Улыбка сорвиголовы

Первое слово одобрения сорвалось с тонких губ дядюшки Джо.

– Вот почти то, что я иногда называю стрельбой. Эта жестянка, Кадиган, – Билл Ланкастер. – Лофтус поднял вторую банку. – Убей его, парень. – И швырнул банку так высоко, как только мог.

Банка взлетела и повисла сверкающим, вспыхивающим в солнечных лучах диском.

– Стреляй! – закричал Лофтус.

Кадиган нажал на спуск. Высоко вверху раздался лязг. Жестянка взлетела еще выше, затем понеслась прямо вниз.

– Стреляй!

Снова рявкнул револьвер. Летящую банку пробило насквозь.

– Будь я проклят, если это не стрельба! – выдохнул старый дядюшка Джо. – Здесь, сейчас. А ну-ка отправь банку вверх по холму.

Он бросил еще одну банку на землю, и Кадиган, выхватив револьвер, начал стрелять от бедра. Шесть пуль из кольта в левой руке вонзились в землю точно позади банки и, брызнув в нее маленькими фонтанчиками грязи, заставили жестянку медленно покатиться вверх по склону. Затем четыре пули из револьвера в правой руке продвинули банку еще выше. Каждая пуля оставляла след в дюйме позади банки. Денни повернулся и снова взглянул на старика.

– Что теперь? – спросил он, заряжая револьвер для следующего выстрела.

– Теперь садись сюда, – пригласил дядюшка Джо.

Приготовившись к уроку, Денни снова вздохнул и опустился на порог рядом с инструктором.

– Кадиган, – торжественно заявил старик, – ты умеешь обращаться с револьвером. Ты стрелял так, словно в каждой жестянке сидел Ланкастер. И если бы это было действительно так, то он умер бы сотню раз. Сегодня ты управляешься с револьвером лучше всех, кого я когда-либо видел. – Денни мог только смотреть на дядюшку Джо. – Потому что, – продолжал Лофтус, – в тебе нет страха. Пугливый джентльмен никогда не научится хорошо стрелять. Когда я увидел тебя в первый раз, то понял, что у тебя есть задатки первоклассного стрелка. Я убедился в этом, наблюдая, как ты здесь стоял и смотрел на мою винтовку. Ты не менялся в лице. Тогда я решил, что из тебя может что-то получиться.

– Тогда вы держались слишком спокойно, – заметил Кадиган, улыбаясь от удовольствия. – Могу я теперь отправиться за Ланкастером?

– В мире нет человека, за которым ты сейчас не мог бы отправиться, – серьезно ответил дядюшка Джо.

Глава 8

Проводы

Когда ранним утром следующего дня Денни Кадиган приготовился к отъезду, дядюшка Джо пришел проводить его и принес два револьвера, чей возраст выдавали истертые пальцами рукоятки.

– Что ты скажешь об этих двух револьверах? – спросил он своего ученика.

– Полагаю, что это старые кольты.

– Возьми их, – протянул оружие старик.

Кадиган торжественно принял его.

– Попробуй, – предложил дядюшка Джо.

Денни оглянулся в поисках подходящей мишени, и, пока он искал, три большие вороны слетели с сосновых вершин и тяжело поплыли через прогалину. Денни вскинул револьверы и выстрелил. Первая птица камнем упала на землю. Вторая перевернулась в воздухе и начала стремительно снижаться, пронзительно жалуясь на судьбу. Кадиган милосердно покончил с ней третьей пулей.

– Очень приятные и точные револьверы, – одобрил он.

– Весьма древние, весьма средние, – покачал головой дядюшка Джо. – Они кажутся тебе похожими на другие револьверы?

– Они немного тяжелее, и у них длиннее стволы.

– Именно так, сынок. Достаточно удлинить ствол, чтобы стрелять в цель на десять ярдов дальше, чем из обычного кольта. А эти десять ярдов бывают нужны, и весьма.

Кадиган кивнул.

– Еще у них хорошие курки, – отметил он, крутя в руках револьверы. – Удерживают равновесие так, словно у них есть мозги.

– Верно, – согласился дядюшка Джо. – Я слышал про эти револьверы, что они слишком тяжелые. Они сделаны не для слабаков.

И он взглянул на округлые запястья Денни, перетянутые стальными сухожилиями.

– Они достаточно тяжелые для того, – уточнил тот, – чтобы джентльмен сразу понял, что у него в руках кое-что есть.

– Кадиган, – торжественно объявил Лофтус, – ты умен. Гораздо умнее, чем я думал. Револьверы дружили со мной много лет. Будь я проклят, если помню, как много! Нет, сэр, они ушли на покой со мной и присматривали за Лофтусом как пара бульдогов. Им никогда не приходилось гавкать и кусать одного и того же джентльмена больше одного или двух раз. – Тут он злобно хихикнул. – Довольно долго я считал, что наверняка придет тот день, когда меня загонят в угол и прикончат.

Старик кивнул, вспоминая те бурные времена.

– И я всегда думал, что когда упаду, то приберегу эту пару на последние полсекунды. Ну вот, Денни, я постарел и покрылся ржавчиной. Теперь у врагов мало шансов меня прикончить. Похоже, те, кто когда-то меня ненавидел, сейчас жалеют старика. – Он снова зло ухмыльнулся. – Как бы то ни было, никто из них меня не побеспокоит, полагаю, что и сам вряд ли кого-нибудь побеспокою, прежде чем через пару лет отдам концы.

– Вы проживете еще лет тридцать, не меньше, – вежливо перебил Кадиган.

– Не будь лицемером, парень.

– Я слышал рассказы об индейце в Нью-Мексико, дотянувшем до ста двадцати лет. Если на такое способен индеец, то почему это не по плечу белому человеку?

– Почему? – переспросил старик, ухмыляясь шире и радостнее прежнего. – Я продолжаю утверждать, что краснокожий не может сделать ничего такого, чего белый человек не в состоянии сделать лучше. Ты определенно умен, Кадиган! Ну, вернемся к револьверам. Я всегда представлял их в руках какого-нибудь джентльмена, который умеет стрелять и умрет во время драки, простреленный полудюжиной пуль, с израненными ногами, загнанный в угол комнаты. В него стреляет дюжина джентльменов, но он все еще держит по револьверу в каждой руке… все еще сражается… убивает до последней минуты… – Рисуя потрясающую картину, старик пронзительно кричал. Затем, уже тише, добавил: – Точно так умер мой напарник, старина Джеф Джилки, я пришел слишком поздно. Но я видел пятерых джентльменов, истекавших кровью, израненных так, что они никогда этого не забудут. Они лежали на полу рядом с еще тремя мертвыми джентльменами, смотревшими в потолок и думавшими, вероятно, обо всем этом, когда они падали вниз словно утки с неба – падали вниз к дьяволу, как убийцы и мерзавцы, каковыми они, впрочем, и были на самом деле. – Голос старика дрожал. Он откашлялся и добавил: – Мне не придется так умереть.

– Вы умрете богатым, что намного лучше, – предположил Кадиган. – Найдете медь и станете самым богатым в мире. О вас будут помнить, мистер Лофтус.

При этих словах взгляд дядюшки Джо значительно просветлел, но в конце концов старик просто уныло пожал плечами:

– Послушай меня, нет ничего лучше доброй смерти. Я отдал бы всю медь, лишь бы умереть так, как положено умирать настоящему мужчине. И эти револьверы, Кадиган, должны перейти к человеку, который умрет именно так.

Денни встал.

– Я могу быть уверен, что меня убьют? – спросил он с любопытством.

– Конечно. У тебя нет шансов ни на что другое. Вопрос только в том, где это произойдет. Ты сделаешь что-то, что заставит людей говорить о тебе, и умрешь, пока они все еще будут болтать!

– Мне кажется, – мягко возразил Кадиган, – что джентльмен вправе сделать что-то такое, а затем сидеть и думать об этом всю оставшуюся жизнь.

– Среди джентльменов подобных нет. Никто из них не хочет работать. Вот в чем моя проблема. Я всегда стремился к славе. Но упорный труд не по мне. Я никогда не трудился. Только добивался, чтобы обо мне говорили, – со вздохом признал старик.

– Но, дядюшка Джо, в горах нет человека, который бы сделал столько, сколько вы, для поддержки закона. Все это знают.