать четвертой налоговой инспекции по выездным проверкам. Эти деньги – пятьсот тысяч рублей – я должен был передать ей за положительное решение о проведении выездных проверок в моих компаниях. До этого я передал ей через Григория сорок тысяч евро за ее работу.

– У вас есть что ответить гражданину Южакову? – обратилась к Григорию следователь.

– Нет! Я настаиваю на данных ранее показаниях, – уверенно ответил подозреваемый и посмотрел на своего адвоката. Тот, в свою очередь, молча одобрительно кивнул ему в ответ.

Валерия записала ответы, оторвалась от монитора, посмотрела на всех присутствующих и объявила, что у следствия больше нет вопросов к участникам очной ставки. Затем она поинтересовалась, есть ли вопросы у потерпевшего и подозреваемого друг другу, и, получив отрицательный ответ, объявила об окончании следственного действия.

Андрей расписался в протоколе и перед уходом из дверного проема сказал:

– Гриша, тебе большой привет от Сергея Тростанецкого, Игоря Гинзбурга и Михаила Зака!

Лицо его светилось от радости, но руки тем не менее продолжали немножко трястись.

В это время Валерия распечатывала обвинение и постановление о возбуждении уголовного дела. С этого момента статус Григория как подозреваемого изменился на статус обвиняемого. Андрей спросил у Черноус, дадут ли ему копию для отчета перед клиентами, куда делись их деньги. Она попросила дождаться бумаг в коридоре, и он вышел, закрыв за собой дверь. Тополев вместе с адвокатом быстро изучили, а затем подписали все бумаги, вышедшие с принтера. Илья сказал, что постарается вытащить Гришу под домашний арест. Для этого он передаст Ларисе список необходимых документов, которые нужны от первой жены Григория и с его работы, чтобы предоставить их на суде по избранию меры пресечения и воплотить идею в жизнь. Тополев спросил еще раз про израильский паспорт. Адвокат пояснил, что надо будет обязательно сдать его следователю, чтобы избежать отказа в домашнем аресте или подписке о невыезде. Они попрощались, пожав друг другу руки, а следователь заказала по телефону конвой в ИВС № 1, в простонародье называемый Петровкой тридцать восемь. Ей пообещали, что приедут в районе пяти часов вечера.

На этом Валерия Викторовна попрощалась со всеми, быстро оделась, закрыла за собой дверь и с чувством выполненного долга покинула здание УВД ЦАО. Григорий с двумя охранниками – оперативными сотрудниками с Люсиновской – остались в коридоре ожидать приезда конвоя. Опера были настолько прожженными, что сразу чувствовался многолетний опыт и абсолютное безразличие к происходящему. Эти двое были поопытнее предыдущих, и поэтому при Григории не обсуждали личные вопросы, денежные проблемы, да и работу в целом. Их интересовало только одно: как поскорее уйти домой и поменьше заниматься неприбыльным для них делом, каким явно казалось дело Григория.

Одного из них звали Владимир. Он был одет в синие стильные джинсы, шикарные черные ботинки и черную кожаную куртку поверх дорогой сорочки. Именно он первым отважился на разговор с Гришей тет-а-тет.

– Мой тебе совет: возьми особый порядок. И тебе срок по минимуму дадут, и нам работы гораздо меньше.

– А что за особый порядок? – с любопытством переспросил Григорий.

– Все очень просто: ты полностью признаешь вину и просишь провести судебное заседание в особом порядке. Это максимум один день. А нам большая польза: не надо ездить собирать какие-то документы по тебе, искать другие эпизоды, запрашивать справки, допрашивать свидетелей. А тебе – минимальный срок и минимальное нахождение в СИЗО.

– Но я-то не считаю себя виновным! И надеюсь, что суд в этом разберется и меня оправдают!

– Брось! Как только тебя привезут в СИЗО, можешь считать, что твой срок уже пошел. И он будет реальным. Это система, против которой воевать невозможно. Теперь ты можешь бороться только за уменьшение этого срока, а это в твоем случае возможно только через особый порядок. Прислушайся ко мне и прими правильное решение! Ты мне безразличен, в отличие от остальных, которых я просто ненавижу, поэтому я и даю тебе дельный совет.

– Спасибо и на этом! – задумчиво ответил Тополев. – Я обязательно об этом подумаю и посоветуюсь с адвокатом.

На этом их разговор закончился. Опера продолжили играть в своих гаджетах, а Григорий заснул на стуле в коридоре. Он проснулся от громкого обсуждения операми новости, что конвой перенесли с семнадцати часов на девятнадцать, а может быть, и позже. Передали, что, как поедут из Таганского суда, заедут и сюда. Володя куда-то сходил и, вернувшись, сообщил, что договорился открыть один из кабинетов следователей после окончания рабочего дня в восемнадцать часов, чтобы разместиться там. Ждали недолго. Вскоре появился дежурный и открыл ключом дверь.

В комнате было довольно просторно и гораздо больше свежего воздуха из открытого окна. Видимо, это был свободный кабинет, который после ремонта еще не успели передать новому хозяину. Девственно чистая мебель с приятным запахом новой кожи и полное отсутствие каких-либо папок с бумагами, документов и даже канцелярских принадлежностей приятно порадовало подследственного, который с радостью плюхнулся с ногами на диван. Опера присели за стол и начали трепаться о предстоящих на завтра мероприятиях на Даниловском рынке. Из их разговора Гриша понял, что по плану руководства им предстоит задержать как минимум пять находящихся в розыске преступников и столько же карманных воров, а также с десяток незаконных торговцев и прочих нарушителей закона. Очевидно, для них это было не первое подобное мероприятие, и они четко понимали, как им выполнить нереальный, по мнению простого обывателя, план.

Время побежало быстрее, и вскоре приехал конвой. Зашли два здоровых парня в камуфляжной синей форме с эмблемой ФСИН на рукаве.

– Кто арестованный? – поинтересовался старший конвойной службы.

Григорий встал и поздоровался.

– Статья какая? – спросил капитан ФСИН, забирая документы у оперов. – Наверняка 159! Я вас за километр чую! – Посмотрел документы, широко улыбнулся и подтвердил свою догадку. – Ну точно: 159, а часть – четвертая. Так, вынимай шнурки из кроссовок, раздевайся догола и присядь три раза.

Тополев выполнил указание конвойного. Его тщательно осмотрели, заглянув в рот, в задний проход, подмышки и даже попросили поднять гениталии. После осмотра дали разрешение одеться и проинструктировали по поводу дальнейших действий.

– Вы поступаете в наше полное распоряжение. Мы отконвоируем вас в ИВС. Во время движения мы имеем право применять огнестрельное оружие, поэтому выполняйте все наши указания, не дергайтесь, не разговаривайте, не провоцируйте конвой. Руки у вас будут в наручниках. Вам все понятно? Я надеюсь, у нас с вами проблем не будет!

Григорий утвердительно кивнул и подтвердил, что ему все понятно, протянул вперед руки, на которых незамедлительно защелкнули браслеты. И снова по тем же знакомым коридорам УВД вышли во внутренний двор, где их дожидался автозак – грузовая бронированная «газель» с надписью «Полиция».

На улице уже было темно. Первым в открытую дверь по маленькой и очень крутой выдвижной лестнице залетел сопровождающий капитан. Он схватился рукой за цепочку между кандалами на руках Григория и затянул его за собой внутрь. Со стороны этот процесс выглядел очень неуклюжим и медленным – Тополев преодолевал ступеньки автозака с большим трудом и неуверенностью, хотя самому Грише показалось, что его втащили очень быстро. Дверь моментально захлопнулась, и только тогда капитан выпустил наручники из рук. В глубине кабины было отделение с лавкой на четверых человек и решетчатой дверью. По правую руку было две одиночных камеры, а по левую – еще одна, закрытые сплошной стальной дверью с маленькими круглыми отверстиями сверху и снизу. Фсиновец большим железным ключом открыл решётку и запустил Григория внутрь к уже ожидавшим двум арестантам. Прежде чем закрыть дверь, конвоир попытался снять с Тополева наручники, но у него долго не получалось.

– Давайте я вам телефоном подсвечу, чтобы легче было ключом попасть? – шаловливо предложил Григорий.

– Каким еще телефоном? – удивленным, но при этом железным голосом вскрикнул капитан и уставился на сопровождаемого. – У тебя что, телефон остался после обыска?

– Нет, нет, я пошутил, у меня его еще вчера отобрали.

– Я тебе сейчас устрою шуточки резиновой дубинкой промеж глаз! – злобно отреагировал сотрудник конвоя.

– Да шутит он, шутит, Петрович! Наверное, только арестовали, в первый раз едет, не ругайся! – вступился за Григория один из арестантов. – Ты так больше не шути, – на сей раз обратился к Грише его новый сосед, – а то нарвешься как-нибудь на конвой с плохим чувством юмора и огребешь по полной. А эти ребята хорошие, мы с ними не первый раз уже катаемся на суды. Петрович – вообще красавец!

После этой фразы капитан успокоился и быстро снял наручники. Тополев сел на лавку, и дверь в камеру с лязгом закрылась.

Соседями новоиспеченного заключенного оказались разговорчивые и довольно интеллигентные люди. Они поздоровались и представились. Одного из них звали Валера Чурбанов, а второго – Алладин Мамедов, по национальности он был курд. Оба ехали из Таганского районного суда с продленки[9 - Cуд по продлению срока содержания под стражей.]. Оба сидели на Бутырском централе на БС[10 - Корпус следственного изолятора № 2 под названием «Большой спец».].

– Ну, а у тебя что за беда? – поинтересовался Валера.

– Арестовали меня вчера в ресторане «Иль Помидорро» за то, что у должника деньги своей компании хотел получить.

– Какая беда – это означает «какая у тебя статья», – пояснил Валера.

– Статья 159 часть четыре.

– А ущерб какой, сколько с тебя терпила просит?

– Потерпевший хочет два миллиона четыреста тысяч рублей, а приняли меня с пятьюстами.

– А где приняли?

– На улице Садовнической, 54.

– Тогда у тебя будет Таганский суд, и, скорее всего, тебя привезут в Бутырский СИЗО к нам.

В этот момент дверь автозака открылась, и старший смены велел перебираться в другой автомобиль, побольше. Пассажиров поодиночке, снова надевая наручники и пристегивая к сопровождающему, стали выводить на улицу к стоявшему в десяти метрах от «газели» огромному КамАЗу. На этот раз Гриша почувствовал, что подниматься по приставной лестнице было очень тяжело, особенно в наручниках. Одной рукой он был пристегнут к сотруднику ФСИН, поэтому не мог схватиться за поручень на кузове, и конвоир втащил его практически силой в кабину автозака. Другой открыл фигурным металлическим ключом засов на решетчатой двери, после чего открылась маленькая щелка в камеру – не более тридцати сантиметров, где уже сидели Валера и Алладин. Перед входом с Григория сняли наручники, и, нагнувшись, чтобы не задеть головой потолок, он просочился вовнутрь и сел на железную скамью напротив других пассажиров. Ключ снова провернулся три раза, закрывая решетку за этапируемыми. В этом замкнутом бронированном помещении были две большие камеры для содержания арестантов по десять человек в каждой и три одиночных камеры, а также ряд приставных стульев для конвоя.

Свет в автозаке практически не горел, одна тусклая лампочка еле освещала пространство. Внутри было тепло, а через вентиляционное отверстие в потолке поступал свежий воздух. В кабине водителя были кнопки управления кондиционированием, освещением и связью. В общем, как показалось Григорию, вполне современная техника.

– Чем на свободе занимался? – продолжил разговор настырный Валера.