Бубнили губы, оживала магия,
Вставали миражи,
Листалась, словно на страницах, жизнь,
Кадрами текла,
Книгу листала карга.
О, Грузия, ты велика!
Чемо карго!
Браво, браво, Lui Braun!
Здесь терялись десятки лет за мгновенье, за миг,
И оживившийся старик преображал свой облик,
Словно в своих надеждах он, обновив одежды,
Снимал тучность тела, глаз слепоту, губ сухоту,
Неподвижность, усталость, лень,
Точно выходцем из нутра,
Вылетала призрачно-чёрная тень,
Что держалась на нём, словно плющ о плетень,
Плелась из проклятий, фотораспятий,
Окормов эклера,
Неслась обезумевшей дикой химерой,
Уносила с собою вспять
Горе большой беды.
Толчок в спину у синей воды,
Извилистой рыбки петляли следы хвоста,
Аквакраска густа, кобальт плюнул с лица,
Упала ухмылка губ подлеца,
Черна ежевица с перекоса десны,
Не познавшей цветенья весны…
От зависти пусты глазницы,
Фигу ей в лицо, соль разъест лицо,
Лопнет резинка, распустится хвост,
А мне от сглазу спешно умыться,
От её оговоров, путаных фраз, много раз…
Лечу от укропа, лежачего под одеждой,
От того, кто свои воплощая надежды,
Чужую примерял к себе одежду,
От насмешек людских в день улыбки,
От самой нелепой в жизни ошибки,
От сучьей свадьбы в суету,
Где самку чуют за версту,
От двенадцатого перста,
Замок на лживые уста
Повешен ключницей,
Velikaya Яга, чемо карго!
Волос седину, глухоту, ломоту,
Отёчность, одышки и ног хромоту,
Чулок больничных пустоту,
Слоновую болезнь – тяжёлую бутылку,
Что вызывает смех у всех, ухмылку,
Брезгливость, отвращение, жалость,
Даже если от этих чувств