Анапа, аллергия и любовь. Повесть и рассказы

Виктор недовольно вздохнул и неохотно сдал назад.

Лиля бежала по обочине, внезапно споткнулась и упала. Поднялась и спустилась в кювет. Он остановился, вышел из машины.

– Лиля, успокойся, пожалуйста. Нет там никого… – и осёкся. В траве, на краю скошенного поля в пакете лежал младенец. Пакет был разорван, как видно лопнул при падении. Ребёнок еле слышно пищал и дрыгал ножками.

Лиля беззвучно рыдала, стоя на коленях над ним, закрыв рот руками. Но это неуместное проявление слабости продолжалось не больше минуты.

– Принеси мне чёрную сумку из багажника.

Когда он принёс сумку, она достала свитер, ночную сорочку и чёрную траурную кружевную косынку. Сняла с малыша замаранные ползунки, умелыми точными движениями укутала его сначала в сорочку, затем в свитер. Повязала на головку косынку.

– Всё, поехали дальше.

Ребёнок согрелся, затих. Лишь было слышно его хриплое дыхание со слабым свистом. Временами он принимался кашлять.

У женщины по щекам текли слёзы. Мужчина с трудом приходил в себя.

– Вить, у тебя есть что-нибудь пожевать?

– Нет.

– И у меня, кажется, ничего нету! До Большеречья ещё далеко. Поройся в моей сумочке, там, вроде, печенье валялось. И салфетки влажные достань, здесь в пакетике.

Она влажной салфеткой осторожно протёрла ребёнку личико, почистила носик – он заплакал, проснувшись. Лиля разжевала кусочек печенюшки и сунула эту капельку еды в рот. Он с жадностью принялся чмокать языком, рассасывая печенье.

– Вить, давай заедем в ближайшую деревню, попросим молока.

– Заедем, конечно. Через пару-тройку километров будет село. Ты только успокойся, пожалуйста. На тебя смотреть страшно.

– Как можно успокоиться? Как же они жить будут после этого? Как их земля носит? Блин!

– Что?

– Печенье проглотила.

– Не переживай, вот же ещё есть. Сейчас заедем, молочка добудем… – он мигнул фарами, выезжающему на шоссе трактористу. Махнул водителю рукой. Трактор остановился, из кабины высунулся заросший щетиной рябой парень.

– Слышь, мужик. Есть у вас в деревне детки маленькие, ну младенцы. Нам бутылочку с соской найти надо.

– Есть, а как же. Валька родила в том месяце. Третий дом от краю по левую руку. Главно, сама ребёнка не кормит, всё с бутылками носится. Фигуру берегёт. Дура дурой! Нужна мне её фигура! – парень захлопнул дверь и поехал дальше по своим делам.

Притормозив у нужного дома, Виктор вышел из машины.

– Вить, попроси, если можно будет, чтобы молочко наполовину кипячёной водой разбавили.

– Да знаю я всё, не волнуйся, я быстро.

Он постучался и прошёл в ворота. Через несколько минут вернулся.

– Вот, смотри, что у нас есть. Здесь молочко, а здесь смесь молочная для месячного ребёнка. Нашему сколько, как думаешь?

– Примерно столько же, не больше, – она только поднесла бутылочку, малыш схватил соску сразу и стал, с жадностью, есть.

– Ты смотри, серьёзный мужик. Там в пакете памперсы есть.

– Я думаю, пока незачем. Нечем их пачкать.

– Как думаешь, сколько он там пролежал?

– Не знаю. Простыл весь, вон как тяжело дышит и кашляет. Ночь то пролежал, это точно. Надо было пакет взять. Может быть, удастся эту курву найти. Отпечатки, или ещё что.

– В багажнике. Я прибрал.

– Да? Хорошо. Ишь ты, наелся. Хватит, хватит, мой хороший. Сразу много нельзя. Потом еще поедим. А сейчас поспи, моя деточка. – Она что-то мурлыкала себе под нос, укачивая малыша. Он несколько раз сладко зевнул и мирно засопел, засыпая.

– Ты посмотри, много ли человечку надо для счастья! Спи, моя крошечка.

Виктор сам понемногу успокаивался. Он не показывал вида, но это событие потрясло его до глубины души. Возмущение, растерянность и злость на родителей малыша, постепенно улеглись. Он время от времени поглядывал на женщину с ребёнком. Она еле слышно напевала незамысловатую колыбельную, прижавшись щекой к горячему лобику малыша. Неожиданно он понял, что всю жизнь ждал эту женщину. И это не важно, что они ничего не знали друг о друге. Ему почему-то показалось, что она убаюкивает их сына. Он улыбнулся. Всё не так плохо, оказывается. В душе поселилось какое-то спокойствие, будто он вернулся домой после долгой дороги.

– А ё…!

Этот возглас вернул его обратно в машину.

– Что случилось?

– Это что, кочка была?

– Да нет, ровно едем, дорога хорошая.

– Значит, я задремала.

– Лиль, давай-ка на заднее сиденье. И сама ляжешь, поспишь и ребёнка положишь. Я сейчас остановлюсь.

– Нет, нет, Витя, не надо. Не сейчас. Я столько не спала, что если засну, меня и пушкой не разбудишь. Доедем до Большеречья, сдадим его в больницу, а там видно будет. Надо будет в милицию сообщить.

– Поди, больница и сообщит. Хотя нет, нам самим нужно это сделать.

– Долго ещё?

– Километров двадцать. Устала?

– Я уже и не знаю. Этот сюрприз в пакете всю душу разбередил. – Она с нежностью глядела на спящего ребёнка, – ишь-ты, заснул. Знаешь, я читала однажды – есть теория, что мы не просто так рожаем своих детей. Это их души выбирают себе родителей и время появления на свет. Интересно, кого он себе выбрал в папы-мамы и зачем?

Она сладко, до слёз, зевнула.

– Ой, Витя, извини. Что-то я совсем обнаглела, зеваю при тебе без всякого стеснения.

– Ну и что тут такого?