Сердар

– Не забывайте, что вы здесь на службе и должны звать меня комендантом. У меня еще достаточно силы и власти, чтобы напомнить вам об этом… Да, сударь, я хотел сказать вам перед смертью, что если гарнизон Гаурдвара будет уничтожен завтра, после самых утонченных пыток, какие только может придумать человек, этим он будет обязан вам, только вам… Я не задерживаю вас более…

Улицы маленькой крепости являли душераздирающую картину. Несчастные солдаты лежали на верандах своих жилищ, умирая от голода и жажды, и с нетерпением ждали наступления ночи, когда прохлада хоть сколько-нибудь облегчит их страдания…

Некоторые из них, потеряв окончательно силы, лизали плиты той части улицы, которая не была раскалена солнцем. Другие, лежа на укреплениях, жадными глазами пожирали воды Ганга, текущие всего в нескольких десятках метров от них.

Офицеры отдали приказание не стрелять в индийцев, чтобы не раздражать их понапрасну. Осаждавшие, видя бездействие пушек и ружей, стали до того дерзкими, что навешивали на концы палок бананы, арбузы и делали вид, что всеми силами стараются поднять их на укрепления, а несчастные осажденные с мольбой протягивали к ним руки.

Один из них так сильно перегнулся, что не смог удержаться и вывалился на стену. Он не убился, и сипаи со всеми признаками самого искреннего сочувствия свели его осторожно по откосу и принесли ему поесть. Бедняга с жадностью пожирал все, что ему давали, пока не стал задыхаться.

– Он хочет пить! Он хочет пить! – закричали некоторые из присутствующих. Его тотчас же схватили и бросили в воды Ганга, особенно быстрого в этом месте, приговаривая при этом: «Пей! Пей! Да оставь другим!»

Рама-Модели и его брат не принимали участия в этой жестокой забаве, но они пустили на площадь крепости окрашенную кровью стрелу со следующей надписью:

«Майору Кемпуэлу и капитану Максуэлу, Рама-Модели и Сива-Томби-Модели, сыновья Нараяна-Модели, убитого палачами Гаурдвара».

Вечером индийцы иллюминировали свой лагерь и провели ночь в пиршестве, понимая, что капитуляция крепости должна произойти со дня на день. Только Нариндра и Сами вместе с Рамой и его братом не присоединились к этому празднеству. Под предлогом усталости они легли спать рядом.

Сердар решил не брать с собой всего отряда. Было бы неосторожно брать в лагерь индийцев Эдварда и Мэри, где достаточно было малейшей случайности, чтобы их узнали, а тогда он даже с опасностью для собственной жизни не мог бы спасти их от ярости сипаев.

Сердар потратил целый месяц на переход из Гоа в Гаурдвар-Сикри, во время которого к нему приходили серьезные новости. Молниеносный поход Гавелока через Бенгалию, снятие осады Бенареса, Ауда и всех промежуточных постов.

Победа над армией Наны Сахиба во всех стычках с нею и неизбежное снятие осады Лакхнау, все это окончательно разбило его мечты. Сомневаться больше было нечего: восстание подавлено, и надо было ожидать, что Дели сдастся через два месяца. С этим городом терялся последний оплот независимости индийцев.

Разочарованный всеми неудачами, не надеясь больше ни на что, Сердар решил спасти майора, чтобы затем вернуться вместе с преданными ему людьми и слоном Оджали в непроходимые леса Малабарского побережья и вести там свободную и независимую жизнь, которую он так любил.

В лагере его встретили со всем подобающим его заслугам уважением, но он испугался, увидев возбуждение, в котором находятся индийцы, жаждавшие мести. Напрасно Сердар пытался внушить им, что лучше пощадить осажденных, что это спасет жизнь вождей восстания, когда оно будет окончательно подавлено. Ему на это ответили, что души убитых с жалобными криками носятся каждую ночь над разрушенной деревней и что только кровь врагов может успокоить их.

На рассвете следующего дня над укреплениями Гаурдвара поднялся парламентерский флаг. Сердар вызвался сам пойти в крепость, чтобы узнать предложения англичан и передать им условия осаждающих.

Посредничество его было принято, и Сердар один, без всякого оружия, пошел в крепость, где его тотчас же провели к коменданту, с которым он решил говорить без свидетелей.

Волнуясь, входил он в кабинет майора.

– Муж Дианы, – прошептал он и несколько минут молча смотрел на него.

– Очень благодарен вам, что вы согласились взять на себя такое тяжелое поручение, но мне кажется, нам легче было бы сговориться, если бы они послали одного из туземных вождей.

– Увы, майор! – отвечал Сердар. – Я не могу и не хочу убаюкивать вас надеждами. Немного погодя я сообщу личные побуждения, заставившие меня принять на себя эти переговоры. В настоящее же время я в кратких словах передам вам условия индийских вождей. Весь гарнизон, со всем оружием и имуществом, должен сдаться на милость осаждающих.

– Согласиться на это мы не можем, если наша жизнь не будет гарантирована.

– Вы слишком хорошо знаете, что индийцы всегда готовы согласиться на любые условия, а затем не выполнить их. На этот раз они даже обманывать вас не желают, они прямо отказываются гарантировать жизнь кого бы то ни было из вас.

– В таком случае мы будем защищаться до конца.

– На вас даже нападать не будут, и дня через три вы умрете от голода.

– Лучше это, чем смерть от пыток.

– Вам не избежать пыток. Сипаи возьмут крепость, когда ни один солдат не в состоянии будет держать оружие.

– И вы, цивилизованный человек, согласились передать нам эти предложения?

– Я сделал все возможное, чтобы смягчить их, но страшная резня в Гаурдваре, когда погибли тысячи женщин и детей, сделала бесполезным все мои старания.

– Увы! Никто больше меня не оплакивает этой трагедии, и, командуй я в это время Гаурдваром, я не допустил бы возможности совершиться такому гнусному злодеянию.

– А! – воскликнул с радостью Сердар. – Я знал, что вы не способны на такой поступок.

– На каком основании вы могли подозревать меня и на каком оправдывать? Вы ведь не знаете меня.

– Это моя тайна, но я был уверен, что вы честный и благородный человек. Поэтому я с величайшей радостью говорю вам: Сердар потому лишь согласился взять на себя это поручение, чтобы иметь возможность сказать вам, что он пришел в лагерь с целью спасти вас.

– Что вы говорите! Благодаря вам жизнь наша будет спасена… Верьте моей признательности…

– К сожалению, я должен вас разочаровать и рассеять ваше заблуждение… Вы меня не поняли. Я пришел спасти только вас и никого больше спасти не могу.

– В таком случае мне остается ответить вам только одно, и вы, конечно, не удивитесь этому после того, как сказали сами, что я честный и благородный человек. Я отказываюсь от спасения, предлагаемого вами: или спасение, или смерть, но вместе со всеми.

– Но ведь невозможно то, что вы говорите.

– Это мое последнее слово.

– И однако, – продолжал Сердар нерешительно, – у вас должны быть обязанности: жена, дети…

– Ах, не говорите мне о них, не лишайте меня мужества… Зачем мне сохранять для них бесчестного мужа и отца?!

«Да! – подумал Сердар. – Какого прекрасного мужа избрала себе моя Диана!.. Но я спасу его против его воли…»

И он продолжал громко:

– Утро вечера мудренее, майор, и завтра…

– Завтра, как и сегодня, вы не получите другого ответа от меня.

– Я не то хотел сказать.

– Объясните тогда, я вас не понимаю.

– Я так тронут величием вашей души, что хочу употребить весь день и ночь на то, чтобы отговорить индийских вождей от принятого ими решения.

– О, если вы это сделаете…

– Постарайтесь только, чтобы ваши люди, несмотря на свои страдания, не сделали какой-нибудь неосторожности и терпеливо ждали до утра.

– За это я вам отвечаю.

– До завтра… я буду у вас в этот же самый час.