Хроники Ехо (сборник)

Этой фразе меня в свое время научил сэр Макс, и после его внезапного исчезновения я употребляла ее по дюжине раз на дню. Некоторые джентльмены умеют оставлять девушкам памятные сувениры, ничего не скажешь!

– А почему, собственно, преступник не в наручниках? – спросила я, наливая себе камры. – Блеск металла плохо сочетается с цветом его глаз? Или вы решили его отпустить, чтобы дать мне возможность побегать по чужому следу? Спасибо, конечно, но сегодня я вполне обойдусь без развлечений.

Мои коллеги дружно ухмыльнулись. Смуглый убийца тоже выглядел довольным – меня это, помню, больше всего удивило.

– Дело в том, что он не преступник, а наш коллега, – объяснил наконец сэр Шурф.

Мне вообще повезло, что он там оказался. Эти шуты гороховые, Мелифаро с Нумминорихом, до вечера могли бы водить меня за нос. Ради такого удовольствия можно и интересами дела пренебречь, знаю я их позицию. Студенты-первокурсники из Королевского Университета по сравнению с ними – рассудительные пожилые люди. Это, конечно, очень мило, но иногда, мягко говоря, утомляет.

– Ага, значит коллега, – повторила я. – А сэр Мелифаро сказал: «подозревается в убийстве». Да, теперь я понимаю, что это была шутка. Но в каком месте следовало смеяться?

– Это была не шутка, – терпеливо сказал сэр Шурф. – Этот человек – профессиональный подозреваемый. Ты, как я понимаю, не знакома с туланской системой судопроизводства? Для выпускницы Королевской Высокой Школы ты не слишком эрудированна.

Я очень, очень люблю сэра Шурфа Лонли-Локли. Он мне практически как брат. Или даже больше, чем брат. Сэр Шурф безупречен, серьезен и чрезвычайно начитан. И, как следствие, совершенно невыносим. Поэтому желание придушить этого зануду собственными руками посещает меня не меньше дюжины раз на дню. К счастью, придушить его совершенно невозможно – по техническим причинам. Даже снимая свои смертоносные перчатки (прикосновение правой парализует жертву, зато левая быстро и качественно испепеляет кого угодно), он остается одним из самых сильных людей в Соединенном Королевстве. Потому, думаю, и жив до сих пор: желающих избавиться от гнета его эрудиции великое множество, не я одна мучаюсь.

Я тихонько скрипнула зубами и вежливо (ну, не то чтобы действительно вежливо, но все-таки не очень грубо) сказала:

– Я что, похожа на идиотку, у которой в голове каша из чужих слов и мыслей? Неужели ты думаешь, будто я с утра до ночи ходила на все эти дурацкие лекции? Вместо занятий я бегала на свидания, как все нормальные люди. Поэтому, будь любезен, расскажи мне о туланском судопроизводстве. Тебя я согласна слушать целых три минуты. Потом затоскую и выпрыгну в окно, но это, пожалуй, и неплохо.

Шурф укоризненно покачал головой, но тут в нашу беседу вмешался незнакомец.

– Я, пожалуй, сам расскажу, – сказал он. – Еще раз и по порядку. А то перескакиваю с пятого на десятое, самому стыдно, да еще и вас всех, наверное, запутал. Мне нельзя так мало спать. Полчаса в сутки явно недостаточно. Надо хотя бы два.

Мы изумленно переглянулись. Два часа – это по моим меркам вообще не сон. И не только по моим. Двух-трех часов отдыха хватает только сэру Кофе Йоху, и именно по этой причине все мы почитали его великим чудотворцем. А этот парень о двух часах сна мечтает как о роскоши. Ну и порядки у них там, в Тулане!

Впрочем, туланские порядки оказались куда более причудливыми, чем я могла вообразить. Хорошо все же тем, кто в юности прогуливает лекции: сколько ни живи, а реальность нет-нет, да находит, чем тебя удивить. Даже в такие моменты, когда тебе это даром не нужно.

– Меня зовут Трикки Лай, – представился незнакомец. – Как вы уже знаете, я приехал из Тулана. Сюда пришел, поскольку понял, что без вашей помощи не справлюсь со своей задачей. То есть, может быть и справлюсь, но не скоро. Тут хотя бы год надо прожить, чтобы разобраться, что к чему.

– Но все-таки кто вы? Подозреваемый, или сыщик? – спросила я. – Хотелось бы все же какой-то определенности.

– И то, и другое. Как уже сказал ваш коллега, я – профессиональный подозреваемый. Для того чтобы разобраться с моей профессией, необходимо иметь хотя бы общие представления о нашей законодательной системе. Меня немного тревожит ваше обещание выпрыгнуть в окно, но поскольку здесь первый этаж, я, пожалуй, рискну.

– Рискуйте, – мрачно согласилась я.

– У нас в Тулане, – начал он, – есть суды и тюрьмы, но нет ни одной государственной организации, которая занималась бы расследованием преступлений и поиском виновных.

– Хорошенькое дело! Если так, зачем нужны суды и тюрьмы? Кого наказывать-то, когда виноватых не ищут?

– Дайте мне договорить, – почти сердито сказал господин Трикки Лай. – Виноватых ищут, конечно. И ловят, причем весьма успешно. Но не чиновники, а подозреваемые.

Он, вроде бы, обращался только ко мне, но мои коллеги слушали, затаив дыхание. Видимо, все в свое время умудрились прогулять лекции, посвященные особенностям туланского законодательства, даже сэр Нумминорих Кута, который прежде, чем поступить на службу в Тайный Сыск, умудрился побывать студентом всех высших учебных заведений столицы; еще и несколько провинциальных университетов закончил между делом. Очень уж ему нравился процесс.

– Все происходит следующим образом, – говорил туланец. – Когда наши полицейские узнают об очередном загадочном преступлении, они прибывают на место и хватают первого встречного. Просто любого прохожего, который случайно оказался рядом. Если дело происходит не на улице, а, скажем, в доме или другом закрытом помещении, где нет ни одной живой души, подозреваемым будет объявлен ближайший родственник или супруг жертвы – если речь идет об убийстве или нанесении увечий. Если родственников нет, обвинят любого соседа, да и дело с концом…

– Ну, если речь идет всего лишь о нанесении увечий, тогда, наверное, никаких подозреваемых не надо? – перебила его я. – Пострадавший скажет, кто на него напал, и…

– Что скажет пострадавший, это наших полицейских совершенно не интересует. Они с ним и разговаривать не станут, разве что спросят, нужна ли помощь. Их дело – сцапать подозреваемого и отвести его в суд. В зависимости от тяжести и сложности преступления, суд определит срок, в течение которого подозреваемый обязан оправдаться – то есть найти и поймать настоящего преступника и более-менее убедительно доказать на очередном суде его виновность. Подозреваемому в убийстве обычно дают много времени на поиски: полгода или даже год. Если же речь идет, скажем, о карманной краже, больше полудюжины дней не допросишься. Кроме того, суд определяет сумму, которая будет выдана подозреваемому на связанные со следствием расходы. Скупиться, в общем, не принято: государство и без того неплохо экономит на жалованье тысяч бездельников. Если подозреваемый не сумеет найти преступника, накажут его самого, по всей строгости закона. Впрочем, когда дело совсем плохо, можно просто быстренько собраться и уехать из Тулана: пока срок, опущенный на оправдание, не истек, никто не имеет права помешать вашему передвижению. Некоторым приходится удирать – если, скажем, речь идет об убийстве. Добровольное изгнание – не сахар, но все лучше, чем девяносто лет каторжных работ…

Мелифаро толкнул меня локтем в бок.

– Здорово, да? Какая, должно быть, у людей жизнь интересная!

– По мне, так просто чудовищно.

Ситуация, описанная нашим гостем, казалась мне вершиной человеческого идиотизма. Так глупо, что даже смеяться над этим не хочется. Разве только плакать.

– Понимаю ваши чувства, – вежливо сказал туланец. – На первый взгляд, действительно кошмар и беззаконие. Но вы не представляете, чем это оборачивается на практике!

– И чем же? Половина населения в изгнании, другая – в тюрьме, и только преступники ходят по улицам с гордо поднятыми головами?

– По моим сведениям – а это отнюдь не парадная официальная статистика – только одно преступление из дюжины остается нераскрытым, – торжественно объявил он. – Да и это происходит за счет мелких, пустяковых преступлений, где проще заплатить штраф, чем хлопотать.

– Как такое может быть? – изумилась я.

– Ага-а-а-а, то-то же! – хором сказали Мелифаро с Нумминорихом. – Вот и нам интересно!

– Просто ты вошла в тот самый момент, когда сэр Лай собирался растолковать нам причины столь парадоксального положения дел, – объяснил Шурф. – Я, конечно, и прежде знал об особенностях туланского законодательства, но по сей день не понимаю, почему столь иррациональная система оказалась эффективной.

– Да просто потому, что человек, которого приперли к стенке – а что может быть хуже перспективы расплачиваться за чужое преступление? – способен перевернуть мир, лишь бы избежать неприятностей и заодно отомстить их истинному виновнику, – объяснил наш гость. – Во всяком случае, он будет действовать с куда большим рвением, чем государственный чиновник, которому уже с утра хочется поскорее вернуться домой – если, конечно, в этот день не выдают жалованье. Собственно, двести лет назад, когда наше правительство приняло решение уволить всех сыщиков до единого и установить нынешние порядки, Тулан был довольно неприятным местом. Ладно бы контрабандисты, от них простым людям только польза, но жуликов, карманников и просто ворья всех мастей было больше, чем честных граждан, а ставить на дверь меньше дюжины заколдованных замков, которые наши купцы тоннами возили отсюда, из Ехо, решались только нищие, у которых и взять-то кроме гнилых половиц нечего. Вот так усердно они работали, наши государственные сыщики, любо-дорого вспомнить!

– Ну ладно, пускай, – вздохнула я. – Но расследовать преступление – это все-таки целая наука. Не может первый попавшийся дядя с улицы ничего расследовать! Вот, помню, у меня однажды квартиру обокрали. Ничего особенного, вынесли кучу дорогих безделушек… Я, вроде бы, не простая домохозяйка, а Мастер Преследования; говорят, не самый плохой, к тому же, не первый год в Тайном Сыске – и что? Как только выяснилось, что у вора нет следа, на который можно встать, мне пришлось звать на помощь коллег. И между прочим, впятером – вдумайтесь, впятером, во главе с сэром Джуффином Халли! – с этим делом едва справились.

– Ну, положим, вы были не в отчаянном положении, а потому и не сделали все, на что способны, – возразил Трикки Лай. – Хотя нам в некотором смысле все же проще живется: это у вас тут все колдуны, причем каждый второй – бывший магистр какого-нибудь могущественного Ордена, а у нас, в Чирухте, хороший знахарь – редкость, и даже Безмолвной речи не все обучены. Зато и преступники – просто обычные люди, как правило, не слишком умные.

– Но и подозреваемые – простые люди, тоже не всегда слишком умные, – не сдавалась я. – А искать труднее, чем прятаться, разве нет?

– Пожалуй, так, – согласился он. – Но вы не даете мне сказать главное: такого количества частных сыщиков, как у нас, нет больше ни в одной стране Мира. Все квалифицированные специалисты в нашем деле остаются до первой неудачи, никто не станет рисковать, связываться с сыщиком, чей клиент загремел в тюрьму. А мы, наемные подозреваемые, можно сказать, элита этого цеха. Нас нанимают в исключительных случаях, обычно когда речь идет об убийстве. Услуги наши стоят гораздо дороже, зато и работаем мы на совесть. И самое главное – безопасность клиента гарантирована с самого начала. Мы рискуем только своей задницей; найдем мы преступника, или нет – никого, кроме нас не касается.

– А как вы это устраиваете? – спросил Мелифаро. – Сам же сказал: ваши полицейские хватают первого попавшегося…

Он возбужденно подпрыгивал в своем кресле, пожирал глазами нашего туланского коллегу и вообще вел себя как в старые добрые времена. Я с трудом поборола желание запустить в него пустой кружкой. Или даже полной – чего мелочиться-то? Не так уж много радостей у меня осталось.

– Обычно происходит так: если человек находит труп, он постарается сделать все возможное, чтобы оказаться как можно дальше от этого места. Но если это труп вашего ближайшего родственника или соседа – ну, то есть, когда велика вероятность, что подозреваемым объявят именно вас, есть смысл не только тихонько улизнуть с места преступления, но и вызвать специалиста, который согласится посидеть рядом с мертвецом до прибытия полиции, а потом сам будет выпутываться из неприятностей.

– Но ведь это очень удобно. – Мелифаро почесал в затылке. – Скажем, я решил угробить свою жену… ребята не смотрите на меня с таким сочувствием, мы с Кенлех не поссорились! Ладно, не жену – мужа. Вот я, такой весь из себя прекрасный, решил грохнуть своего мужа: на кой он мне сдался? И его прабабку за компанию: она мне наследство оставить собиралась. Иду, делаю свое черное дело, вызываю профессионального подозреваемого и отправляюсь в ближайший трактир – хихикая и потирая руки…

– А на следующий день, с утра пораньше, я беру вас за шиворот и волоку в суд, – ухмыльнулся Трикки Лай. – За ваши, заметьте, деньги, которые вы, разумеется, заплатили вперед.

– Как это?! – Мелифаро возмутился так, словно туланец только что прилюдно растоптал его самые светлые идеалы.

– Очень просто. Мы не берем на себя обязательств во что бы то ни стало выгородить нанимателя. Если уж мы ищем преступника, то настоящего. А кто оплачивал расследование – дело десятое. Не такая великая вещь деньги, чтобы из-за них поступаться профессиональной честью.

– Во как! – озадаченно сказал Мелифаро и умолк.

Нумминорих по студенческой привычке уважительно приоткрыл пасть, Шурф сделал несколько пометок в тетрадке. Даже из кабинета Джуффина доносились какие-то невнятные звуки: то ли шеф обсуждал информацию со своим буривухом Курушем, то ли просто камрой поперхнулся – кто его разберет. И только я окончательно упала духом. История о профессиональных подозреваемых, благородных, как сказочные разбойники, совершенно меня не впечатлила. Все равно система правосудия у них дурацкая, и работенка у нашего гостя – хуже не придумаешь, и земляки его – те еще идиоты, что терпят такой порядок вещей.

– Кошмар, – вздохнула я. – Примите мои соболезнования, сэр…