Волчик. Рассказы

«Как кушать, хочется, – думала она, сидя на скамеечке возле барака, – мама ещё не скоро придет, зато Жулька наелась, она так хотела есть. Маленькая, голодная…»

Вдруг раздались весёлые голоса выбежавших из барака девчонок.

– Привет, Катька. Чего сидишь одна? Айда с нами, в камешки поиграем, – крикнула Наташа.

Катька нехотя сползла со скамейки, подошла к подружкам. Села молча за стол, что стоял в окружении акаций, за которым по вечерам собирались мужики в домино поиграть. Шумно было. Смеялись громко и выкрикивали всякие словечки непонятные детскому уму, при этом громко стучали костяшками домино по столу. А пока их не было, детишки занимали стол для своих незамысловатых игр, как сейчас – в камешки. Игра была несложная, надо было подкинуть камешки вверх и поймать тыльной стороной руки, а потом посчитать, кто больше камешек поймает тот и выиграет.

И вот только девочки расположились, перед ними появилась Аська с большим куском хлеба и толстенным кругом колбасы. Катька, как увидела, чуть в обморок не упала. Смотрела и думала: «Хоть бы маленький кусочек», – попросить постеснялась. А Аська ещё перед её носом держала руку с бутербродом. Не выдержала Катька, выхватила хлеб с колбаской и только хотела откусить, как на неё Аська накинулась, отбирает и орёт как всполошенная:

– Отдай, отдай!

Бьёт Катьку, пытается отобрать. Та вырвалась, от разъяренной девочки, и бежать.

Бежит, на ходу в рот старается побольше затолкать хлеб с колбасой. Споткнулась, упала, но не уронила бутерброд, вцепилась зубами, почти не прожовывая, большими кусками глотает. Аська подбежала к лежащей девочке, наклонилась, кричит:

– Ты, что Катька, сдурела, мама мне последнее отдала…

Но, увидев Катькино заплаканное лицо и пузатые щеки, вдруг расхохоталась. Тут подружки подбежали, помогли девочке встать. При виде Катьки, напоминавшей им хомяка с набитыми щеками, присоединились к смеху Аськи.

Катька, расслабилась, поняла, что бить не будут, быстренько прожевав то, что было во рту, протянула маленький кусочек хлеба, проговорила:

– Ась, здесь немного осталось.

Услышав виноватый голос подруги, видя то, что осталось от внушительного куска хлеба, а колбасы там не было и вовсе, подруги повалились на землю, хватаясь друг за друга. Катька растерялась, не могла понять, то ли плакать, то ли смеяться.

– Мама, мне говорила, – сквозь смех проговорила Аська, – ешь дома!

– Ну, вот поела. Наелась? – смеялась Настя. Обняла подругу, которая неожиданно расплакалась.

– Прости меня, Ася, я просто кушать хотела.

– А тебе мама не оставила?

– Оставила. Жульке отдала,… а тут ты. Ну, вот я и… – всхлипывая, проговорила Катька.

– Так ты бы спросила, я бы дала.

– Правда? – Катюшка быстро утерла лицо и протянула кусочек хлеба Аське, – возьми.

– Кать, не надо! Подожди-ка, – девочка убежала и через минуту появилась её мама.

– Катерина, иди-ка, голубушка, сюда, – крикнула она.

Катька, как стояла, так и осталась стоять, боясь, что ей сейчас попадет от Асиной мамы.

– Катерина, не бойся. Подойди ко мне, девочка.

Катька медленно пошла к женщине, оглядываясь на подружек.

– Пойдем, Катюша, со мной, – женщина обняла испуганную девчушку.

Оказавшись в комнате Аси, Катя увидела, что на столе стоит тарелка, от которой шёл аппетитный запах щей.

– Проходи, Катюша. Садись за стол, поешь девочка, – проговорила женщина, подталкивая Катюшку к столу…

Егорка

Мальчик был, как говорят сейчас, трудным ребенком.

Рос он быстро и, вёл активную жизнь, по его меркам не хулиганистую, а так веселую.

Никому не давал скучать: ни соседям, ни друзьям, ни подружке Аньке (единственной девочке в его мальчишеском братстве).

Летом все детишки были предоставлены сами себе, улице и конечно бабушкам – соседкам, с утра занявшим скамейки под акациями.

Одна из соседок рьяно приглядывала за ребятнёй, а потом на доклад к родителям бежала.

Бывало, набег совершит ребятня, под Егоркиным руководством, на соседские сады.

Он через забор за яблочками или грушами, в общем, что поспевало то, и рвал, запазуху натолкает и обратным путём возвращается, и обязательно цветочек для Аньки сорвет.

То двери двух комнат находящихся друг против друга, за ручки веревкой завяжет, время подберет такое, когда соседи домой с работы возвращаются. Воду брать надо из колонки, туалет на улице, вот и представьте, что происходило, а ещё и веревка поперек общего коридора натянута.

Кричали, ругались все, кто попадал в момент Егоркиного веселья, а он из-за угла выглядывал, да посмеивался. Ох, и попадало же ему, за шаловливость.

Допекла его соседка-доносчица, решил он ей отомстить.

Ночь, луна ярко светит, Егорка учудил.

Когда все уснули, после трудового дня: родители, соседи, часов так около двух, Егорка, где-то раздобыв известь, измазал ею окно соседки-доносчицы. Когда немного подсохла известь, нарисовал силуэт человека, лицо с огромными глазами, подрисовал нос и рот.

А луна в окно так и смотрит, бабульке прямо в глаза заглядывает.

Долго она вертелась и только уснула, всхрапнула.

Услышал Егорка храп, обрадовался. Кинул камешком в окно, а сам быстренько простынь на себя накинул. Стоит. Ждет. Ничего. В тишине ночи храп доносчицы только и слышен.

Ну, что делать?

Подошёл он поближе, камушек побольше взял и опять в окошко, стук. Храп прекратился.

Началось: тишину крик бабкин разрезал, видно увидела она силуэт, который Егорка нарисовал, испугалась.

И в следующий миг дзинь, звук разбитого стекла.

Шалун наш, дырочку в простыне заранее прорезал, чтоб можно было следить за действием соседки, подглядывает.

Увидел, что доносчица в окно лезет, а в руках скалка, от неожиданной прыти бабульки, испугался, в простыне запутался, снять с себя не может. От страха, что бабка ненароком ещё и прибьет, заплакал.