О современном состоянии современных сил и средств Японии и Китая

Мелкие бухты на полуострове Симе еще не исследованы.

Залив Овари и бухта Шикава сама по себе слишком обширны для порта, а у берегов не имеют меньших бухт, удобных для военной гавани. Как пристань для крейсеров, неудобны потому, что легко могут быть блокируемы.

Хаманацу ила Хамада – басейн закрытый, но много мелей.

Все мелкие бухты полуострова Изду слишком малы для устройства укрепленных военных гаваней, не исключая и Симоды, которую притом трудно защищать с сухого пути, ибо она обставлена горами, которые могут быть заняты противником без большого труда.

Все бухты Иеддоского Залива: Асипа, Урага, Иокоска, Мисисипи, либо малы, либо открыты. Впрочем, Иокоска с соседнею бухтою Повхатан могли бы быть хорошим убежищем для японского флота, если бы построить обширную систему фортов на окружающих высотах.

Иокогама не укреплена и занята иностранным гарнизоном, именно с целью препятствовать укреплению; да и рейд открыт с юго-востока.

Иеддо не имеет гавани по причине мелей. Большие суда могут стоять только в открытом заливе, вне линии существующих укреплений, которые, по самому расположению и устройству, не могут дать флоту никакой защиты. Даже своего прямого назначения – защищать столицу от бомбардирования с моря, они не достигают вполне, ибо суть открытые редуты, которые легко могут быть обстреляны морскою артиллериею и потом взяты приступом.

В заливе Сеидай есть гавани для джонок, но не для военных судов; много мелей и скал.

Порт Намбу хорош, но может быть атакован с сухого пути неприятелем, высадившимся невдалеке на юге или севере.

Самая бухта Авамори, при всей ее стратегической важности, как охранного порта для Сангарского Пролива, имеет свое неудобство в излишней обширности.

Хакодате можно бы предпочесть этому большому заливу, но это уже будет вне Нипона, т. е. главного средоточия могущества Японии.

И так, самою безукоризненного гаванью Японии для устройства большого военного порта нужно считать Кагозиму. Здесь вулканический остров Гакура отделяет обширный глубокий басейн от прочих частей залива Кагозимы и делает доступ внутрь порта невозможным. А между тем сохраняются два выхода, и для блокад порта, следовательно, нужно больше судов. Кроме того, Кагозима есть ближайший порт к гаваням Китая, куда направляется всегда много торговых кораблей тех держав, которые могут вести войну с Япониею. Выходя из Кагозимы, японские крейсеры могут иметь станции на Ликейских островах.

После этого порта следует Оо-сима. Неизвестно, на какой из этих местностей остановит свой выбор японское правительство; но покамест ни в одной оно не приступало к сооружениям. Князь Сацума, правда, укрепил свой порт, Кагозиму; но эта оборона недовольно солидна, чтобы доставить всему японскому флоту убежище столь же надежное, как, например, Плимут, Брест и Тулон.

Весьма возможно, что японцы, сделав уже значительные издержки в Иокоске и Аконуре, остановятся на одной из этих местностей, чтобы помощью искусства ее укрепить. Это будет тоже недурной выбор; но устройство укреплений обойдется дорого, а стратегического значения, такого как Кагозима, Симоносаки и Оо-сима, ни Иокоска, ни Нагасаки не получат.

Указав на неустройство береговой обороны Японии, посмотрим теперь, какой флот может она противопоставить неприятелю, который бы вздумал атаковать ее. Прежде всего следует заметить, что флот этот не имеет общей организации, принадлежит, большею частью, не центральному правительству, а отдельным князьям, общих маневров не делает и вообще большой морской практики не имеет. Экипажи его также неопытны, хотя японские матросы принадлежат к числу смелых и искусных в своем деле людей. Не достает хороших офицеров, особенно сведущих механиков и гидрографов. Мы упомянули в прошлую лекцию, как этому последнему недостатку японское правительство старается помочь основанием морских классов при иокоскском арсенале. Кроме того, оно отдавало и отдает многих людей из дворян на военные суда европейцев, для получения практического морского образования. Известный предводитель восстания в 1868 году, адмирал Эломото Кумадзиро, образовался таким образом на голландских судах. В 1870 году двенадцать молодых японцев поступили на английскую летучую эскадру Тихого Океана, приходившую в залив Иеддо. Но все это еще очень недостаточно, чтобы из теперешней, довольно, впрочем, значительной, массы японских судов (см. список их в обозрении Японского архипелага, в приложениях) образовать настоящий боевой флот. Сами японцы понимают это, и потому к особенно-военным судам причисляют едва 14 пароходов, в главе которых должен быть поставлен башенный броненосец таран Stonewall и броненосный же корвет Jho-shu maru. Очевидно, что никакого серьезного сопротивления значительной европейской эскадре такой малочисленный флот оказать не может, и, вернее всего, сделается добычею неприятеля при первой войне. Поэтому его роль должна состоять только: а) в крейсерстве за коммерческими судами противника, для чего может быть отряжено 3–4 парохода из лучших ходоков и непременно с европейскими лоцманами и механиками; В) в перевозке войск и военных тяжестей вдоль берегов самой Японии, где таковые не будут блокируемы, и с) в некотором содействии защите портов. Но и во всех этих отношениях блистательной роли он не может играть, как по свойствам судов, так и по неопытности экипажей. Все повреждения, какие могут быть понесены японскими судами, в случае войны, неисправимы, так как порты Иокогама, Иокоска, Хиого и Нагасаки, где есть технические морские учреждения, конечно, будут блокированы или даже взяты неприятелем прежде всего другого.

И так ясно, что неприятель, владеющий сильным флотом, очень легко может атаковать любой пункт японского прибрежья и быть уверенным в легком успехе. Однако, некоторые из этих пунктов, по особенному их стратегическому значению, без сомнения будут предпочтены прочим. Укажем, поэтому, на них. На первом плане стоит город Симоносаки, значительный по торговле, но еще более по своему стратегическому положению. Мы уже говорили, что, в силу условия 1864 года, японцы не могут укреплять северные берега Симоносакского пролива; остаются, следовательно, острова у западного входа и южный берег. С них можно бы обстреливать проходящие суда на протяжении около 25 верст; но очевидно, что, например, такую огромную линию японцы занять и оборонять не в состоянии. Остается, следовательно, собственно пролив между мысом Мозисаки и двумя западными выходами в море, по обе стороны Хикусимы. Природа как бы создала эту местность для обороны с моря. В самом узком месте, у Мозисаки, пролив имеет всего 300 сажен ширины. Северо-западный выход недоступен для значительных военных судов по малой глубине (10 фут.)и ширине (50 саж.); юго-западный ведет под непрерывными выстрелами с Хикусимы и с южного берега. Но батарей здесь нет, подводных мин тоже, и едва ли допустит до их устройства та морская держава, которая решится начать войну с Япониею. Вероятнее всего, что она введет свои военные корабли на Симоносакский рейд прежде объявления самой войны. Англия, практикующая на Востоке под именем христианского международного права – чистое право сильного – не затруднится даже без объявления войны захватить в свои руки весь Симоносакский Пролив под видом репресалии или под каким-либо другим предлогом, хотя бессовестным, но всегда найдущим оправдание в глазах нации, бомбардировавшей среди мира Копенгаген и захватившей остров Перим, несмотря на то, что он принадлежал Турции.

Вторая важная местность, которую может выбрать предметом нападения неприятель, владеющий только флотом, есть Хиого, с Кобе, коммерческий порт Осаки. Овладение им или истребление города есть дело нескольких минут, ибо десять-пятнадцать зажигательных снарядов немедленно произведут пожар, а форты ничтожны.

Несколько труднее атаковать Осаку, так как бар не позволит подойти близко к берегу; но тут может помочь делу небольшой десант морских команд с десантными орудиями, который всегда можно высадить под прикрытием могущественной артиллерии флота.

Иокоска, важнейшее из военно-технических учреждений Японии, совершенно в руках противника, владеющего несколькими военными судами. Укреплений здесь пока нет.

Иокогама и Канагава могут быть разрушены с моря, чем, конечно, будет нанесен важный вред японской торговле и значительному числу правительственных офицеров и чиновников. Но вероятно, что неприятель пощадит Иокогаму, так как в сохранении ее слишком заинтересованы иностранцы.

Иеддо одним флотом, без значительного десанта, атаковать нельзя; но, взяв один или два форта, из числа шести обороняющих его с моря, можно огонь этих самых фортов направить на город и обратить его в пепел, не давая себе труда брать мелкие береговые укрепления с полевыми профилями. Особенно пригодны для подобного действия мелкосидящие канонерские лодки с тяжелыми на них орудиями.

Иакодате может быть разрушен без больших потерь для атакующего, несмотря на огонь форта Анамы, на который могут быть направлены сосредоточенные выстрелы с трех сторон, а по взятии города и с четвертой. Три такие судна, как клипер «Всаднике», могут исполнить это дело в самое короткое время.

Таковы важнейшие предприятия, которые можно исполнить против прибрежных пунктов Японии при помощи одного флота. Теперь посмотрим, какие наиболее чувствительные удары может ей нанести неприятель, владеющий небольшим десантом, т. е. таким отрядом сухопутных войск, которому опасно и безполезно было бы вдаваться внутрь страны, но который может прочно укрепиться на каком-нибудь важном стратегическом пункте прибрежья или помочь флоту в его операциях. Такой отряд в войне между, большими европейскими державами почти немыслим; но если мы вспомним, какое значение имел англо-французский гарнизон в Пирее во время войны 1854–1856 годов или какое теперь имеет английский гарнизон о. Перима, то согласимся, что в стране с мало развитыми военными силами и средствами, какова Япония, даже один европейский батальон с несколькими орудиями может многое значить. Так оно отчасти и есть даже теперь, в мирное время, когда занимающий Иокогаму английский гарнизон имеет не менее политического значения, чем наша стотысячная армия имела на Дунае в 1853–1854 годах.

Владея небольшим десантом, неприятель Японии может предпринять:

1) Занятие островка Иокосимы, у южной оконечности провинции Сагами, при входе в Иеддоский Залив, где в отделяющем островок от твердой земли проливе может быть расположена небольшая эскадра для блокады залива. При этом на острове могут быть устроены укрепления для гарнизона и склады предметов, захваченных крейсерами. Иокосима, по своему положению относительно Японии и Иеддо, несколько напоминает Гон-Конг и его отношения к Китаю и в частности к Кантону, далеко, впрочем, не представляя тех благоприятных топографических условий, как Гон-Конг. И якорная стоянка тут хуже, и берег твердой земли ближе.

2) Занятие островка Оо-симы, у гавани того же имени, о которой шла речь выше. Находясь на перепутье судов, плавающих между Иеддо и Осакою, эта местность также может служить прекрасною станциею для крейсеров, гораздо более удобною в морском отношении, чем Иокосима, и напоминающею во многом положение Гибралтара в Испании.

3) Занятие западной оконечности островка Хиру-симы, у Симоносакского Пролива, если почему-либо не удастся занять самый город Симоносаки.

4) Занятие острова Такасимы, у входа в Нагасакскую Бухту, где находятся большие каменноугольные копи, источник немалого дохода для Японии. Отсюда же может быть блокируем и нагасакский порт. Только стоянка судов у Такасимы слишком открыта.

5) Занятие острова Мацусимы или Дажелета, в Японском Море, с целью удержать его после войны, хотя он не имеет гавани. Для овладения морскою станциею близ берегов Нипона, в Японском Море, гораздо важнее взять и удержать за собою острова.

6) Накасиму, Низисиму и Цифурисиму, близ Окисимы, или же

7) Садо. Но тогда десант должен быть значительнее и снабжен достаточными средствами для немедленного возведения и вооружения сильных укреплений. На Садо, впрочем, может быть сделана и небольшая временная высадка для разорения тамошних рудников, дающих правительству хороший доход. Если неприятель возьмет этот остров в постоянное владение, то он будет постоянною угрозою для Японии, ибо имеет два большие порта, где могут помещаться целые флоты, и достаточно собственных произведений, чтобы сделать содержание гарнизона недорогим. Вот почему в 1869 году англичане, для понуждения японцев к расплате с долгами, пускали в Иеддо и Иокогаме слух, что они займут Садо.

8) Еще важнее, чем Садо, овладеть, для неприятеля Японии, островом Цусимою, что с военной стороны не более трудно, но более богато последствиями, ибо Цусима, имея превосходный порт и находясь между Кореею и Япониею, у южного выхода из Японского Моря в океан, по справедливости может быть названа ключом как этого моря, так и обоих прилегающих к нему по соседству стран. Только захват Цусимы мало вероятен, вследствие соперничества между главными морскими державами. Довольно вспомнить, для доказательства, основание на этом острове небольшой станции вашими судами в начале шестидесятых годов: по соображениям международной важности ее пришлось оставить.

9) Занятие Хакодате, причем десант чрезвычайно поможет овладеть городом, зайдя ему в тыл, через перешеек с юга.

10) Занятие Икисари – местопребывания центральной администрации о. Иезо, при устье важнейшей на острове реки. Впрочем, вообще на Мацмае не может быть больших военных действий, как по отдаленности его от главного театра войны, так и по отсутствию важных предметов для действия. Хакодате, как местность, командующая Саагарским Проливом, составляет единственное исключение.

Вот, мм. гг., немаловажные удары, которые могут быть нанесены Японии неприятелем, у которого есть только хороший флот или флот и небольшой десант вместе. Принимая в соображение известное уже вам состояние оборонительных средств «империи солнечного восхода», вы видите, что ей почти невозможно будет отпарировать эти удары без заступничества каких-либо могущественных союзников. Но опасность возрастет еще более, если неприятель решится употребить значительные сухопутные силы, какие были в Китае в 1842 и 1860 годах. Против сильного корпуса войск союзникам нельзя будет действовать одним так называемым моральным влиянием, т. е. угрозой издалека – оружием же, но показываемым с соблюдением правил самой утонченной вежливости – а придется выставить действительную силу и поставить ультиматум, на что едва ли кто решится из-за Японии, кроме разве, в подлежащем случае, Англии и России, этих естественных и трудно примиримых соперников на Востоке. Посмотрим теперь, в заключение нашей беседы, какие условия и обстоятельства будут неизбежно сопровождать большую высадку на Японский архипелаг.

Во-первых, очевидно, что Япония на своей территории может вести войну только с первоклассными большими державами: Россией, Англией, Францией, Германией и Соединенными Штатами. Все другие государства не в состоянии предпринимать экспедиций больших размеров в страну столь отдаленную, обширную и владеющую уже немаловажными оборонительными средствами. Это значительно упрощает для японцев задачу, которую должны преследовать их дипломаты.

Во-вторых, экспедиция против Японии, с целью проникнуть внутрь страны, хотя бы на недалекое расстояние и даже при нейтралитете третьих держав, должна быть значительных сил. Причины тому следующие:

1. Япония есть страна с 40,000,000 населения, с богатой, производительной почвой, и на столько обширная, что средств ее, при настойчивости правительства, достанет для совершенного искоренения слабого противника, если бы даже он в первое время по высадке имел значительные успехи и проник, например, до Киото. Если в Китае взятие Пекина положило конец войне этого государства с европейскими державами, то в Японии нельзя рассчитывать на тоже, по воинственности и патриотизму ее населения.

2. Слабый корпус, двигаясь внутрь страны, должен будет еще более ослабляться от необходимости учреждать военные этапы. Здесь опять можно заметить, что Япония не Китай, и высадившийся неприятель едва ли найдет продажное продовольствие или наемные перевозочные средства, как было во время движения в 1860 году англо-французов к Пекину. Напротив, почти с уверенностью можно сказать, что вдоль всей коммуникационной линии высадившейся армии будет идти довольно горячая партизанская война, чрезвычайно благоприятствуемая, в пользу японцев, местностью, как было уже о том упомянуто в начале лекции.

3. Слабый корпус даже самых лучших европейских войск может просто понести открытое поражение в поле со стороны японской армии, ибо армия эта, если не в целом объеме, то по частям, сделала уже значительные успехи в тактическом образовании, а относительно храбрости японцы не только не имеют равного себе народа на всем Востоке, но едва ли не превосходят многие европейские нации. Каждый японские солдат, зная историю своей страны, гордится, что она никогда и никем не была покорена, и, одушевленный этою мыслию, будет драться до последней капли крови за свою родину.

И так необходимо предположит, что неприятель Японии, предпринимая большую экспедицию в эту страну, будет иметь весьма значительные сухопутные силы. При этом ему нужно еще иметь хорошие запасы всякого рода, артиллерийские и интендантские, артиллерию, приспособленную для действий в горной стране, обоз, по преимуществу вьючный, и непременно хоть небольшой отряд кавалерии для разъездов. Затем способ ведения войны будет зависеть главнейше от цели действия, а именно:

а) Если предметом действия, будет выбран только один первоклассный стратегический пункт, например одна из двух столиц или окрестности Симоносаки, то, благодаря положению этих пунктов у самого моря или в расстоянии от него всего двух переходов, не будет надобности в устройстве длинных коммуникационных линий. Самую высадку войск можно произвести в очень недалеком расстоянии от предмета действий, например, для Иеддо в Канагава или в бухте Мисисипи, для Киото в Кобе.

b) Если же, напротив, нападающий на Японию поставит себе целью войны не одно потрясение государства ударом на политические и экономические его центры, а отнятие части территории, то не только нужно будет озаботиться прочным устройством операционной базы, но и иметь сильные военные этапы по коммуникационным линиям, возить за собою понтоны и проч. Флот, не ограничиваясь первоначальною перевозкою войск и запасов к месту высадки и боевым содействием к амбаркации, должен непрерывно поддерживать сообщение с предварительно-устроенными центральными депо армии, размыкать силы японцев нападением на разные береговые пункты и, наконец, внимательно наблюдать за тем, чтобы японские суда не подвозили подкреплений на театр войны или в соседство его.

По всей вероятности, при тех взаимных политических отношениях, которые установились на Востоке между сильнейшими из христианских государств, при ревнивом их совместничестве, экспедиция последнего рода, т. е. на далекое расстояние внутрь страны, с целью отнять части территории, не угрожает Японии. Такая экспедиция даже была бы безполезна в случае самой ее успешности, ибо повела бы за собой трудное, если не невозможное дело ассимиляции завоеванных областей, которых население, конечно, более патриотично в японском смысле, чем, например, население Ниццы в итальянском. И так, мы скажем здесь несколько слов лишь о возможности и о значении атаки на главные стратегические пункты Японии, соседние ее берегам.

Город Иеддо, современная столица государства, с населением в полтора миллиона и с дорого стоившими жилищами японской знати, непосредственно с моря атакован быть не может. Также и высадку значительных сил можно сделать не ближе, как в Канагаве (27 верст). В более близком расстоянии, например у мыса Тонегавы, было бы рискованно. Конечно, потеря Иеддо будет для японцев очень чувствительна; но не следует забывать, что, по своему положению на краю, в углу государства, эта столица не есть средоточие его сил. Японское правительство может заблаговременно вывести из него ценнейшие казенные имущества, учредить склады всякого рода военных запасов внутри страны и продолжать войну, опираясь на силы и средства целой империи.

Осака и Киото гораздо важнее. Уже сиогун Иеясу, с свойственною ему проницательностью, заметил, что они суть ключи страны. Только он на место Киото поставил замок Фузими, лежащий по дороге из этого города в Осаку, в местности, сильной природою. Заняв Осаку и Киото, неприятель не только займет богатейший город государства и старшую столицу его, но он разрежет Японию на две части, между которыми сообщения станут трудны. В 1863–1864 годах, когда Японии грозила война с Англиею, японцы прежде всего обратили внимание на эти местности и известный Стоцбаши был назначен для приведения в оборонительное состояние именно их. Ни Осака, ни Киото неукреплены. Замок, или цитадель, в первой из них, может быть обойден или оставлен в стороне, в крайнем случае бомбардирован немедленно по занятии города и из самого этого города. Казематированных построек он не имеет. Занятие Киото, всего в 41 версте, т. е. в двух переходах от Осаки, кроме чисто-материального вреда для Японии, произведет, без сомнения, на народ и правительство огромное нравственное впечатление. Но если победителю не удастся, под влиянием этого впечатления, немедленно заключить выгодного для себя мира, то удержание Киото, окруженного командующими высотами, и вообще продолжение войны будет нелегко. Соображая современное состояние военных сил Японии, я полагаю, что корпус от 25 до 30,000 хороших европейских войск для подобной цели едва будет достаточен.

Впрочем. позвольте мне, мм. гг., остановиться здесь в изложении общих стратегических соображений о Японии. Такие соображении могли бы получить характер чисто личных мнений, гипотез, и вообще быть мало поучительными. Кому привелось бы вести действительную войну против Японии, тот, конечно, и сам взвесит в подробности все обстоятельства, которые могут иметь влияние на эту войну, приняв в соображение те основные факты об оборонительных средствах страны, с которыми я имел честь вас познакомить. Скажу лучше, под конец этой беседы, несколько слов о том, какие военные способы имеет Япония в местностях близких к пределам нашим. До 1869 года обширный остров Мацмай был очень слабо заселен японцами, и то лишь в южной своей части. Вдоль остальных берегов были разбросаны только небольшие селения рыбаков и ссыльных, иногда впрочем укрепленные. Ничего серьезного в оборонительном смысле остров не имел: вся внутренность его оставалась за полудикими аинами, и страна представляла гористую и лесистую пустыню без дорог. Но едва правительство микадо утвердилось в Иеддо, как официальный его друг, ловко опутывающий его своими сетями и заставляющий служить интересам Англии, г. Паркс стал настойчиво указывать на воображаемую опасность Японии со стороны России, и именно на возможный захват последнею острова Иезо. Это повело к усилению колонизации японцев на острове. И так как у центрального правительства средств не доставало, то оно раздало множество участков прибрежных и даже внутри страны тем из князей, у которых есть корабли и пароходы, так что теперь Мацмай становится действительно японскою землею. Остров разделен на десять областей, под верховным управлением генерал-губернатора, которому резиденциею назначен, вместо Хакодате, город Исикари, т. е. пункт, лежащий при устье главной реки острова. Колонизация производится деятельно, и с одной стороны туда отправлены ссыльные инсургенты 1868-869 годов, с другой несколько тысяч христиан, захваченных в окрестностях Нагасаки в 1870 году. Японцы в прошлом году послали несколько сот колонистов даже на Сахалин. Впрочем, на этом последнем острове, в силу двух Договоров, подписанных адмиралом Путятяным в 1855 и господином Стремоуховым в 1867 году, неразграниченном между Россиею и Япониею, японские селения существовали с давнего времени, по крайней мере на юге от 48 % ширины. Ряд их, начиная от Кусуная, идет вдоль всего западного берега Сахалина до местечка Крильона, в окрестностях которого есть значительное селение Сирануси, и затем продолжается по берегам залива Аницы. На Курильских островах, Итурупе и Кунашире, японские колонии также многочисленны и также увеличены в 1869-70 годах. Вообще можно сказать, что северные провинции японской монархии в последнее время обращают на себя особенное внимание правительства, и хотя еще недавно один из туземных чиновников написал меморандум, доказывающий, что Сахалином, по бедности природы, суровости климата и отсутствию портов, не стоит владеть, что пусть он будет сполна отдан России, если она того желает, но правительство, понимая именно важность острова для России, пока не хочет отказаться от своих прав. Правда, по слухам, колонизация японцев в 1870 году не имела успеха, однако все же есть больше вероятности к постоянному возрастанию на острове числа японских, а не наших колонистов каторжных, которые, питаясь корнями диких растений и черникою солониною, мрут в ужасающем количестве.

Артиллерии подполковник Венюков.

Чтение третье

Мм. гг., мы переходим на этот раз к Китаю. Страна столь обширная, 260,000 квадратных миль – населенная 400 миллионами душ, и, главное, непосредственно соприкасающаяся России на протяжении около 7,000 Верст, могла бы, конечно остановить на себе наше внимание гораздо дольше, чем Япония, которую она превосходит в 35 раз пространством и в 10 раз населением. Мы, напротив, будем относительно ее короче. Причина понятна. В каждом публичном чтении первое дело – новые, малоизвестные факты и мысль их оживляющая, тот вывод, который из них можно сделать. А число фактов, выражающих преуспеяние Китая, пока невелико, гораздо меньше, чем в Японии. Мысль же, их связующая, очень неплодотворна, потому что состоит в том, что Китай не стремится сам по себе к прогрессу, а только делает ему невольные уступки, вынужденные напором внешних врагов. Чтобы такое заключение не показалось парадоксом или выводом односторонним, бросим только взгляд на правительственное устройство китайской империи. Оно ныне то же, что было за двести и за две тысячи лет назад: тот же сын неба или хуанди, с неограниченною властью; то же чиновничество, которое сосет страну эксплуатирует ее население, вовсе не думая доставить ему широкое умственное и общественное развитие, даже, напротив, отрицательно преграждая доступ в народные массы всем живым современным идеям. Азиатских – да, кажется, и не одних азиатских – чиновников вообще можно назвать наемниками… именно наемниками, а не добрыми пастырями тех душ, которые попадают к ним в стадо; китайские же мандарины в деле наемного служения т. е. в бессовестной эксплуатации, конечно, занимают первое место в свете. Уездный начальник, т. е. магистр классической конфуциевой премудрости, счастливо сдавший свой экзамен в присутствии богдыхана, и за это, а также за взятку в несколько тысяч рублей, получивший в управление уезд, наживает в три года тысяч сто или полтораста и спешит внести новую дань в пекинскую палату чинов, чтобы повыситься на степень какого-нибудь губернского казначея, вице-губернатора или таможенного директора. А там, переходя от места к месту, он мечтает только стать генерал-губернатором или министром, чтобы в карман его могли притекать не сотни тысяч, а уже миллионы, и притом без всякого особого риска. Единственное опасение, которое питает он это опасение не общественного мнения, а происков своих же завистливых собратий, которые, как повсюду в чиновничьем мире, охотно, подставляют ногу подвигающемуся вперед сопернику, не жалея клеветы, доносов и разного рода административных ловушек. По общественного мнения мандарину нет дела, а были бы деньги для подкупов, да спина, гордая пред низшими, но низкопоклонная перед высшими; затем успех его административной деятельности и карьеры, даже, пожалуй, место в официальном китайском пантеоне ему обеспечены. Разумеется, при таком взгляде правителей на управляемое ими государство, о благе народа, о его преуспеянии не может быть речи. И вот почему, мм. гг, Китай, несмотря на сорокавековую цивилизацию, несмотря на превосходное географическое положение многих частей его, на великолепную систему судоходных рек, даже на известную и довольно высокую степень умственного развития народа, все-таки есть страна бедная разоренная, где пролетариат получил ужасающее развитие и откуда эмиграция принимает все более и более обширные размеры Конечно в Китае есть богатые капиталисты, собравшие свои богатства торговыми и служебными правдами и неправдами; есть могущественный класс откупщиков и других коммерческих тузов, класс отставных грабителей народа, чиновников, вкушающих от награбленных благ; но нет в нем, несмотря на демократический строй общества, той равномерности в распределении богатств, которая поражает нас в Соединенных Американских Штатах, этой передовой стране современного мира. До чего доходит общественная, а с нею и государственная бедность, можно судить из того, что Китай не имеет дорог, тогда как в соседней Японии существуют велико-лепные шоссе; правительство не в состоянии содержать войска и должно, для получения денег, продавать с аукциона должности, нарочно вновь создаваемые для этого. При каждом возмущении своих подданных – а они очень часты – огромная монархия грозит распасться, потому что живые силы господствующего племени подточены в корне, и подточены не чем-нибудь, а именно алчным, всепожирающим червем бюрократии, которая, между тем, как всякий паразит, плодится и множится при каждом удобном случае. В течение одной первой половины 1870 года таких случаев было два, и оба на широкую ногу. Сначала потребовал продажи чинов генерал-губернатор областей Шен-си и Гань-су, которому назначено было на войну с магометанами 20 миллионов рублей и который в истощенной стране едва успел собрать шесть миллионов. Потом понадобились деньги в губернии Куй-чжеу, для войны с мяцузами, горскими племенами, отстаивающими свою независимость. Конторы для продажи чинов открыты были во всех значительных городах, даже в Шанхае, на глазах европейцев, перед которыми однако китайское правительство всячески старается скрывать свои немощи. Что это чрезвычайная слабость Китая происходит именно от его истощения, вещественного как и морального, можно с особенною ясностью доказать сравнениями. В 1857 году, в Индии вспыхнул обширный мятеж сипаев против англичан. В ряды бунтовщиков поступили массы туземных солдат, хорошо вооруженных и обученных. Средоточие сил Англии находилось далеко; народ в Индии ненавидит англичан. И однако восстание было подавлено меньше, чем в два года. У нас волнения кочевников в оренбургских степях были прекращены также в два года, и притом при помощи самых небольших отрядов. А в Небесной Империи мы видим, что восстание тайпингов, происходившее в самом средоточии сил государства и никогда почти не увлекавшее масс, тянулось пятнадцать лет. Восстание тюркских племен в Алтышаре, в Джунгарии и в северо-западных провинциях собственного Китая длится вот уже четырнадцать лет и повело за собою отпадение, вероятно, даже окончательное, целых обширных провинций. Где корень этого зла? Очевидно, во внутренней слабости четырехсот-миллионного населения Срединного Царства, в его истощении материальном и нравственном, и в том, что чиновники заинтересованы обманывать центральную власть, донося ей, для собственных выгод, что у них все обстоит благополучно, тогда как в самом деле все гнило и разрушается, все нуждается в своевременной и энергической поддержке, в предусмотрительном внимании центрального правительства.