Пробуждение памяти

? Детские игры были тоже незабываемы. Ребятишек в семьях было много, и мальчишек, и девчонок. И жили, и играли все дружно, не ссорились. Во всяком случае крупных ссор не было. И хотя возраст у всех был разный, примерно 5-12 лет, мы всегда находили общий язык между собой. Играли в прятки, городки, в летнее в время, после дождя, запускали бумажные кораблики. У кого были велосипеды, учили кататься друг друга. Чертили классики на земле, прыгали, боясь наступить на черту. Девчонки скакали на скакалках, а все вместе играли в вышибалы. Когда уставали от подвижных игр, садились на лавочку и играли в глухой телефон, в фанты. Я больше всего любила играть в домики-клетки. Вначале строили дом из досок, у кого красивее и лучше получится, приносили в него старую одежку, игрушки, своих кукол. Вместо посуды были стекляшки. Так формировалось понятие лучшей хозяйки. Лепили из песка разную стряпню. И еще играли в школу. С таким волнением и нетерпением ждала, своей очереди быть учителем. И меня внимательно будут слушать мои «ученики». Брали пошире доску и писали мелом на ней. Да, ходила в кино на детский сеанс, а позднее на школьные вечера по субботам. А еще позднее ? в клуб, на танцы. Но прежде, будь добра наносить воды из колодца от Зарезенковых, воды в огуречник, в бочки железные и во фляги для полива мелочи ? это в летнее время. Воду из колодца, сделанного в виде журавля, черпали бадьей, деревянной, выливали в ведра и несли на коромысле. В зимнее и весенне-осеннее время возили в корыте навоз в огород и огуречник, разбрасывая его вилами ровными невысокими рядами. Тем самым и огород удобрялся, и животным было свободнее в пригонах. ? я вздохнула, ? тяжелая работа, но бери столько, сколько сможешь унести, увезти. Работа в деревне ? круглый год.

Так жили все, так жила и моя семья, состоявшая из женщин ? бабушки, Прасковьи Ивановны, тети моей любимой лёлечки ? Уваровой Феоктисты Алексеевны, старшей дочери в семье Уваровых. Мама стала жить в деревне Велижанка гораздо позднее, когда для нее появилась работа в селе. Она бухгалтер по образованию. А до этого жила и работала по деревням района, а то и за пределами его. И я. Воспитание получала от мамы старенькой (бабушки) и лёльки Фины.

Немного поплутав по незнакомым улочкам, мы вернулись в отель. Вечер решено было скоротать на террасе. Ведь завтра предстоял важный день! Уютно устроившись в креслах, мы пили чай, наслаждаясь теплым августовским вечером. Каждый был в своих мыслях.

? А какие чудесные были у нас вечера… ? прервала я молчание.

? Расскажешь? ? оживилась дочь.

Эти воспоминания вызывали у меня улыбку:

? Я помню… Особым праздником в семье считалась баня ? субботний день. Она была построена в огороде. Наверное, в целях пожарной безопасности. Топилась по- черному. Печь была сооружена в виде каменки, т.е. камни сверху были положены на топку. Затапливали баню с самого утра, а к вечеру, часам к пяти, она уже выстаивалась. В доме, обязательно к бане, бабушка стряпала большой пирог с картошкой и салом, естественно, добавлялся и лук, в меру. Ставили самовар на углях, большой, ведерный. В первый пар (так было принято!) ходил мой хрестный ? Уваров Анатолий Алексеевич, затем его жена с бабушкой или лёлькой, а уж потом я (или с мамой, или с бабушкой). Волосы мыли щелоком ? вода дождевая или снеговая, с добавлением золы. А в летнее и осеннее время еще и запаривали мелкую ромашку, которая росла в огороде, ? взглянув на волосы дочери, которые тяжелыми волнами рассыпались на ее плечах, продолжила, ? оттого и волосы, наверное, в нашей семье были богатыми, красивыми, вьющимися. А у меня была коса, сколько себя помню. Я не могла даже сама промыть ее, настолько волосы были длинные и густые, тяжелые. И мне мыли голову или бабушка, или лёлька, или мама. Парились березовыми вениками! Ни с чем не сравненное чувство! А после бани отдыхали на кроватях, попивая горячий чай из самовара. Вся семья помылась, попарилась, отдохнула ? и за стол, большой, деревенский. А на столе ? горячий пирог, но уже отдохнувший от выпекания в русской печи. Поели, хрестный мой, дядя Анатолий берет в руки баян, и льется песня в избе Уваровых. Вначале грустная мелодия, которую запевает бабушка, каждую минуту думающая и ждущая деда с войны. «Сронила колечко, со правой руки…», «То не ветер ветку клонит, не дубравушка шумит…». Ей помогает сын, Анатолий Алексеевич, играет на баяне и поет. И слезинки вместе с песней блестят в ее глазах от воспоминаний о милом дружке. Видя это, Анатолий переключается на более легкую мелодию: «… Удивительный вопрос ? Почему я водовоз?! Потому что без воды, и не туды и не сюды!» Это лёлькина не любимая песня, но она улыбается и прощает эту шутку родному брату. Она ведь в ту пору воду возила из пруда на маслосырзавод. В начале на быке, с металлической бочкой, а потом стала впрягать лошадь. Да пусть лучше песня льется над столом, чем слезы. А потом снова грустная ? «Темно-вишневая шаль» К. Шульженко. Нам, детям, не принято было сидеть за столом со взрослыми, ну, если петь… Это другое дело. И вот я уже слышу приглашение дяди: «Люха, иди споем «Оренбургский пуховый платок»! И я с радостью бежала и мы пели. И мама моя подключается, но брат ее останавливает: «Ты, Мария, нас не сбивай. У тебя лучше получается пляска и танцы. Или подыграй мне, возьми в руки балалайку или гитару». А потом поем «Огней так много золотых», «Называют меня некрасивою». Семья у нас была музыкальная, песенная! С наступлением лютых холодов, когда морозы достигали минус тридцати градусов, а то и сорока, вечерами садились и стряпали пельмени. Какие же это были прекрасные вечера! Бабушка замешивала тесто на пельмени, мама резала и крутила мясо на ручной мясорубке, готовила фарш. И только лёлечка моя, Фина, не принимала в этом участия. Руки, натруженные за день, на тяжелой работе, не слушались ее. Не получались у нее пельмени! Вот чурку дров расколоть ? это да, или по хозяйству управить скотину, таская пудовые ведра в своих руках, а все остальное ? это мелочь, это не для нее. И разговор за столом, когда лепили пельмени. Обо всем: о домашних делах, о новостях в деревне, о планах семейных, но о войне…, о гибели деда ? ни слова. Это ноша была у каждого своя, в душе носили ее и выплескивали горечь только наедине с собой…

? Ты когда-нибудь, мам, представляла себе деда на войне? ? вдруг спросила Оля.

Я растерялась от вопроса дочери. Может быть, дед и писал, но я не видела этих писем… может быть… слишком мала была. Может, мои любимые женщины оберегали меня от всех напоминаний о войне? Да и тема эта была закрыта в семье. Как я могла себе его представлять?

? Нет… ? чуть помедлив, я прошептала ? мне просто страшно такое представлять…

Я смотрела на дочь, не понимая, куда она клонит. Взгляд ее был устремлен куда-то вдаль. После короткой паузы она тихо заговорила:

? А знаешь, я, наверное, могла бы представить его… За один день на войне проживаешь и десять жизней, и десять смертей… А у него, твоего деда, мам, вся война прошла перед глазами… Пытаюсь представить, как он воевал… Думаю, что писал он письма домой. Только тебе не суждено было их прочесть…

1941-1942 где-то на фронте… Тяжелая обстановка на фронте вынуждала железнодорожные части, вместо обслуживания и технического прикрытия участков, вести бои с наступавшими частями противника. Бои шли днем и ночью. Мам, я представляю его себе… Ранним утром, после остервенелого налета артиллерии и минометов, начиналась авиабомбардировка, которая продолжалась много часов подряд. Вот он, по уши в грязи, весь обросший, белье менял, бог знает когда… Прохудившиеся сапоги, сквозь дыры видны исподние штаны. Измученный физически и духовно, но не потерявший веру и человечность даже в самые страшные минуты жизни… шел в бой. А вернувшись с передовой на короткий отдых, он и не чувствовал, как, смертельно усталый, взглянув на изрядно потрепанную фотографию своей семьи, хранимую у сердца, писал пару строк, ей, Прасковье и детям, что жив, засыпал у костра… ? Здравствуй, моя дорогая жена, Прасковья Ивановна и милые дети. Шлю я вам свой сердечный привет. Основная моя забота о тебе, Прасковья Ивановна, так как придется тебе пережить все трудности одной с большой семьей… ? так он мог начинать свои письма… или что-то вроде этого: Обо мне не печальтесь, здесь, на фронте, на передовой, смерть получить – ничего удивительного нет, у кого какое счастье. Со мной вот воевал товарищ из N-го района, славный боец. В бою он погиб, а я получил ранение… Представлены к награде… ? а в конце войны, наверное, мог написать такое: Вот уже несколько дней мы идем вперед ? на запад. Противник в беспорядке отступает, а у меня одна только забота ? вперед, вперед. Как любо это бодрое всепобеждающее слово. Оно увеличивает мои силы, заставляет забыть об опасности, о смерти… Каждый шаг вперед ? это шаг к вам, к нашей встрече… Живите, как и я, надеждой на встречу…

Зажмурившись, я очень четко представила описанную Олей картину. Мне захотелось крикнуть от боли и ужаса: «Нееееет!!!!!!» Дочь обняла меня за плечи, прошептав:

? Прости…

Позже я долго не могла уснуть. Память не давала мне отдыха. Завтра я буду на могиле моего дедушки, Уварова Алексея Егоровича. Что я знала о нем? Очень мало… закрывая глаза, я пыталась соединить все в одно целое, то что я знала из рассказов бабушки своей, то что я прочитала в архивах… без представлений ужаса войны… не сейчас.

3 глава

Уваров Алексей Егорович родился в 1896 году в селе Романово Панкрушихинского района Алтайского края. Число и месяц рождения, к сожалению своему, я не знаю. Да и исторические данные ничего не говорят по этому поводу. Год его рождения и то не по всем документам совпадает. В одних источниках ? 1896 год, в других ? 1898 год. Источник информации ? ЦАМО утверждает, что год его рождения ? 1896 год, Книги Памяти о Великой Отечественной войне утверждают, что год его рождения ? 1898 год (г. Барнаул ? «Краевая Книга Памяти», с. Панкрушиха ? «Книга Памяти»). Где-то произошла ошибка. Да в этом ли вся суть?! Главное, что человек родился, вырос, возмужал, прожил красиво отпущенные Богом годы. Село Романово соседствовало с Велижанкой. Отделяло их друг от друга примерно километров двадцать. Алексей Егорович был единственным ребенком в зажиточной по тем временам в семье Уваровых. История гласит, да и бабушка рассказывала, что он из рода графа Уварова. В доме Уваровых были и прислуги, одной из которых и была моя бабушка. Мой дедушка получил достойное по тем временам и меркам образование ? он работал счетоводом на маслосырзаводе. А позднее стал директором завода (с 19381941). И считался грамотным среди жителей села. Он не только уверенно и твердо держал в руке и в голове ручку и цифры, а как говорила бабушка, это был тыл для семьи. Каменная стена, любящая и любимая и женой и пятерыми детьми. А строгий был («Посмотрит ? рублем одарит»). По взгляду можно было понять, что не так, «ходили по одной половице». В нем сочеталось несколько качеств: щедрость и доброта, заботливость и внимание, аккуратность во всем и педантичность. Я ни разу не видела своего деда, потому что родилась в другом веке, другом столетии. Но он всегда был со мной, жил в семье. Он смотрел на нас со стены, с портрета над кроватью бабушки. На него ровнялись его дети, постоянно в мыслях беседовали с ним: «А как бы ты, отец, поступил в этом случае?» И вот, спустя годы, много-много лет, я часто смотрю на эту фотографию деда и думаю: «Да, уж, взгляд, посмотрит ? рублем одарит». Черным крылом гражданская война задела и Сибирь. Согласно историческим данным, «С 18 ноября 1918 года в Сибири установилась военная антибольшевистская диктатура во главе с адмиралом А. В. Колчаком. Армия Колчака нуждалась в продовольствии, снаряжении и в людях. Требования белых вызывали недовольство всех слоев населения. Особенно негативно отнеслись люди к требованию белых вступать в армию. В сельской местности обычным явлением стали карательные экспедиции. Село Велижанка в период с 1912 по 1921 годы был центром волости Каменского уезда. Карательные отряды не оставили без внимания и эти удаленные алтайские места. Часть карательного отряда хорунжего Бессмертного расположилась и в селе Велижанка. Колчаковцы чувствовали себя хозяевами, жили по квартирам, где им хотелось, а население держали в страхе. При малейшем подозрении на сопротивление над людьми издевались, пороли шомполами, отбирали хлеб, скот. С такими порядками крестьяне не могли мириться. Среди жителей зрело недовольство. Большевики агитировали подняться и свергнуть такую власть… Объединенными силами крестьяне под руководством большевиков, фронтовиков выгнали белых из своего района. Белые отошли и укрепились в селе Кочки Новосибирской области. В борьбе за освобождение сел от белых из велижанских в живых остался только слесарь К. Г.» Вот такая страшная история моего села Велижанка, в котором в те далекие боевые годы зарождалась молодая семья Уваровых ? Алексея Егоровича и Прасковьи Ивановны. Какое участие в борьбе за новую жизнь в годы гражданской войны принимали мои дедушка с бабушкой ? мне неизвестно, но то, что они были свидетелями этих страшных событий ? неоспоримый факт. Мой дед издал приказ по маслосырзаводу от 22.10.41 об освобождении себя от должности директора. И уходит на фронт.