Месть фермера

– Мужчине нелегко понять женщину, – признал Сэксон. – Ты предпочитаешь, чтобы я всю жизнь стыдился самого себя и чтобы люди показывали на меня пальцами как на труса?

– Это лучше, чем если на тебя будут показывать как на убийцу, – парировала Мэри.

– Ты хочешь сказать, что бросаешь меня?

– Я никогда не смогу тебя бросить, но мне снова придется ждать.

Тронутый и одновременно огорченный этими словами Сэксон снова обнял девушку.

– Ты поцелуешь меня, Мэри?

– Да, если ты хочешь.

– Только если ты тоже этого хочешь, – мрачно заявил Джон.

– Как я могу этого хотеть? Этими руками ты избивал людей и ломал им кости. А сегодня ты убил человека!

Руки парня вновь безвольно опустились.

– Ну, я пошел, – угрюмо пробормотал он.

Мэри тихо заплакала. Сэксон опять привлек ее к себе.

– Не трогай меня, – прошептала она. – Лучше пусть я буду несчастной.

– Ты еще любишь меня хоть немного? – настаивал Джон.

– Ты знаешь, что я всегда буду любить тебя, – ответила Мэри. – Но я хочу гордиться тобой. Я не смогу выйти замуж за человека, которым не горжусь.

– Значит, ты никогда не выйдешь за меня, потому что я убил Боба Уизерелла?

– Не выйду, пока что-нибудь не сделает твои руки чистыми.

– Что же это может быть?

– Не знаю. Иногда такое случается.

– Ну, я лучше пойду, – вздохнул Сэксон.

Мэри продолжала плакать. «Женщины плачут так же легко, как дышат», – подумал Джон.

Она не пыталась его удержать.

– Прощай, – сказал Сэксон.

Он медленно двинулся к садовой калитке, все еще ожидая услышать за спиной звук шагов и просьбу девушки вернуться, но ничего не произошло, поэтому, опустив голову, Джон зашагал по улице.

Глава 11

Пройдя квартал от дома Уилсонов, Сэксон почувствовал некоторое облегчение, хотя все еще ощущал душевную боль. Он остановился и огляделся вокруг. Мешок на спине, казалось, ничего не весил. Джон намеревался проститься с Мэри и отправиться на поиски большего состояния, чем то, которое у него украли. И не сомневался, что это не займет много времени. Новая сила рук обещала быстрый успех, не говоря уже о новой силе воли. Если ему удастся найти работу, то какой бы сложной она ни оказалась, он сумеет ее выполнить.

Однако после расставания с девушкой увереннность исчезла. Ведь именно тяжелый кольт, на который Сэксон рассчитывал, послужил барьером между ним и Мэри.

Внезапно он решил вернуть оружие тому, кто его ему дал. В доме Дэниела Финли, расположенном дальше по улице, горел свет, на который он пошел как на маяк. Джон почувствовал, что найдет понимание в жилище адвоката. И устремился туда, словно в убежище.

Перед домом не было никакого сада – только место для привязи лошадей, где немало отчаявшихся людей оставляли своих мустангов, прежде чем обратиться за советом к адвокату. Сам дом был обычной побеленной лачугой с двумя комнатами, душными летом и холодными зимой.

Сэксон постучал в дверь и сразу же услышал резкий суховатый голос Финли, приглашающий его войти. Он открыл дверь и шагнул в нечто среднее между кабинетом, гостиной и библиотекой. Позади находилась кухня-спальня-столовая. Стены передней комнаты были сплошь уставлены полками с книгами по юриспруденции, большей частью старыми и в клеенчатых переплетах. На письменном столе в углу стояла лампа с круглой горелкой – ее свет падал на лицо сидевшего за столом Дэниела, отчего его глаза ярко блестели.

Рассмотрев посетителя, адвокат поднялся со стула, шагнул вперед и протянул правую руку, словно забыв об отсутствии кисти. Спохватившись, поспешно протянул левую, стиснув ею правую руку Джона. Несмотря на духоту в комнате, рука Финли была сухой и холодной.

Адвокат смотрел на гостя почти с любовью – более всего его радовали изменения, происшедшие с ним за эти три месяца. Казалось, будто Джон Сэксон пережил три года, причем отнюдь не легких. Мягкость исчезла – бесполезные компоненты руды расплавились, оставив крепкое железо, которое в один прекрасный день могло превратиться в сталь.