Ошибка без права на жизнь

– Понимаю! Нелегко приходится! – посочувствовал ей Горошин.

Ева с досадой махнула рукой в сторону двери.

– Все отворачиваются как от прокажённой, словно во всём я одна виновата. Знают ведь, что Хайдук у нас тут как у себя дома разгуливал. Что хотел то и делал. «Домик» его во всём покрывал. Дела какие-то проворачивали вместе. Сам всё прохлопал, а сейчас на мне отыгрывается. «Найди преступников, Старушкина» передразнила она начальника полиции. – Где я, блин, их найду? Хоть бы слово сказал, подсказал…нет, а результаты требует.

– А что видеокамеры с места? – спросил Горошин.

Ева приложила указательный палец к большому и в таком виде показала Горошину.

– Ноль. Полный ноль. Только сунулась, а там повсюду сотрудники ФСБ. Всё изъяли. Ничего не оставили. Нечего смотреть. Ни одного кадра нет. Ну как тут работать, Женя? Ни свидетелей, ни видео, коллеги что-то знают, но никто ничего говорить не хочет. Ходят и на меня как на предателя Родины косятся. Как мне вести расследование в таких условиях?

Горошин развёл руками.

– Понятия не имею. Дело действительное тёмное со многими неизвестными.

– А у тебя? Есть что-то? – с надеждой спросила Ева.

Горошин кивнул. А потом взял одну из фотографий и положил перед ней.

– Смотри, что нашли, когда сняли с него одежду!

На снимке была изображена заметная вмятина в затылочной части.

– Удар чем-то тяжёлым между третьим и четвёртым шейными позвонками. Тело ещё не обследовали, но вероятней всего позвонки повреждены.

– То есть, вариант, что он мог находиться в сознании, но не мог двигаться… реальный? – спросила Ева, разглядывая фотографию.

Горошин кивнул.

– Есть большая вероятность, что именно так всё и было. Точнее скажу, когда проведём вскрытие.

– Значит…

– Да, Ева, да. Этот следователь из ФСБ, скорее всего, был прав. Он только ошибся с методом обездвиживания. И это не всё. Меня просто заело после всех этих слов о казни. Захотелось фактами утереть его чванливый нос. Но…у нас есть ещё два совпадения…

Горошин положил перед Евой увеличенное в несколько раз изображение раны на запястье.

– Видишь «ступеньки», о которых говорил этот следователь?

Ева кивнула.

– Их ровно двенадцать. Надрезы делались последовательно, один за другим. А вот те самые следы на куртке…

Перед Евой легла ещё одна фотография. На рукаве куртки отчётливо виднелись клеточки, очень похожие на те, что есть в детских тетрадках.

– Предположительно следы от подошвы мужского ботинка. Они разные. Некоторые видны более отчётливо, другие менее отчётливо. То есть, однозначно можно делать вывод, что на руку наступали. И не один раз. Если брать в расчёт двенадцать надрезов, то картина убийства получается именно такой, какой её описал этот следователь из ФСБ.

– И что ты обо всём этом думаешь? – спросила Ева, продолжая рассматривать фотографии.

– Я думаю, что тебе надо с ним подружиться. Мужик толковый. Сразу понял, что к чему.

– Я пыталась, но он меня отшил!

– Ещё раз попытайся. Ты же ведёшь расследование, а тебе видео с камер наблюдения не дали. Попроси.

– Действительно…вариант…спасибо, Женя. Ты меня выручил!

Ева пожала ему руку.

– Звони, если что. Хорошо?

– Не сомневайся. Ты первая обо всём узнаешь! – заверил её Горошин и тут же добавил: – От меня. У ФСБ свои эксперты работают.

Разговор с Горошиным вселил в Еву немного оптимизма. Она вернулась в свой кабинет и включила компьютер. Потом ввела свои данные и открыла доступ к архивным делам. Здесь она ввела в поиск фамилию «Хайдук». Появился длинный перечень дел. Ева выделила его дела за последние три года. Их оказалось восемь: четыре квартирные кражи, ограбление ювелирного магазина, кража денег из кассы автоцентра, автомобильная авария и последнее дело о сбыте крупной партии наркотиков.

Ева сразу исключила аварию, а остальные шесть дел расположила в обратном порядке. Следовало для начала проверить последнее дело с наркотиками.

Она просидела около двух часов, просматривая документы. Она искала ниточку, за которую можно было бы зацепиться, поскольку предполагала, что убийство связано именно с наркотиками. Это было наиболее вероятное предположение. Особенно в свете полученных от Горошина сведений.

Среди фотографий несколько раз мелькнуло изображение внедорожника «Порше». Он был снят трижды в одном и том же месте рядом со станцией метро «Нагатинская». К тому же все фотографии внедорожника были сделаны в ночное время. Еве это обстоятельство показалось подозрительным. Очевидно, что Хайдук следил за этим автомобилем. Но для чего? Она сфотографировала внедорожник на свой телефон.

Неожиданно телефон зазвонил. Едва взглянув на экран телефона, Ева поморщилась, но на звонок ответила.

– Ну как так можно, Ева? – раздался обиженный мужской голос. – Я тут все дела бросаю в Петербурге, мчусь к тебе, чтобы провести несколько дней вместе, а ты меня оставляешь совсем одного и исчезаешь.

– Гиви, милый, у нас здесь аврал, – как могла мягко ответила на это Ева, – ЧП. Извини, но у меня график изменился. Надо срочно…

– Надо срочно? А мне не надо срочно?! Но я ведь всё отложил…

– Ты, блин, инженер, а я следователь. Разницу понимаешь?! – сердито закричала в трубку Ева.

– Мы семью собираемся создать. И что? Ты будешь всё время мне эту разницу предъявлять?

– А знаешь, Гиви, ты прав! Собирай свои вещички и спускайся. Я сейчас подъеду.

– Ева! Не руби с плеча! Сама ведь потом пожалеешь.

– Сам не спустишься, выведу из квартиры в наручниках. Пятнадцать минут на сборы! Время пошло!

Ева выключила компьютер. Через минуту она уже выезжала со служебной стоянки на своём красном «Фольксваген Жук».

Когда она подъехала к своему дому, там уже стоял Гиви с сумкой в руках. Он молча сел в машину, и они так же молча поехали на Ленинградский вокзал.

Ева сама купила ему билет и проводила на перрон к поезду.

– Ты меня унизила, выгнала ночью из дома, поэтому даже не думай звонить. Ответа не будет. Между нами всё кончено, – сказал ей Гиви, перед тем как войти в вагон.

Ева ничего не ответила. Просто повернулась и ушла, не дожидаясь, пока поезд тронется с места. Когда она уже садилась в машину, позвонила мать. У неё был нюх на всякие проблемы дочери.