Мосфильм. Вчера, сегодня и всегда

С первых дней войны «Мосфильм», как и другие киностудии, был объявлен объектом особой важности, и практически сразу начинается подготовка к его эвакуации.

Кадр из фильма «Свинарка и пастух» – Марина Ладынина и Владимир Зельдин

Изначально предполагалось переместить «Мосфильм» в Куйбышев или в Новосибирск. Но эти города уже и так были переполнены беженцами и эвакуированными из западных и центральных областей СССР предприятиями.

И тогда была выбрана Алма-Ата, поскольку там уже существовала хоть какая-то техническая кинобаза: Алма-Атинская студия кинохроники, созданная в 1934 году, а во-вторых, – а может быть, и во-первых! – «здесь 365 солнечных дней в году!» – как восторженно воскликнул Михаил Ромм.

14 октября 1941 года двумя длинными эшелонами «обоз «Мосфильма» покинул столицу. Через две долгие недели мосфильмовцы, измотанные морально и физически, добрались до Алма-Аты. Там эшелоны разгрузили практически в чистом поле. Было очень тяжело даже в бытовом плане, а ведь надо было еще снимать кино. Несмотря на то, что да, – там было много солнца, но зимы были очень холодные. Поскольку была острая нехватка мест, где хранить оборудование, где снимать, режиссер Александр Птушко предложил сделать палатку из ткани для дирижабля – что-то вроде шатра цирка шапито, – и использовать в качестве павильона.

В конце 1941 года на базе эвакуированных «Мосфильма» и «Ленфильма» создается Центральная объединенная киностудия художественных фильмов (ЦОКС). Ее первым директором был назначен Михаил Тихонов, а художественным руководителем какое-то время был Сергей Эйзенштейн.

Здание ЦОКС в Алма-Ате

Вот что написал об этом времени Михаил Ромм – в то время начальник Управления по производству художественных фильмов СССР:

«Столица Казахстана предоставила нам все, что могла: только что построенный и единственный в городе Дворец культуры, где начал работать Театр оперы и балета (зрительный зал его киношники тут же превратили в большой съемочный павильон), самую крупную гостиницу, новый жилой дом, около тысячи ордеров на уплотнение, кинотеатр «Алатау» и территорию для натурных съемок. И это все в тот трудный час, когда Алма-Ата должна была разместить промышленность, десятки учреждений и организаций, тысячи эвакуированных, а потом и раненых. Следовательно, мы предъявили этому маленькому городу огромный и тяжелый счет…

К декабрю Алма-Ата была полна кинематографистами, и кинематографическая жизнь кипела. И когда прибыли первые эшелоны с мосфильмовцами и ленфильмовцами, их уже ждали гостиница «Дом Советов», превращенная в общежитие, Дворец культуры, в котором хозяйничали строители, столяры, плотники, спешно переоборудовавшие его под киностудию, и свежевыкрашенный, с иголочки, новый трехэтажный дом на углу улиц Кирова и Пролетарской, получивший громкое название «лауреатника», ибо в нем разместились ведущие мастера советского киноискусства – режиссеры, операторы, актеры».

Лидия Смирнова

Народная артистка СССР Лидия Смирнова вспоминала:

«В Алма-Ате нас встретила удивительная осень. Ах, какой это был город на фоне белых, заснеженных вершин, как прекрасны были золотые кроны деревьев, арыки, бегущие с гор, аллеи знаменитых яблонь «апорт»! А казахи? Я всю жизнь испытываю благодарность к этому народу, такому гостеприимному. Они потеснились, подвинулись, поделились всем, чем могли.

Но приехало слишком много народа. Нас разместили в гостинице «Советская». Здесь жили рядовые актеры, а звезды – Пырьев, Эйзенштейн, Ладынина, Черкасов, Пудовкин, Тиссэ – в доме, который назвали «лауреатником». Были здесь и Эрмлер, и Завадский, и Уланова, и Марецкая.

Жизнь в Алма-Ате – труднейший отрезок времени, очень сложный и необыкновенно интересный… Тогда уже ввели карточки, по ним мы получали хлеб. Я почему-то очень хорошо помню Пудовкина. У него в руках авоська, а в ней буханка черного хлеба, который он пытался на что-нибудь выменять или продать, как и все остальные…

Алма-Атинская кинофабрика была крошечной студией с одним большим павильоном и несколькими маленькими. Работали в три смены. Уже была зима, но в павильонах не топили. Мы с Крючковым снимались ночью в «Парне из нашего города», у нас изо рта шел пар. И мы мечтали о стакане горячего чая, даже не чая, а просто кипятка…»

В трудных производственных и бытовых условиях, при острой нехватке квалифицированного технического состава и актеров было быстро налажено производство фильмов, которое шло круглыми сутками.

ЦОКС, справа – С. Эйзенштейн

С нечеловеческой нагрузкой работали все, в том числе и известные актеры – лауреаты премий, народные любимцы. Они, как и все, голодали, чтобы выжить, меняли вещи на продукты, делились друг с другом последним, порой валились от усталости прямо на пол и засыпали…

В это страшное время мерилом человеческих отношений стали не слова, а Поступки. Даже много лет спустя Сергей Михалков с благодарностью вспоминал, как Лидия Смирнова отдала ему пальто мужа – единственную вещь, которая осталась в память о нем. А ведь его можно было продать, обменять на продукты… Когда она сама погибала от тифа, ее выхаживал и делился своим пайком известный оператор Владимир Рапопорт, с которым актриса, несмотря на свои многочисленные увлечения и серьезные романы, став гражданской женой, прожила до самой его смерти.

Из-за большой скученности людей, нехватки медикаментов и недоедания в городе разразились эпидемии.

О своем друге, замечательном ленинградском актере Борисе Блинове – незабываемом комиссаре Фурманове из «Чапаева», снимавшемся в фильме «Жди меня» режиссера Александра Столпера, вспоминает народный артист СССР Павел Кадочников:

«К тому времени, когда работа Блинова в картине подходила к концу, жители перенаселенного города Алма-Аты начали испытывать большую нужду в продуктах и питьевой воде. В Алма-Ате вспыхнул брюшной тиф. Заболел и Борис…

– Ты не болен, Боря? Иди к врачу, может быть, у тебя тиф! – говорили ему.

– Это малярия, болезнь противная, но не заразная, – отвечал он и продолжал работать.

Борис отчаянно боролся с болезнью, только бы не свалиться, только бы закончить картину. Последний съемочный день с его участием был напряженным. Все понимали, что Блинов болен, но никто из товарищей не подозревал, что у него тиф и что он работает с температурой под сорок.

– …Знобит немного, – говорил он, – но ничего, выдюжу.

Съемки были закончены, и Блинов слег… Лежа в постели, он нарисовал на стенке странное чудовище, вылезающее из трясины, обвитое болотной травой, тиной… У чудовища были большие, печальные глаза. Под рисунком надпись: «Малярия». Это был его первый и последний рисунок в жизни…»

Борис Блинов ушел из жизни 13 сентября 1943 года.

На прощании с ним режиссер Сергей Васильев сказал:

– Да будет тебе земля пухом, хороший парень. Ты умер, как солдат на боевом посту.

Эти слова можно с полным правом адресовать всем кинематографистам, кто остался на Центральном кладбище Алма-Аты.

На фронте, как и в тылу, людям нужны были позитивные эмоции, поэтому такой популярностью пользовались и довоенные комедии, и снятые в годы войны, а также фильмы героико-революционной, исторической и патриотической тематики, картины, показывающие битву нашего народа с фашистскими захватчиками.

Всего ЦОКСом было снято 20 полнометражных фильмов разных жанров, 10 короткометражных фильмов, а также «Боевые киносборники».

Кадр из фильма «Жди меня» – Лев Свердлин и Борис Блинов

Кинематографисты в обстановке тотальной нехватки оборудования и реквизита придумывали фантастические вещи, и самая фантастическая из них – фильм «Иван Грозный»![4 - См. подробнее в главе «Золотой фонд» «Мосфильма».]

Многие артисты ЦОКС в составе фронтовых бригад часто выезжали с концертами на фронт и в госпитали, не раз попадали под обстрелы и бомбежки, в реальности испытывая то, что играли в фильмах, – таких как «Актриса» (1942) Леонида Трауберга, в котором в последний раз блеснула Галина Сергеева, «Парень из нашего города» (1942) режиссеров Александра Столпера и Бориса Иванова с Лидией Смирновой и Николаем Крючковым и др.

950 сотрудников «Мосфильма», отказавшись от брони, ушли добровольцами в Особую 3-ю Московскую Коммунистическую стрелковую дивизию и в дивизии народного ополчения. 685 работников студии были награждены орденами и медалями. 146 мосфильмовцев не вернулись с фронта… В их честь на центральной площади «Мосфильма» перед Главным корпусом к 20-летию Победы был открыт обелиск.

За все годы войны «Мосфильм», объявленный оборонным объектом, ни на один день не прекращал работу, хотя на крайний случай был разработан план уничтожения студии и в качестве горючего материала была заготовлена резаная пленка. Механические мастерские студии стали цехом специального назначения, в котором группа мастеров, инженеров и сотня окрестных ребятишек 11–14 лет круглыми сутками выполняли военные заказы.

В конце 1942 года, как только немцев отогнали от Москвы, было приняло решение о восстановлении киностудии «Мосфильм». Необходимо было возобновить работу всех производственно-технических и подсобных цехов, и из Алма- Аты стали возвращаться творческие работники и инженерно-технический персонал. На студию также откомандировались демобилизованные из армии после ранений кадровые работники. Кроме того, на «Мосфильме» было организовано художественно-ремесленное училище для подготовки новых кадров для кинопроизводства. И уже к концу 1943 года все основные цеха студии были готовы работать с полной загрузкой. Кинофильмов в то время снималось мало, но снимали много «Боевых киносборников», в которых были и кинохроника, и игровые сюжеты.

Несмотря на трудные годы войны кинопроизводство продолжало развиваться, среди работников студии было много изобретателей и новаторов – они активно искали новые технические возможности, и в 1944 году на специально созданной на «Мосфильме» аппаратуре был снят один из первых цветных фильмов – «Иван Никулин – русский матрос» (режиссер Игорь Савченко). А уже в 1946 году картина Александра Птушко «Каменный цветок» получила Международную премию на Каннском фестивале за лучшее использование цвета.

В это время на студии работали такие мастера, как Александр Довженко, Иван Пырьев, Юлий Райзман, Сергей Юткевич, Борис Барнет, Лео Арнштам, Александр Птушко, Александр Зархи, Михаил Калатозов и другие.

После Победы стала задача показать миру нашу страну в образе победительницы. Хотя половина СССР лежала в руинах, все понимали, что кино является тем самым лекарством, которое необходимо для поддержания морального духа советских людей. И руководство страны дает установку снимать больше жизнеутверждающих фильмов как наиболее действенного и эффективного средства массовой идеологической пропаганды. А поскольку «Мосфильм» был главной киностудией страны, было принято решение, что каждому показу фильма должен предшествовать соответствующий ассоциативный символ – заставка.

Заставка «Мосфильма»

Для выбора такого символа была создана специальная комиссия, в состав которой вошли деятели культуры, в том числе и скульптор Вера Мухина. В результате была выбрана именно ее скульптура «Рабочий и колхозница», после Всемирной выставки в Париже в 1937 году широко известная во всем мире, – как символ нерушимого союза рабочего класса и крестьянства и достижений Советского Союза.

Специально для «Мосфильма» Вера Мухина сделала метровую копию «Рабочего и колхозницы», которая по сей день стоит в витрине первого этажа Главного корпуса киностудии.

Кстати сказать, в 90-е годы наследники Веры Мухиной предъявили претензии, что «Мосфильм» бесплатно использует скульптуру. Но им ответили: мы используем сделанную специально для «Мосфильма» копию, за которую автору полностью было выплачено вознаграждение, о чем есть соответствующие документы…

И 2 июля 1947 года на экраны страны вышла картина Григория Александрова «Весна», где впервые появился символ «Мосфильма» – скульптура «Рабочий и колхозница».

За прошедшие годы заставка не раз видоизменялась: сначала снимали скульптуру прямо, потом в движении, потом с помощью комбинированной съемки к ней добавилась Спасская башня Кремля. В начале двухтысячных она стала синеватой, потом на фоне облачного неба. Сейчас она черно-золотая, выполнена при помощи цифровых технологий. Но тем не менее это та же самая скульптура, тот же самый символ.

После войны наступают годы так называемого «малокартинья»: воплощение ленинского принципа «лучше меньше, да лучше», взятого на вооружение Сталиным, чуть не привело к гибели целого предприятия! Что такое пять-шесть картин в год?! Это означало, что сотни людей оставались без работы. Многие режиссеры разъехались по национальным студиям, которые тогда были в приоритете, некоторые и вовсе ушли из профессии.