Энциклопедия мифов. К-Я

…Есть, впрочем, еще один мизерный шанс: как вы помните, и Холмс и Бендер оказались незаменимыми – чем черт не шутит? В конце концов, «на свете смерти нет».

Макс поставил точку. На мгновение задумался и снова застучал по клавишам. Через несколько секунд на свет родился душераздирающий заголовок: «Мы убиваем, нас убивают». Чему он действительно научился за последние полгода, так это давать эффектные названия своим книжным рецензиям. Строго говоря, они и рецензиями-то не были – так, «записки у изголовья», но пока на такую писанину существовал спрос, можно было не терзать организм всяческими строгостями, а просто получать удовольствие от процесса появления букв на экране монитора.

Довольный собой, он отправился на кухню, по традиции (но не питая особых надежд) выглянул в окно, убедился, что пейзаж за окном не претерпел желанных трансформаций, затем открыл холодильник и некоторое время с легким отвращением созерцал безыскусные натюрморты на полках – вот уж воистину «бедное искусство»… Arte Povera, блин! В очередной раз (кажется, шестой за сегодняшний день) был вынужден признать, что есть не хочется. Почти машинально поставил на плиту маленькую джезву, открыл кран, чтобы наполнить ее водой, замер, заслушавшись звонким журчанием струи.

Шум проточной воды всегда оказывал на него почти гипнотическое воздействие; полчаса у водопада или даже у обычного городского фонтана в его случае были тождественны порции легкого психотропного средства. Открытие это он совершил еще в детстве, с годами же способность впадать в транс от шума воды лишь усугубилась. Повезло с организмом, ничего не скажешь!

Сейчас, однако, все обстояло иначе: почти сразу его словно бы накрыло непроницаемым войлочным колпаком темноты. Макс изумленно понял, что способность осознавать происходящее покидает его стремительно и необратимо, но не испугался, а глупо обрадовался, что еще не включил плиту, а значит, никакого пожара не будет.

«Однако у моего „автора“ начались неприятности с издателем», – вот что он успел подумать в последнее мгновение.

Факт сей, к слову сказать, позволяет предположить, что был он при жизни пижоном, каких поискать…

21. Мытарства

Дешевое, но веселящее сердце ситцевое великолепие городского рынка – отличное лекарство от скверных новостей. Всякий раз, оказываясь тут солнечным утром, я начинаю почти всерьез подумывать, что пора бы разделить с Алисой привилегию делать покупки. Впрочем, мне не светит: проще лишить престола английскую королеву, чем Алису – священного права распоряжаться легкими квадратными монетками из голубого металла, которые каждое утро обнаруживаются на дне большой плетеной корзины для покупок. Она с упоением играет в рачительную хозяйку, без которой все домочадцы, по ее утверждению, «давно бы начали питаться придорожной травой».

– А почему ты никогда не покупаешь цветы? – спрашиваю, кивая в сторону цветочных рядов. – Всегда был уверен, что женщины ходят на рынок исключительно для того, чтобы как следует порыться в этой пахучей роскоши. Я ошибался?

– Наверное… Нет… Не знаю. Стыдно сказать, Макс, но, кажется, я… экономлю. И не потому, что мне жалко денег, которые невесть откуда берутся и неизвестно когда закончатся. Просто по привычке.

– Избавляйся от нее немедленно. А не то на рынок начну ходить я. Что мы будем есть, подумать страшно. Скорее всего, придется обходиться уксусом и оливковым маслом: очень уж мне нравится посуда, в которой их продают. Зато в доме будет полно цветов. Подозреваю, гораздо больше, чем это необходимо: ты же знаешь, обычно я не умею вовремя остановиться…

– Не надо, я исправлюсь, – изобразив на лице неподдельный ужас, пообещала Алиса. Ухватила меня за рукав и быстро-быстро засеменила мимо прилавков, уставленных гранеными стеклянными бутылочками с ароматным уксусом и крошечными шкатулками с приправами.

Под ногами у покупателей крутилась большая собака с короткой рыжеватой шерстью и волчьим хвостом. Она не лаяла, а тихонько поскуливала, вопросительно заглядывая всем в глаза, – одним словом, вела себя так, словно потеряла хозяина. Влекомый неукротимой Алисой, я не успел обойти пса стороной, толкнул его коленом и машинально извинился, как если бы имел дело с человеком: «Прости, дружище!» Собака обрадовалась вниманию и тут же увязалась за нами, не предпринимая более попыток наладить контакт с прочими двуногими. «Если не отстанет, придется ее покормить, – обреченно подумал я. – А то и в дом взять. Впрочем, зверь вроде симпатичный… Ладно, там видно будет!»

Наконец мы свернули в тупичок, где под разноцветными навесами в окружении деревянных бочек и керамических кувшинов восседают немногочисленные городские виноделы, важные и величавые, как римские сенаторы. Идиллию на сей раз изрядно портил труп, рыжеволосый, худой мужчина в белой куртке (судя по непрезентабельному виду, скорее домашней, чем выходной) и – подумать только! – голубых джинсах. Эта подробность меня сразу насторожила: до сих пор я полагал себя единственным обладателем блеклого порождения практической сметки мистера Страусса. Раритет сей мирно покоился в шкафу, поскольку у меня не было желания по несколько раз на дню отвечать на расспросы общительных горожан: что за штаны удивительные, да откуда такие берутся – нет уж, благодарю покорно!

Мертвец лежал на земле, лицом вниз, в окружении небольшой, но сплоченной группы оцепеневших свидетелей происшествия. Прореха на куртке и кровавое пятно на спине не оставляли особых сомнений касательно причины его прискорбного состояния: «Убит посредством порчи тела, а именно протыкания задней части спины с применением холодного оружия», – как писали когда-то полуграмотные, но цепкие сельские парни в милицейских протоколах. Для того чтобы составить сие умозаключение, помощь судмедэксперта мне не требовалась, – даже если бы представители этой почтенной профессии и водились в наших краях. А они тут не водятся, равно как и полицейские, судьи, прокуроры и адвокаты. Здесь даже частных сыщиков отродясь не было: до сегодняшнего дня жителям Города в голову не приходило, что некоторые странные люди способны тратить время на такую ерунду, как убийства, ограбления, изнасилования и прочие подсудные дела. Почему они столь невинны – отдельный вопрос, ответ на который я до сих пор не спешил окончательно сформулировать… опасался сформулировать, откровенно говоря.

А сейчас на лицах зевак было выражение – нет, не ужаса, не возмущения, а глубочайшей растерянности. Никто не предпринимал попыток проверить, жив ли пострадавший, никому в голову не приходило разыскать убийцу. Об активных действиях вообще речи не шло: горожане предавались созерцанию. Некая фундаментальная программа их бытия дала сбой, жизнь остановилась.

– Надо ведь что-то делать, да? – Алиса требовательно заглядывала мне в глаза. – Установить личность, найти его родственников или друзей, попытаться понять, кто убийца, или хотя бы просто устроить похороны… Нельзя ведь, чтобы он лежал здесь всегда, правда, Макс?

– Даже не знаю, что тебе сказать, – вздохнул я. – Наверное, ты права. Наверное… Ну давай перевернем тело, может быть, кто-нибудь его узнает.

– А ты сам не справишься? – робко поинтересовалась Алиса. – Я, знаешь ли, пока психологически не готова к возне с трупами.

Пока мы топтались на месте, все глубже увязая в собственной неуверенности, сопровождавшая нас собака неторопливо подошла к мертвецу, ткнулась носом в его плечо, коротко бухнула и требовательно посмотрела на меня. Крошечные огненно-золотые зрачки в темной, болотной радужной оболочке – никогда прежде я не видел таких глаз!

– Получается, это его собака? – удивилась Алиса.

Наш четвероногий спутник тем временем занялся делом. Ухватив зубами куртку покойника, помогая себе головой и лапами, собака перевернула тело. Снова уставилась на меня и завыла – в лучших традициях третьесортного ужастика.

Мне, впрочем, было не до критического осмысления реальности: я во все глаза глядел на лицо мертвеца, которое оказалось точной копией моего собственного.

– Макс, это ты?! – испуганно взвизгнула Алиса.

– Хороший вопрос, – нервно рассмеялся я. – Какой ответ тебя устроит? «Да», «нет», «не знаю»? Выбирай, не стесняйся.

Собака перестала выть. Подошла ко мне, ткнулась носом в колени. Потом положила передние лапы мне на плечи, благо размеры ей это позволяли, коротко зарычала и лизнула в нос – при этом зверюга настойчиво сверлила меня отнюдь не собачьим взглядом. Нервы мои не выдержали, я зажмурился, чтобы не видеть огненные искры песьих зрачков… чтобы вообще ничего не видеть.

22. Мэнь-Шэнь

– Это твой труп – сам и выпутывайся, – решительно заявила Стаси.

– Спасибо, – ответствовал я. И язвительно добавил: – Всегда знал, что мне есть на кого положиться в трудную минуту!

– Не говори чушь, – вспылила она. – Что значит – «положиться»?! – Ее голос был пронзителен, как птичий крик; руки метались у лица, словно изготовились начертать охранительные знаки, да в суматохе изменили каноническую траекторию движения. – Ты что, всерьез полагаешь, будто мы можем тебе хоть чем-то помочь? За кого ты нас принимаешь? Думаешь, мы какие-нибудь добрые феи? Хрен тебе – феи! Мы – обыкновенные женщины, которые случайно оказались в чудесном месте. Ты сам нас сюда привел, ты забыл? И мы до сих пор не понимаем, что это за место. Не понимаем, как мы сюда попали. Мы не знаем даже, живы мы или нет. Лично я подозреваю, что нет, и стараюсь думать об этом пореже… И тут приходишь ты – тот, на ком все держится, – и просишь о помощи. Ты представляешь вообще, что наделал?! Зачем вы с Алисой притащили домой этот труп, Макс? Вы не могли кинуть его в какую-нибудь канаву?

Алиса метнула на нее негодующий взгляд, но промолчала.

В гостиной воцарилась тягостная тишина – не то тихий ангел пролетел, не то просто будущий страж порядка родился – поди разбери! Лиза, насупившись, сидела на корточках подле моего мертвого двойника. Юстасия взобралась на подоконник и демонстративно разглядывала полуденные облака, переводя дух после давешнего пламенного выступления. Идиллия нашего совместного существования рухнула, будто карточный домик; теперь происходящее было куда больше похоже на обычную жизнь, чем на сладкий сон.

– Извини, Стаси, но у меня нет привычки кидать свои трупы в канаву, – сухо сказал я. – Не то воспитание. Это раз.

– Надеюсь, аргумент за нумером два будет более веским, – фыркнула она.

– А вот тебе и аргумент за нумером два. Вряд ли на мне все действительно «держится». Напоминаю: мы пришли сюда вместе. Никто никого не «вел». Более того, все началось с того, что вы меня разбудили. Не знаю уж как, но вы сделали призрака живым человеком. Потом случились всякие-прочие чудеса, и мы оказались в этом городе. Я не раз пытался обсудить с вами некоторые странные особенности этого места, но вы с Лизой не хотели говорить на эту тему. Ладно, не хотели, и не надо. Ваше дело. Алиса вполне способна заменить полсотни собеседников, поэтому я оставил вас в покое…

– Макс, это был комплимент? – кокетливо поинтересовалась Алиса.

– Нет, констатация факта… Дай договорить.

– Можешь не договаривать, – буркнула Юстасия. – И так понятно. Сейчас ты скажешь, что этот город – не твоих рук дело, и ты сам ни хрена о нем не знаешь, не понимаешь и вообще подозреваешь, что все чудеса совершили мы сами, без твоего участия. Этого я и боялась… Ладно, ты прав, а я – сука вздорная. Так и запиши… нет, я настаиваю, именно запиши! Где в этом доме бумага?! Хоть один сволочной обрывок сволочной бумаги?..

– Не истери, – попросил я. – Ничего страшного пока не случилось. В конце концов, я принес в дом свой труп, а не твой.

– Вы бы себя со стороны послушали, – вздохнула Лиза. – Совершенный абсурд. Ионеско отдыхает. Но вы не обсудили главное: этого мертвого человека следует где-нибудь закопать. В смысле – похоронить. То, что он твой двойник, Макс – это, конечно, возмутительно. Но он ведь не может навсегда остаться у нас в гостиной, правда?

– Он-то может, – ехидно возразила Стаси. – Это мы не можем… Вернее, можем. Но не хотим. По крайней мере, я не хочу, чтобы он тут лежал. И вообще…

Дверь бесшумно отворилась, в комнату вошел пес с волчьим хвостом. Молча сел у моих ног.

– А это что за зверь? – умилилась Лиза. – Это ты его привел, Макс?

– Он сам пришел. Подозреваю, что он намерен отзываться на имя Анубис, иным звукорядом его не приманишь…

Пес невозмутимо кивнул. Мои подружки растерянно его разглядывали.

– Анубис – это остроумно, – нерешительно похвалила меня Лиза.

– Боюсь, не так уж остроумно. Зато соответствует истинному положению вещей, – вмешалась Алиса. – Этот пес заставил нас с Максом принести труп домой. По крайней мере, у меня сложилось впечатление, что он каким-то образом руководил нашими действиями.

– Если бы он еще объяснил, что нам теперь с этим делать, – тоскливо сказал я. – Потому что я ничего не понимаю. Помню только, что встреча с двойником считается опасным эпизодом в большинстве культурных традиций. Увидеть двойника – значит встретить смерть… Но что означает встреча с мертвым двойником?

– Встреча с мертвым двойником означает, что ты идиот, – подсказала Стаси. – Потому что только идиот мог влипнуть в такую идиотскую историю!