Аня из Зелёных Мезонинов. Аня из Авонлеи

Расположившись в уголке сада, где пригревало мягкое осеннее солнце, девочки хрустели яблоками и болтали наперебой. У Дианы было много школьных новостей. Ей пришлось сесть с Герти Пай, и это ужасно: Герти все время скрипит грифелем, и от этого у нее, Дианы, кровь стынет в жилах. Руби Джиллис вывела все свои бородавки – честное слово! – волшебным камнем, который ей дала старая Мэри Джо. Нужно потереть бородавки этим камнем, а потом бросить его через левое плечо в новолуние – и все бородавки сойдут. У Мэтти Эндрюс новый красный капор и голубая шаль с кистями, и она так важничает из-за этого, что смотреть противно… И все в школе скучают без Ани и хотят, чтобы она вернулась, а Гилберт Блайт…

Но Аня не желала и слышать про Гилберта Блайта. Она вскочила и предложила пойти в дом, чтобы выпить малинового сиропа.

На второй полке шкафа бутылки с сиропом не оказалось. Ее удалось обнаружить в глубине верхней полки. Аня поставила ее на поднос вместе со стаканами и подала на стол.

– Пожалуйста, угощайся, Диана. Сама я не буду пока пить. Я так наелась яблок, что ничего не хочу.

Диана налила себе полный стакан сиропа и изящно выпила.

– Потрясающе вкусный! – сказала она.

– Я рада, что тебе нравится. Пей сколько хочешь. Я побегу, помешаю поленья в камине. Ведение домашнего хозяйства накладывает огромную ответственность, правда?

Когда Аня вернулась из кухни, Диана допивала второй стакан сиропа, а в ответ на любезные уговоры Ани не отказалась и от третьего. Стакан был вместительный, а малиновый сироп замечательно вкусный.

– Вкуснее я никогда не пила, – сказала Диана.

– Да, у Мариллы все получается очень вкусно, – заявила верная Аня. – Она старается и меня научить готовить, но это нелегко. На кухне так мало простора для воображения. Последний раз, когда я пекла пирог, я забыла положить муку, потому что придумывала чудеснейшую историю о нас с тобой, Диана. Я думала, будто ты заболела оспой и все тебя покинули, но я неустрашимо осталась у твоей постели, выходила тебя и вернула к жизни, но сама заразилась оспой и умерла. Это была такая трогательная история! Слезы так и текли у меня по щекам, когда я замешивала тесто. Но я забыла про муку, а без муки не может быть пирога. Марилла очень рассердилась. Я для нее сущее наказание! А во вторник на прошлой неделе у нас к обеду был пудинг. Половина его и горшочек соуса остались, и Марилла велела мне поставить все это в кладовую и накрыть горшочек крышкой. Но когда я несла горшочек и кастрюлю в кладовую, я вообразила, что я монахиня, навсегда похоронившая в тиши монастыря свое разбитое сердце. И я забыла накрыть соус. Я вспомнила об этом на следующее утро и побежала в кладовую. Диана, ты не можешь вообразить мой ужас, когда я увидела, что в соусе утонула мышь! Я вытащила ее оттуда ложкой и выбросила во двор, а потом вымыла ложку в трех водах. Марилла в это время доила коров, и я собиралась спросить ее, когда она вернется, не вылить ли соус свиньям, но когда она пришла, я как раз воображала, что я фея холода, которая, пробегая по лесу, делает деревья желтыми или красными, как они захотят, и я не вспомнила о соусе, а Марилла послала меня собирать яблоки. Ну вот, а в тот день к нам приехали в гости мистер и миссис Росс, очень благовоспитанные и утонченные люди. Когда Марилла позвала меня из сада, обед уже был готов и все сидели за столом. Я старалась казаться как можно вежливее и воспитаннее. Все шло хорошо до той минуты, когда я увидела, что Марилла возвращается из кладовой с пудингом в одной руке и горшочком соуса в другой. Я вскочила с места и закричала: «Марилла, в этом соусе утонула мышь! Я забыла вам сказать!» Ох, Диана, миссис Росс только взглянула на меня, и я чуть не провалилась сквозь землю от стыда. Марилла покраснела как рак, но не сказала ни слова. Она просто унесла соус и пудинг и принесла земляничное варенье. Она угостила и меня, но я не могла ни капли проглотить. Я чувствовала, что мне платят добром за зло. Когда миссис Росс уехала, Марилла задала мне ужасную головомойку… Что случилось, Диана?

Диана неуверенно поднялась с места, потом снова села, приложив руки к голове.

– Меня ужасно мутит, – сказала она чуть хрипло. – Я… я… пойду домой.

– Но ты не можешь уйти, не выпив чаю! – воскликнула Аня в ужасе. – Я сию минуту поставлю чайник! Позволь угостить тебя фруктовым пирогом и вишневым вареньем!

– Я должна идти домой, – сказала Диана. – Голова ужасно кружится.

Она встала, сильно шатаясь. Аня со слезами разочарования проводила ее до калитки дома Барри. Потом она плакала всю обратную дорогу до Зеленых Мезонинов, где в глубокой печали поставила остатки малинового сиропа в шкаф и заварила чай для Мэтью, но весь интерес к этому занятию у нее пропал.

Все воскресенье дождь лил как из ведра, и Аня не выходила из Зеленых Мезонинов. В понедельник после обеда Марилла послала ее с поручением к миссис Линд. Очень скоро Аня уже мчалась обратно, а по лицу ее катились крупные слезы. Она влетела в кухню и в отчаянии упала ничком на диван.

– Что еще случилось, Аня? – осведомилась Марилла испуганно. – О чем ты плачешь?

Аня села с трагическим выражением лица.

– Миссис Линд заходила сегодня к миссис Барри. Миссис Барри ужасно разгневана. Она говорит, что в субботу я напоила Диану пьяной и отправила ее домой в кошмарном виде. И она говорит, что я совершенно испорченная, злая девочка и она никогда больше не позволит Диане играть со мной!

Марилла остолбенела от изумления.

– Напоила Диану пьяной! – сказала она, когда к ней вернулся дар речи. – Аня, кто сошел с ума – ты или миссис Барри? Да что, скажи на милость, ты ей дала?

– Ничего, кроме малинового сиропа, – всхлипывала Аня. – Я понятия не имела, что от малинового сиропа люди делаются пьяными… даже если выпить три больших стакана, как Диана.

– Пьяными! Чепуха! – сказала Марилла, направляясь в маленькую гостиную. Там на полке стояла бутылка, в которой она с первого взгляда узнала свою трехлетней давности смородинную настойку. В ту же минуту Марилла вспомнила, что поставила бутылку с малиновым сиропом в подвал, а не в шкаф, как сказала Ане.

Она вернулась обратно в кухню с бутылкой в руке. Несмотря на все усилия, ей было трудно удержаться от смеха.

– Аня, у тебя прямо-таки дар создавать себе самой неприятности! Ты угостила Диану смородинной настойкой вместо малинового сиропа. Неужели ты сама не почувствовала разницы?

– Я его и не пробовала, – всхлипнула Аня. – Но Диану ужасно затошнило, и ей пришлось пойти домой.

– Не плачь! Тебя не в чем винить, хотя очень жаль, что так получилось.

– Я не могу не плакать! Нас с Дианой разлучают навеки!

– Глупости! Миссис Барри, наверное, думает, что ты сделала это из озорства. Сходи к ней и объясни, как все случилось. А лучше я сама схожу.

Аня с нетерпением ждала возвращения Мариллы и выбежала ей навстречу.

– Ох, Марилла, я по вашему лицу вижу, что миссис Барри не простила меня!

– Миссис Барри! – фыркнула Марилла. – С кем другим еще можно договориться, но не с ней!

Марилла удалилась в кухню в сильном раздражении, а обезумевшая от горя Аня с непокрытой головой решительно шагнула в промозглые осенние сумерки и направилась к Садовому Склону. Когда миссис Барри, открыла дверь в ответ на робкий стук и увидела на пороге маленькую просительницу с полными мольбы глазами, ее лицо приняло суровое выражение.

– Что тебе? – спросила она холодно.

– Миссис Барри, – начала Аня умоляюще, – пожалуйста, простите меня. Я не хотела… напоить… Диану. Я была уверена, что это малиновый сироп. Прошу вас, позвольте Диане по-прежнему играть со мной! Не покрывайте мою жизнь мрачной тучей отчаяния!

Миссис Барри с подозрением отнеслась к Аниным возвышенным словам. Ей показалось, что девочка издевается над ней. Поэтому она ответила холодно и жестоко:

– Я считаю твое общество неподходящим для Дианы. Иди домой и веди себя как следует.

Аня вернулась в Зеленые Мезонины со спокойствием отчаяния.

– Последняя моя надежда умерла, – сказала она Марилле. – Я сама сходила к миссис Барри, но она обошлась со мной оскорбительно. Остается только молиться, но боюсь, самому Богу не под силу переубедить такую упрямую особу, как мама Дианы.

– Аня, нельзя так говорить, – строго заметила Марилла, еле сдерживая смех. Впрочем, она посмеялась от души в тот вечер, когда рассказывала эту историю Мэтью.

Но когда, перед тем как лечь спать, она зашла в комнатку в мезонине и увидела, что Аня уже выплакалась и уснула, непривычно мягкое выражение появилось на ее лице.

– Бедняжка, – пробормотала она и, наклонившись над спящей, поцеловала ее горячую, мокрую от слез щеку.

Глава 17. Новая цель в жизни

На следующий день после обеда Аня случайно взглянула в окно и увидела Диану. Та стояла возле Ключа Дриад и подавала таинственные знаки. В то же мгновение Аня выбежала из дома и полетела в долину.

– Твоя мама не смягчилась? – задыхаясь, спросила она.

– Нет. – Диана уныло покачала головой. – Я только уговорила ее позволить мне сбегать сюда на десять минут, чтобы попрощаться с тобой.

– Десять минут – это слишком мало, чтобы успеть проститься навеки, – сказала Аня со слезами. – Диана, обещай никогда не забывать меня, подругу юности, какие бы близкие друзья ни появились в твоей жизни в будущем.

– Конечно не забуду, – всхлипнула Диана. – Я всегда буду любить тебя.

– И я всегда буду любить тебя, Диана, – сказала Аня, торжественно протягивая руку. – Память о тебе вечно будет сиять словно звезда над моей одинокой судьбой. Дашь ли ты мне на память один из твоих черных как смоль локонов, чтобы я могла вечно хранить его как самое дорогое сокровище?

– У тебя есть чем отрезать? – спросила Диана, вытирая слезы и обращаясь к практической стороне вопроса.