Народная демонология и мифо-ритуальная традиция славян
1. а) В качестве наиболее типичных характеристик звукового поведения Р. и Б. чаще всего выступают: крики, визг, смех, хохот, плач, вздохи («када жыто красуеца – ихня гулянка: гудять, пишчать, кричать» – о Р.; ПА, брянск.). О присутствии Б. могли также свидетельствовать отзвуки ударов вальками, сопровождающие стирку белья. Этим же МП свойственно и молчаливое появление и присутствие. В описаниях С. и В. акустические черты их поведения никак не акцентируются; иногда указывается, что признаком появления С. является звук приближающейся свадебной процессии.
Свойством, объединяющим всех МП, является склонность их к пению, которая отмечается в поверьях как их привычное занятие, акустические же особенности пения специально не выделяются.
б) С точки зрения речевого поведения Р. и Б. тоже оказываются более активными МП: они любят задавать вопросы, окликать людей по имени, для Р., кроме того, характерно пристрастие к загадыванию загадок, обращения с просьбами об одежде и т. п. Из этого набора признаков С. свойственно лишь окликание по имени (как вредоносное по отношению к человеку действие, используемое обычно духами болезней).
2. Дополнительным знаком присутствия МП может быть дуновение ветра, что характерно прежде всего для С. Следами пребывания Р., С. и В. на лугу или поле считаются выжженные (желтые) круги на траве или, наоборот, густая трава, растущая полукружьями.
3. Достаточно много общих черт поведения обнаруживается в наборе привычных действий и в образе жизни МП. Общими для них занятиями являются: купание, плескание в воде, обитание вблизи воды и расчесывание своих длинных волос у воды. Наиболее типичны эти характеристики для Р., в несколько более ослабленной форме известны для остальных МП. Как продолжение особенностей их занятий, связанных с водой, можно назвать стирку белья – центральный «опознавательный» признак поведения Б. и редко встречающийся у Р. и С.
Вторая группа общих для всех четырех МП мотивов связана с представлениями об их пристрастии к танцам, хороводам, совместным игрищам и трапезам. В наиболее яркой форме эти мотивы закреплены за южнославянскими МП, достаточно выражены у Р., слабо представлены у Б. Тесно связан с этой же группой и мотив свадьбы, характерный для всех четырех МП. Показательно при этом, что через «свадебный» мотив проявляется в какой-то степени и связь Р. со стихией ветра, бури: известно, что Р. справляют свои свадьбы в так называемые воробьиные (т. е. грозовые) ночи. Из других форм привычных занятий следует еще отметить прядение, свойственное Р. и Б. и не характерное для С. и В.
XI. Функции и предикаты
Действия МП, описываемые в этой рубрике, отличаются от характерных, привычных занятий МП (предыдущая рубрика) отчетливой направленностью на объект (адресат), т. е. своей коммуникативной маркированностью. Функции по существу определяют коммуникативную цель этих действий (предикатов) – вредительство, помощь, наказание, «творение» и т. п. Большинство МП обладает множеством предикатов и разнообразием функций, однако в общей характеристике персонажа эти предикаты могут играть весьма неравную роль. Для каждой локальной традиции лишь отдельные, немногие предикаты могут считаться идентифицирующими данный МП, в то время как в другой традиции на первое место может выступить другой предикат или другая функция. Поэтому совокупный набор приписываемых МП предикатов и функций является недостаточно показательным без учета иерархии и соотносительного веса разных характеристик.
а) Вредоносные, злокозненные действия характерны для всех сравниваемых персонажей (как и для любого представителя нечистой силы вообще). По степени злокозненности (определяемой не столько числом, сколько соотносительным весом соответствующих предикатов) на первом месте, пожалуй, стоит Б., затем идет Р., а С. и В. отличаются значительно меньшей вредоносностью. В составе предикатов этого типа наблюдаются довольно большие расхождения между четырьмя МП. Общими для всех является лишь склонность заманивать, увлекать людей (особенно выраженная у Р.), способность насылать болезни и порчу (наименее свойственная Р.), похищать людей, губить, умерщвлять человека разными специфическими для каждого МП способами (Р. – топит, душит, щекочет до смерти и т. п.; Б. – топит, сбрасывает с моста, отрывает голову, выпивает кровь, убивает вальками; С. – стреляет из лука, сбивает вихрем, насылает болезни; В. – убивает взглядом, «выпивает» сердце ребенка и т. п.). Последний предикат (умерщвление) характерен для всех МП, но ни для одного из них не является доминирующей характеристикой. Чаще всего он связан с функцией наказания человека за нарушение правил, регламентирующих отношения с МП (вторжение в локусы нечистой силы, подсматривание за МП, даже случайное, непреднамеренное причинение вреда МП, реже – нарушение других запретов, например, прядение в неурочное время или вообще работа в праздники).
По некоторым признакам этого ряда Р. и Б. противопоставлены С. и В. Первые, в отличие от вторых, «водят», сбивают людей с пути, мучают (бьют, щиплют, щекочут, душат), с другой стороны, С. и В. в большей степени свойственно калечить людей (лишать зрения, речи, ума и т. п.).
Мотивы подмены ребенка и колдовства группируют интересующих нас МП иначе: эти предикаты свойственны для Б. и В. и не свойственны для Р. и С. Ту же группировку, но с противоположным знаком дает предикат «способность насылать дожди, град, бури» (плюс для Р. и С. и минус для Б. и В.). По ряду признаков наблюдается противопоставление одного МП остальным. Так, только для Р. характерны такие предикаты, как отнимание урожая злаков, похищение и порча пряжи. Только для В. оказывается нехарактерным пугание, преследование людей.
б) В отношении попечительных функций С. и В. снова противостоят Р. и Б. как имеющие ярко выраженную способность исцелять (для В. особенно характерно врачевание ран) и защищать от болезней (ими же обычно насылаемых). С другой стороны, Р. и Б., в отличие от С. и В., обнаруживают свойство опекать детей, присматривать за оставленными без надзора детьми. Помощь в хозяйственных делах свойственна всем МП, но наиболее выражена у В. Наделяют богатством, урожаем, силой, умением и т. п. Р. и В., в отличие от Б. и С., для которых это менее характерно.
в) Среди признаков, относящихся к области патронажа, общими для всех МП оказываются заплетание гривы коням и вскармливание грудью детей (С. и В. чаще всего вскармливают юнаков).
По признаку связи с растительностью полностью выпадает из ряда анализируемых МП Б., для которой не характерна какая бы то ни было связь с растительностью или воздействие на растительность, тогда как для всех остальных персонажей этот признак оказывается весьма существенным. Так, способность влиять на урожайность полей, садов и огородов характерна для Р. и В. (преимущественная сфера влияния Р. – злаковое поле, В. – сады и огороды). Патронажные свойства Р. и С., относящиеся к растениям, имеют сезонную приуроченность: Р. оберегают злаковые поля в период их цветения, С. считаются хозяйками цветущих полян, полонин; росен называется их любимым цветком. Хорошее знание лекарственных трав обнаруживают С. и В., что связано с отмеченными выше их способностями исцелять. Связь с растительностью проявляется у всех трех МП (Р., С., В.) также в том, что места их хороводов, игрищ и трапез либо буйно обрастают травой, грибами, либо, наоборот, отмечены отсутствием растительности, пожелтевшей, засохшей травой. Отдельные виды деревьев считаются принадлежащими МП постоянно или временно: Р. владеют березами на Русальной неделе, «самодивскими» деревьями могут называться или высокие, старые, искривленные деревья, или отдельные виды деревьев (бук, орех, тополь, ясень и др:); на месте смерти С. вырастает дерево (песенный мотив). Названия многих растений (особенно у южных славян) мотивированы именами самих МП (вилин лук, вилин винац, вилин клинац, самодивско цвете, русалче
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
Ломоносов М. В. Избранные философские сочинения. М., 1940, с. 314.
2
Попов М. И. Описание древнего славянского языческого баснословия. СПб., 1768, с. 32.
3
Кайсаров А. С. Славянская и российская мифология. М., 1810, с. 164.
4
Глинка С. Н. Древняя религия славян // Мифы древних славян. Саратов, 1993, с. 130.
5
Чулков М. Д. Словарь русских суеверий. СПб., 1782, с. 262.
6
Зеленин Д. К. К вопросу о русалках: Культ покойников, умерших неестественной смертью, у русских и у финнов // Живая Старина, 1911, вып. 3–4, с. 354–424; Зеленин Д. К. Очерки русской мифологии: умершие неестественной смертью и русалки. Пг., 1916; Zelenin D. Russische (Ostslavische) Volkskunde. Berlin; Leipzig, 1927.
7
Moszyński К. Kultura ludowa Słowian. Warszawa, 1967, t. 2, cz. 1, s. 602.
8
Такие, например, как: Мифологические рассказы русского населения Восточной Сибири / Сост. В. П. Зиновьев. Новосибирск, 1987; Легенды. Предания. Бывальщины / Сост. Н. А. Криничная. М., 1989; Былички и бывальщины / Сост. К. Шумов. Пермь, 1991; Мифологические рассказы и легенды Русского Севера / Сост. и автор комментариев О. А. Черепанова. СПб., 1996; Невидими нощни гости / Подбор и научен коментар Е. Мицева. София, 1994; Simonides D. Śląski horror о diabłach, skarbnikach, utopcach i innych strachach. Katowice, 1984; Gerlich M. G. Strachy: W kręgu dawnych śłąskich wierzeń. Katowice, 1989 и д?.р.
9
Архаические черты общеславянской демонологической системы проанализированы Е. Е. Левкиевской в разделе «Низшая мифология славян», опубликованном в: Очерки истории культуры славян. М., 1996, с. 175–195. Севернорусские поверья получили отражение в серии работ Н. А. Криничной: 1) Домашний дух и святочные гадания. Петрозаводск, 1993; 2) Лесные наваждения: Мифологические рассказы и поверья о духе-«хозяине» леса. Петрозаводск, 1993; 3) На синем камне: Мифологические рассказы и поверья о духе-«хозяине» воды. Петрозаводск, 1994. Из польских трудов укажем: Baranowski В. W kręgu upiorо́w i wilkołakо́w. Łо́dź, 1981; Pełka L. Polska demonologia ludowa. Warszawa, 1987. Из болгарских: Георгиева И. Българска народна митология. София, 1993; Беновска-Събкова М. Змеят в българския фолклор. София, 1995. Сербская демонология описана в работах: Зечевиħ С. Митска биħа српских предања. Београд, 1981; в трудах Л. Раденковича; македонская —?: в: Вражиновски Т. Народна демонологиjа на Македонците. Скопjе; Прилеп, 1995.
10
Русский демонологический словарь / Автор-сост. Т. А Новичкова. СПб., 1995; Власова М. Новая Абевега русских суеверий: Иллюстративный словарь. СПб., 1995; Власова М. Русские суеверия: Энциклопедический словарь. СПб., 1998; Славянская мифология: Энциклопедический словарь. М., 1995; Мiфы Бацькаўшчыны / Уклад. У. А. Васiлевiч. Мiнск, 1994 и ряд других.
11
Айвазян С. Указатель сюжетов русских быличек и бывальщин о мифологических персонажах // Померанцева Э. В. Мифологические персонажи в русском фольклоре. М., 1975, с. 167–182; Зиновьев В. П. Указатель сюжетов сибирских быличек и бывальщин // Локальные особенности русского фольклора Сибири. Новосибирск, 1985, с. 62–76; Лойтер С. М. Указатель типов и сюжетов-мотивов детских страшных историй // Фольклористика Карелии. Петрозаводск, 1995, с. 80–108; Klimovа́-Rychnovа́ D. Katalog lidovе́ prо́zy Novе́ Lhoty na Horňа́cku // Českу́ lid. Praha, 1963, roč. 50, № 4; 1964, roč. 51, № 2.
12
Попытки сравнительного изучения МП разных славянских традиций предприняты в работах: Померанцева Э. В. Межэтническая общность поверий и быличек о полуднице // Славянский и балканский фольклор: Генезис. Архаика. Традиция. М., 1978, с. 143–158; Гура А. В. Материалы к сравнительной характеристике женских МП серболужицкие параллели // Материалы к VI Международному конгрессу по изучению стран Юго-Восточной Европы; Проблемы культуры. М., 1994, с. 115–132; Левкиевская Е. Е., Усачева В. В. Водяной // Славянские древности; Этнолингвистический словарь (под ред. Н. И. Толстого). Т. 1. М., 1995; Левкиевская Е. Е. Славянские представления о способах коммуникации между тем и этим светом // Концепт движения в языке и культуре. М., 1996, с. 185–212.
13
Заметно продвинули разработку проблем народной демонологии труды этнолингвистов. Из основных работ укажем следующие: Толстой Н. И. Заметки по славянской демонологии // Язык и народная культура: Очерки по славянской мифологии и этнолингвистике. М., 1995; Черепанова О. А. Мифологическая лексика Русского Севера. Л., 1983; Санникова О. В. Польская мифологическая лексика в структуре фольклорного текста // Славянский и балканский фольклор: Верования. Текст. Ритуал. М., 1994, с. 44–83; Зайцева Н. И. Мифологическая лексика в чешском и словацком языках. Канд. дисс. Минск, 1975. Под руководством Н.И. и С. М. Толстых выполнен ряд дипломных и диссертационных работ по этой тематике: Назарова Е. М. Болгарская мифологическая лексика в этнографическом и этнолингвистическом освещении. Дипл. раб. МГУ, 1986; Левкиевская Е. Е. Русская, украинская и белорусская мифологическая лексика: Опыт сравнительного анализа. Дипл. раб. МГУ, 1988; Санникова О. В. Польская демонологическая лексика в этнолингвистическом и сравнительно-историческом освещении. Канд. дисс. Москва, 1990; Слащев В. В. Сравнительная характеристика персонажей украинской народной демонологии и демонологических персонажей сербов, черногорцев, хорватов и муслиман. Дипл. раб. МГУ, 1992.
14
Ср. выводы специалистов о том, что «в применении к славянскому материалу в науке нет теоретически обоснованной классификации мифологических персонажей или мотивов, вокруг которых персонажи могут группироваться» [Черепанова 1983, с. 11].
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера: