Сказки старого Вильнюса III

– Просто позарез! Суть наложенного на меня проклятия, как я понимаю, в том и состоит, что я испытываю постоянное желание жаловаться и искать сочувствия у окружающих. Но при этом люди меня не видят и, как правило, даже не слышат. Повергая, тем самым, в пучину скорби и отчаяния.

– Если так, я непременно постараюсь регулярно видеть вас и впредь, – пообещал Марк. – Хотя, по правде сказать, не знаю, зависит ли это от моих намерений.

– Совершенно не зависит, – заверил его призрак. – В том смысле, что если один раз увидели, то и потом сможете. Что, полагаю, весьма досадно для вас. Зато для меня – великое благо.

– Нет, что вы, вовсе не досадно, – вежливо возразил Марк. И умолк, лихорадочно размышляя, что бы еще такого сказать.

Когда не знаешь, о чем поговорить с собственной галлюцинацией, чувствуешь себя совсем пропащим занудой, скучным старым хрычом.

Спросил наугад:

– Вы умерли в этом доме? И с тех пор являетесь его жильцам?

– Не в этом, – печально ответил призрак Иосиф. – Уже сам толком не знаю, в каком именно. Я заблудился.

– Заблудились?!

– Ну да. Люди, въехавшие в мою квартиру, не обращали на меня внимания, как я ни старался нарушить их покой. И я решил попытать счастья в соседнем доме. Потом в следующем. Как-то отважился свернуть за угол. И еще раз, и еще. Во все дома заглядывал – без толку. Далеко забрел. В монастыре у францисканцев надолго застрял. Надеялся, вот нагрешит какой-нибудь монах как следует, а потом помрет, скажем, в пост с перепоя – глядишь, будет мне приятель. Поселился в тамошней библиотеке. Я при жизни малограмотный был, даже газету прочитать толком не мог. А там пристрастился к книгам. Мертвому среди книг легко. Вроде и не читаешь, а они все равно свое нашептывают, отвлекают от тоски. Но потом мне и книги надоели, а монахи, хоть и грешили изрядно, призраками не становились, зря я на них рассчитывал. Я утратил надежду обрести собеседника и решил вернуться домой, но понял, что не знаю, куда идти. Город так изменился! И названия улиц новые. Ничего не узнаю. А может, уже и дома моего нет, здания тоже не вечные. Так и скитаюсь с тех пор.

– Ясно, – кивнул Марк. Задремавший было котенок завозился на руках, отвлекая его от беседы, и призрак Иосиф это сразу почувствовал.

– Скорбь моя безмерна и бесконечна, – угрожающе сказал он, явно собираясь снова зарыдать.

– Вам бы сейчас выпить, – вздохнул Марк. – Но призраки, если я правильно понимаю, не могут…

– А у вас есть выпивка?

Сияющее пятно взволнованно задергалось, словно уже начало взбивать в невидимом шейкере какой-нибудь хитроумный коктейль.

– Мускатное вино и темный ром. Но как?..

– Меня можно побрызгать, – поспешно объяснил призрак Иосиф. – Ну, как бабы белье перед глажкой поливают. Набрать полный рот и – пффффффф! Я совершенно уверен, что подействует. Всегда мечтал кого-нибудь об этом попросить.

– Интересная технология, – ухмыльнулся Марк. – И, главное, угощающий тоже не в обиде. Сейчас попробуем. Так ром или вино?

– Ром, – твердо сказал призрак Иосиф. – Я пробовал ром всего дважды и мечтал о нем все эти годы. Сто двадцать семь долгих трезвых лет, исполненных одиночества и лютой тоски.

– Ужас, – содрогнулся Марк. И пошел за бутылкой.

Пока рылся в кухонном шкафу, думал: если предположить, что призрак настоящий, не дурацкая галлюцинация, значит, жизнь после смерти все-таки есть? Хоть в какой-нибудь форме, неважно сейчас, в какой. Вообще все неважно, если существует малейшая надежда еще когда-нибудь встретить Надю. Ради такой постановки вопроса стоило сойти с ума.

Несколько минут спустя Марк сидел на диване, прижимая к животу сонного Соуса, и, задрав голову к потолку, наблюдал пляску нескольких тысяч крошечных клочков сияющего тумана, на которые в экстазе рассыпался призрак Иосиф.

– Как же хорошо! – сказал тот, собравшись, наконец, в подобие целого существа. И несколько раз перекувыркнулся – видимо, от избытка чувств.

– Повторить? – предложил Марк.

– Лучше не стоит. Я, если вовремя не остановлюсь, больших бед могу натворить. Уже, собственно, натворил. Жену порешил и хахаля ее за компанию, а сам повесился – и все по пьянке, в беспамятстве. Пришел в себя – а уже мертвый. И как это вышло, едва помню. Ничего себе сюрприз! Называется с добрым утром.

– О господи, – выдохнул Марк.

– Ну а чего вы ждали? От хорошей жизни призраками не становятся, – рассудительно заметил Иосиф. – Сами подумайте, в каком состоянии надо быть, чтобы мимо собственной смерти промахнуться, не в те ворота войти… Да не переживайте вы так. Давно дело было. И ничего не исправишь.

Помолчали.

– Вы ее очень любили? – спросил Марк.

– Да не особо. Честно говоря, совсем не любил. Нас же родители поженили. Сами друг на друга и смотреть не стали бы – ни я, ни она.

К такому признанию Марк не был готов. Уставился на светящееся пятно, распахнув рот.

– Но зачем тогда было вешаться? – наконец выдавил он.

– Да черт теперь разберет. Говорю же, пьяный был. И каторги испугался. Помню, что себя жалко стало. Так жалко! Жизнь свою загубил сдуру, ни за что. Так лучше уж сразу в петлю, чтобы не мучиться дальше.

А оно вон как повернулось. Знал бы заранее, лучше бы каторгу перетерпел.

– А это очень плохо – быть мертвым? – встревожился Марк.

– Каково мертвым – не знаю. Говорю же, мимо смерти промахнулся. Но сердцем чую, зря промахнулся, там-то куда как слаще. Да вообще все слаще, чем эта моя темная, тяжкая как чугун тоска. Одно удовольствие осталось – как следует поплакать. Особенно когда кто-то слышит. Сразу легче становится. Так легко, будто и не было ничего. Просто привиделось спьяну.

– Это я как раз могу понять, – сказал Марк. – Мне тоже не с кем поговорить. Разве вот с котом, да и тот у меня недавно. Всего несколько дней, я еще толком не привык. А моя история чем-то похожа на вашу.

– Тоже убили жену? – бестактно обрадовался призрак Иосиф. – И никто не догадался? Не поймали? И никакой каторги?

– Ее убил не я. А любовник. О существовании которого я, конечно, даже не подозревал. Его-то как раз поймали; собственно, сам и признался, не стал тянуть. На суде говорил, что убил из ревности, потому что она не хотела от меня уходить. Дескать, пять лет ее уговаривал, и ни в какую. Пять лет, надо же! А я, дурак, все эти годы думал, у нас все в порядке.

Представляешь?

Сам не заметил, как перешел на «ты».

– Не представляю, – сказал призрак Иосиф. – Я свою не любил, а измену сразу почуял.

– Так наверное потому и почуял, что не любил, – вздохнул Марк. – Когда любишь, не до того. Ну или это только я такой дурак. Ай, неважно. Что было – было, как есть, так и есть. Задним числом ничего не исправишь.

– Это да, – авторитетно подтвердил призрак Иосиф. – А как хорошо было бы.

Помолчали.

– Так ты не против, если я буду иногда являться? – осторожно спросил призрак. – Для меня это большое утешение – поплакать при свидетеле. А поговорить – вообще счастье.

– Да являйся на здоровье хоть каждый день. Ты для меня тоже утешение.

– Это как же такое может быть?

– Если ты есть, значит смерть – еще не конец, – объяснил Марк. – Значит, что-то еще происходит с нами потом. И Надя тоже каким-то образом есть. И я там когда-нибудь буду.

– И поквитаешься с ней? – понимающе ухмыльнулся призрак Иосиф. – Я бы на это, честно говоря, не слишком рассчитывал.