Медея и ее дети

Удивительная женщина эта Медея. Словно опорный камень, соединила разные поколения, распотрошенные судьбы и окружила заботой тех, кто так в ней нуждался. Обычные жизни, с их шероховатостями и неровностями, обрели другие очертания под крылом мудрой и доброй Медеи, в крае, полном разноцветных красок. Великолепие книги сквозит во всем: богатый и образный язык, бездна смыслов, вихрь судеб. Такая теплая и одновременно грустная, местами болючая, искренняя до самых темных уголков души.История, которая будоражит, заставляет сопереживать и негодовать. История, которую запоминаешь.

Впервые я взяла в руки томик Улицкой лет в 16. Это был "Искренне ваш, Шурик", роман, который женщины в моей семье передавали из рук в руки и затем бурно обсуждали. Передавали не оттого, что его нельзя было достать в книжных, а нарочно, чтобы наверняка прочли, не отложив в долгий ящик. Сначала я, было, втянулась, а потом чуть не швырнула книгу в телевизор - благо, дело было ночью, и мне не хотелось всех перебудить. Наутро за завтраком я бурно возмущалась - да как такое вообще читать можно, да это же мерзость. Мама улыбнулась и аккуратно посетовала, что, видимо, не стоило-таки мне "эту мерзость" давать. В свои 16 я была барышней романтически настроенной, максималисткой и различавшей только белое и черное. С тех пор прошло почти 10 лет. И я снова взялась за Улицкую, и снова с опаской. Но на этот раз меня пугало совершенно другое: Людмила Евгеньевна называет Россию "страной несчастных женщин". А я не люблю читать про несчастных женщин. Вернее: про русских несчастных женщин, тем более слова…Далее

Эту маленькую, толстую и поперечно-полосатую книгу предваряет небольшое, в два абзаца, вступление от лица Людмилы Улицкой. Что она, значит, хотела сказать этой книгой и чего не хотела. Прочитайте вступление (оно же аннотация) — и саму книгу после этого можно, в принципе, и не читать. Это моё скромное мнение. Ладно, допустим, я не поклонник семейных саг, а словосочетание «семейные ценности» у меня всё ещё вызывает непонимающую улыбку. Допустим. И всё-таки «Медея и её дети» даже как семейная сага никуда не годится. От книги с такой аннотацией — «памятник ушедшему поколению», шутка ли — ожидаешь монументальности, всеобъемности, красочного полотна, отображающего ход истории, преломляющего и отражающего её, чтобы показать в одной семье. И что-то подобное, действительно, просачивается намёками сквозь первые страницы книги — сквозь, может, страниц сто из пятисот с лишним. А потом всё начинает тонуть в мелких семейных дрязгах, осточертелых любовных конфликтах. Измена на измене, а на измене изм…Далее