Вы не пришли на чай.... Рассказы

Я могу вам, граф, объяснить почему поступила так.

Потому лишь, что сразу вспомнила, как мы с вами сидели в ложе, смотрели этот же спектакль, вы чуть позади, чтобы не мешать мне, получать удовольствие от действа, вокруг меня витал аромат роз, подаренных вами, Илья Петрович.

По окончании спектакля, были мы в холле с Антоном Григорьевичем, который взяв меня за руку, начал сыпать комплименты, которые не пришлись мне по нраву, и вызвали недовольство, с моей стороны, его поведением, сказав, что при первом свидание негоже хватать барышень за руку! Не попрощавшись, вышла из театра.

И как же велико было мое разочарование: все экипажи разъехались, я просто стояла в растерянности. У меня не было желания встречаться с этим поручиком.

Сколько ж во мне было отчаяния, что я была готова прослезиться, но неожиданно, и на радость мне, передо мной остановилась карета.

Не поверите, граф, это был Иван Иванович, обеспокоенный за меня вернулся к театру. Как потом объяснил своё появление тем, что не доверял поручику, который уж больно настойчиво просил познакомить его со мной.

Узнав, из моего рассказа о произошедшем в театре и недостойном поведении Антона Григорьевича, верный мой друг и защитник Иван Иванович, тут же хотел наказать наглеца. Но я не позволила свершиться скандалу, ибо все узнают о моём проступке: пойти в театр с малознакомым господином и без сопровождения. Думается мне: вы меня осудите,… а, после того, что произошло далее и вовсе выбросите не только из сердца,… но мне хочется поделиться с вами… вы должны знать от меня…

Так вот, тут мы увидели, что поручик выбежал из театра и направился к нам.

Господи, как моё сердце тревожно забилось.

Быстро усевшись в карету, при помощи Ивана Ивановича, который тут же приказал Стёпке гнать, отъехали скоренько, что не позволило поручику подоспевшему к карете и готовому открыть дверцу, но я сумела узреть, какими глазами он нас проводил. Взгляд его чёрных глаз из-под вскинутых бровей, был недобрым и не сулил мне ничего хорошего.

Всю дорогу Иван Иванович успокаивал меня и когда, наконец, мы оказались возле распахнутых дверей дома моего, он распрощался и уехал, сказав на прощанье, чтобы двери и окна закрыли, и приказал слугам: «Берегите столь прелестную барышню! Не сомневайтесь, спрошу строго, ежели что случиться…»

Сердце моё было неспокойно, тревожно на душе. Предчувствие чего-то плохого преследовало меня. Немного постояв возле двери, я наконец решилась, зайдя в дом, вдруг остановилась от ужаса, охватившего всё моё существо.

От неожиданно послышавшегося женского вскрика, который и поверг меня в это состояние. Набравшись смелости, я прошла к двери, ведущей в столовую, заглянула и, увиденное привело меня в полуобморочное состояние.

Там, за дверью стоял он. Как вы думаете кто? Поручик!

Накрыв ладошкой рот Глашеньки, нагло мне улыбался. От ужаса обуявшего меня, не могла и слова молвить. Позвать на помощь. Так и стояла на него смотря в оцепенении.

Нечаяла я, как он оттолкнув девушку, кинулся ко мне…, если бы не крик Глашеньки, я бы так и стояла, но услышав: «Бегите, барышня!!» Я словно очнулась, толкнув дверь в его сторону, которая ударила подлеца (простите за непотребное слово), прямо в лицо, вы бы слышала, как он ругнулся, не каждый так умеет, поверьте.

Подхватив подол платья, вот когда я пожалела о его длине, побежала, но негодяй меня настиг на лестнице, где навалившись всем телом, повалил, и тут же дал волю рукам своим.

Как же это было противно, лицо столь приятное в недавнем времени было искажено злостью, и простите, взгляд его источал огонь не знакомый, тревожный для меня…

Я боролась, поверьте, Илья Петрович, как могла, но силы мои были слабы по сравнению с его, мерзость какая, и вдруг он упал на меня бездвижно.

Подняв глаза я увидела Глашеньку с чугунным сотейником в руках, который тут же выпал из рук её и угодил, как раз негодяю по затылку, но он не почувствовал ничего, так как находился в беспамятстве.

На шум прибежали Гришка с Никонором. Вы помните Гришку, бывший жених Глашеньки и садовника Никанора. Так они связав подлеца, вывезли и оставили на набережной.

Вот такая оказия случилась со мной, граф Илья Петрович, но всё в прошлом.

Обо мне можно не беспокоиться под окном Никанор, за дверью Гришка, Глашенька нынче в моей спаленке спать будет.

На этом прощаюсь с вами, граф.

Мила Марковна.

Письмо восьмое

Здравствуйте, граф Илья Петрович.

Проснулась я сегодня, а вокруг благоухание роз. Были цветы везде: в вазах стоящих по всей моей спаленке и на подушке, какие же они прекрасные, пушистые, запах источали изумительный.

Удивилась я очень.

Сразу о вас и подумалось мне. На это только вы способны. Когда успели? Ведь вчерашние события не позволили мне рано лечь почивать, припозднились мы нынче ночью.

Огляделась я, а Глашеньки поблизости то и нет, пришлось в колокольчик позвонить. Она быстренько и прибежала, видно за дверью стояла, так виновато на меня посмотрела и глаза в сторону, в сторону. Почувствовала я неладное что-то произошло, ибо на ночь сонного порошка, разбавленного, водичкой выпила, спала, как младенец, ничего не слышала.

Спросила её, откуда, мол, цветы?

Странно как-то молчит, фартук мнёт. Пригрозила ей, что на конюшню отправлю коням гривы чесать, да навоз чистить, сразу глазки подняла, а в них неподдельный ужас.

– Всё, – говорит, – расскажу, как на духу, только не надо на конюшню, Гришка там пристаёт, все замуж зовет, а я не хочу.

В ноги мне пала. Что за привычка такая – падать, будто это что-то изменит? Коли уж виновата, – надо ответ держать.

Повинилась, рассказала, как вы на заре, ваше сиятельство, как мальчишка какой-нибудь, прямо через окно в мою спаленку и спрыгнули, чем её, Глашеньку и испугали. Приказали, чтоб молчала и ещё, чтобы спустилась вниз, за цветами.

Глашенька сопротивлялась, как могла вашим приказаниям сказывала: «Так нельзя к барышням в спаленку, да ещё и ночью». Но вы были неумолимы.

Тогда она, выглянув за дверь, позвала Гришку, а сама осталась с нами, знала негодница, что теперь ей не миновать конюшни, если барышня прознает.

И ещё Глашенька сообщила, что на рубашке вашей пятно красное, кровь наверное, что огорчило меня несказанно, в голове сразу промелькнуло: не с поручиком ли вы дрались?

Тут Глашенька вдруг вспомнила, что письмо вы оставили для меня, я его скоренько и прочитала, где были подтверждения моим подозрениям. В нём вы уверили меня в том, что поручик больше меня ничем не потревожит. Так значит, всё ж дрались, Илья Петрович? Зачем же вы так рисковали, граф?

Прошу вас, Илья Петрович, настоятельно, сходите к доктору, надобно убедиться в безопасности вашего ранения. Желаю вам скорого выздоровления.

И только я хотела распрощаться с вами, граф, как тут вбежала Глашенька и сообщила, что Ольга Александровна с Зинаидой Александровной пожаловали, а с ними два неизвестных господина.

Я незамедлительно спустилась, к ним навстречу, решив дописать письмо, позже, когда уедут гости мои.

Вот и вернулась я, и тут же за письмо, ответ дописать, и поверьте есть мне, что поведать вам, Илья Петрович, столько всякого случилось.

Как писала я выше, пожаловали ко мне приятельницы, вы их знаете, как выяснилось и молодых людей так же, они являются приятелями вашими, граф, что меня удивило и обрадовало.

У вас, Илья Петрович, возник, я так думаю, вопрос: Кто это может быть? Не буду вас мучить – это граф Николай Иванович и граф Василий Анатольевич, ростом и могучестью они подстать вам, Илья Петрович.

При появлении приятельниц и двух господ вывело мой дом из спокойствия. Послышались громкие голоса и веселый смех, что мне пришлось по сердцу, ибо я пребывала в уныние и в воспоминаниях о произошедшем накануне. А также была в сожалениях о моём опрометчивом поступке, за который мне стыдно, жутко, как только подумаю, что могло случиться непоправимое.

Спасибо Глашеньке, и только это спасёт её, от сослания на конюшню, хотя и виновата она, в том что, когда вы появились в моей спаленке, тайно, ночью, не разбудила меня, не поставила в известность.

Ну, так ладно, отвлеклась немного. Глашенька стол накрыла, под нашей с вами яблонькой, чай попить, беседу там вести, а тут как раз Иван Иванович с Настасьей Павловной пожаловали, вас только с нами не было, жалость какая.

Тут мы с Иваном Ивановичем вчерашнее то и вспомнили, пришлось мне рассказать, что было в театре, и о продолжение, когда он отъехать изволил.