По прозвищу Похититель. Глава Первая

– Вы верите в себя, Вальверде?

– Всегда, Юдит. Я не понимаю вопроса.

– Если было бы так, вам не нужно было бы прятаться за таким культурным фасадом. Вы умны, это так. Но нет необходимости смотреть через микроскоп, чтобы увидеть, что у вас есть свои точки шаткости и вы признаете, что они есть у любого человека. Вы, может быть, скрываете сейчас свои эмоции, но они отражаются в каждой темноте. Перед холодным взглядом, который вы притворяетесь иметь, есть множество конфликтов, которые вы избегаете.

– И откуда вы берёте такие субъективные предположения? Предварительно не тестируя личность.

– Из вашей формы поведения, из моего анализа вас, и из слов, которые использует ваш мозг. Вы знаете, что ваше тело не может лгать. Сейчас вы напряжены. Что сдерживает вас от взывания к вашим чувствам также как и рассказать нам версию событий в вашей жизни перед тем, как вы оказались здесь?

– Думаю, что по два сломанных ребра с каждой стороны могут это сделать.

– Разве вы не в изоляции? Значит, вы сами это сделали?

– Комната без каких-либо инструментов и кровати, только холодный пол и тишина не могут это сделать, сеньорита.

В этот момент я слышу, как охранник говорит: “Конец свидания! Уведите его!” Сейчас заметно, что Ортеге необходимо скрыть то, что произошло. Всё было хорошо до тех пор, пока я это не сказал. Я думаю, что послание ясно, я не должен рассказывать ни о чём, что происходит за решёткой. И вот меня поднимают, в то время как Юдит пытается выспросить у Ортеги, что произошло. Он её игнорирует. Я никогда не видел, чтобы кто-то волновался о том, что со мной происходит. Я чувствую, что женщина с ароматом жасмина требует объяснений моих повреждений. Каждый день это становится всё более странным. О, Моисей, я его забыл, у него равнодушное лицо, он не считается, поэтому это не важно.

По дороге в мою камеру с этими мамонтами я неожиданно получаю удар дубинкой по ноге по бедренному нерву, который приводит к судороге, невольно ставящей меня на колени. Боль меня выбешивает, но так как я знаю, что мне нужно восстановиться, я не должен ничего делать, как бы сильно я не хотел ответить. Я буду помалкивать. Казимир пытается мне помочь и просит Ортегу остановиться, но вмешивается Лоренсо.

– Ортега, остановись! Ты убьешь человека.

– И что, если так? То, что он сделал на свободе, может произойти с кем-то из твоей семьи, Казимир.

– Но он не на свободе, чтобы сделать это. То, что мы сделали хорошо, но сейчас ты уже перегибаешь палку.

– Оставь Ортегу в покое, этот тип заслуживает получить урок. Разве ты не понимаешь, что изоляция в его случае не даёт никакого результата?

– Что ты хочешь сказать, Лоренсо? Он отбывает срок 80 лет. Пострадавшие довольны. Мир доволен, даже я доволен. Чёрт побери! Будьте разумны.

– Разумны? Я не доволен! Я буду его пытать, когда захочу. Этот сукин сын заслуживает этого и точка!

– Хватит замахиваться на меня палкой, Ортега! Ты хороший приятель. Давай уважать друг друга.

– Тогда в знак хорошего приятельства позволь мне тебе повторить, что я не остановлюсь.

Спасибо, Казимир, я не знал твоё имя. Отрадно видеть твои руки на затылке, в то время как ты видишь, с какой жестокостью меня бьют Лоренсо и педик Ортега. Они умны и бьют сильно туда, где у меня нет повреждений. Хромающий заключённый – это что-то нормальное и безобидное с бесчисленным количеством подходящих оправданий. В конце концов, они мои смотрители и могут объяснить факты, как им заблагорассудится. И так как я отношусь к отбросам, никто меня не послушает.

– Сейчас я чувствую себя лучше, похититель. Можешь спокойно ложиться в своём дерьмовом кабинете. Ха-ха-ха!

– Было приятно знать, что я оказал тебе помощь. Терапия антистресс. Сеньор Ортегита. Я надеюсь, что на следующем сеансе по очищению ты будешь готов получить в такой же форме мои знаки привязанности и много объятий.

– Несчастный!

– Всё, Ортега! Не трогай его!

Этот мужчина каждый день превращается в ещё большего сукина сына. Он никогда не шутил с заключёнными, я заметил это с тех пор, как я его помню. Плюшевый и другие гангстеры тюрьмы его уважают. Его габариты и высота помогают ему проецировать свою власть. Для него всё причина и результат. Я помню, что чтобы меня уважали в этом месте, я должен был спровоцировать его на ссору со мной, я должен был пойти за головой грубых мужчин, чтобы не быть последним звеном в пищевой цепочке этого места. В конце концов, я проиграл, но, чтобы выиграть меня он позвал подкрепление. Возвращаясь к настоящему, странно то, что сейчас я не угроза для него и поэтому нет причины его бездушному обращению. Я предчувствую, что что-то происходит.

Однако, это он кто привёл меня к изоляции. Я не выходил из этой комнаты до этого момента. Меня изолировали, потому что я стал превращаться в угрозу для остальных, я не знаю, почему я до сих пор ещё жив. Некоторые хотели взять меня в свою банду, но я не бандит, мне не нравится идентифицировать себя с каким-либо сектором преступности в этом месте или где-то ещё. Чем меньше связей, лучше. В общем, он может идти куда подальше.

Открывается люк, и я вижу таблетки и бутылку воды, я замечаю, что им надоело давать мне стаканы, я не могу видеть больше, их трое. Я их выпиваю и один просто отвратителен на вкус. Я не буду думать о том, что мне даёт Фонсека, также я не буду бороться со сном. В этот раз пускай он придёт спокойно.

Опять открывается дверь, засов каждый раз шумит всё громче, это то, что меня разбудило. Я не видел снов, как хорошо.

– Добрый день, Казимир. И Ортега?

– Ортега не на смене. Поэтому только я тебя сопровожу. Я хочу, чтобы ты дал мне слово, что ты будешь себя вести непоколебимо.

– Я даю тебе слово.

– Я видел, как ты ведёшь себя с Фонсекой и вижу, что ты не агрессивен, и в виду этого я беру на себя смелость сопровождать тебя без коллег в зал свиданий.

– Юдит будет разговаривать со мной.

– Это неофициально, я её позвал.

– Почему ты хочешь помочь мне? С каким намерением ты это делаешь?

– Не путай. Я не хочу тебе помочь. Я хочу, чтобы тебя не пытали за то, что ты и так уже платишь.

– Пока ты во главе, можешь рассчитывать на моё хорошее поведение.

О, вот ты здесь, Юдит, у нее отчаянный вид. Конечно, я не спутаю с твоей заботой, ты хочешь что-то заполучить для своего блога. Это только профессионализм.

– Привет, Николай, у нас нет времени. Я хочу, чтобы ты посмотрел три минуты этой записи распространённого видео, это вчерашнее интервью. Оно вышло в полуночных новостях, хотя у него не столько просмотров, сколько у Прайм Тайм, всё, что касается вас, набирает обороты.

Теперь я вижу, почему Плюшевый так на ней зациклен. Вместе со своим коллегой она знает, как выявлять факты. Я могу просмотреть всё, но не знаю, зачем такая спешка, и её внезапный визит.

– Я не понимаю, Юдит.

– Здесь говорится “подозрительное поведение охранников”. Вам кажется мало?

– Мне кажется нормальным.

– Не будьте скептичны. Я могу дойти до сути этого.

– Если мы выпустим это во кино, ваша программа будет иметь огромные кассовые сборы.

– Моя прибыль от этого очень мала, мой друг. Здесь что-то нечисто. То, что с вами делают ненормально. Они нарушают протоколы безопасности и злоупотребляют ей.

– До чего вы хотите со мной дойти?

– До точки, когда весь мир увидит, что вы тот человек, который может исправиться. Даже увидеть то, что с вами можно обращаться лучше. Я не хочу давать ложных надежд, но даже до того, что вы можете дойти до суда снова.

– Почему вы не хотите верить, что я виновен? Я думаю, что я заслуживаю этого.

– Перед тем, как навестить тех, у кого я буду брать интервью, я читаю их дела. Мне не разрешают делать заметки, но я их запоминаю и выйдя из суда, я записываю важное с своём телефоне. Так перед визитами я знаю, с кем я буду иметь дело. В вашем случае, Вальверде, я не думаю, что вы во всём виновны. Я могу быть вашим детективом на свободе. Это зависит от вас.

– Ха-ха-ха! Куда придут тигр и газель?