Сивилла – волшебница Кумского грота

Под темной землей.

II

– Где пропавшие драгоценности?

Пропавшего боги
Назад не вернут,
А Туллии скоро
Другое пришлют.

Повязка на кудрях
Венеры лежит,
А пояс на мудрой
Палладе блестит;

Диана гуляет
В серьгах по лесам,
Рядится Аврора
В жемчуг по утрам.

III

– Какая казнь всех приличнее для брата Ютурны?

Гердония сыну
Не мсти за сестру!..
Эмилия гибель
Не будет к добру.

Пропавшей девицы
Совсем не ищи;
Ее появленья
Страшись, трепещи!..

Ютурна вернется
На гибель тебе.
Страшись!.. Так угодно
Всесильной Судьбе.

– Что говорит Аполлон?! – вскричала Туллия в ужасе. – Что он предвещает?! Он прежде никогда не присылал мне таких ответов.

– Воля богов священна, – тихо отозвался Брут, отдавая ей свиток, – но эти слова вовсе не столь ужасны, как они представляются с первого взгляда. Твои драгоценности, верно, нашел какой-нибудь набожный человек и роздал по храмам, для украшения статуй богинь. Ютурна скрыта Аполлоном – это, по моему мнению, значит, что она умерла, скрылась под землю, сраженная стрелой бога смерти. Оракул без всякой двусмысленности запрещает искать Ютурну, потому что ее тень может повредить тебе, накликанная в наши места. Запрещает он и казнить ее брата, чтоб не раздражать дух вредоносной покойницы. Не нам, грозная Немезида, проникать в сущность таинственных повелений богов!..

Не дожидаясь ответа на эти разъяснения от пораженной тиранки, Брут торопливо обратился к Эмилию.

– На этот раз боги тебя милуют! Хвали их и благодари могучую Туллию!..

Эмилий не сделал ни того ни другого. Ему было не до молитвы или лести, он и Арета снова переглянулись, теперь уже радостно, как бы говоря:

«Ты рада моему спасению?»

«Я блаженствую!»

Брут недоумевал, почему оракул защитил Эмилия. Не разрешив этого вопроса, он тем не менее был очень счастлив сознанием, что юноша, сын его друга, спасся от казни.

Глава XI. Он любит другую!..

Был жаркий осенний день. Лукреция и Фульвия, усевшись под тенистым деревом в своем садике, работали. Лукреция пряла, а Фульвия вышивала разноцветной шерстью кайму к своей новой тунике.

Эти две молодые особы, равно прекрасные и добродетельные, составляли, однако, резкий контраст между собой и наружностью, и характером.

Высокая, стройная, полная и румяная, Лукреция походила на тот идеал, который художники Греции изображали в статуях Юноны, супруги Юпитера.

Ея уподоблением служили Вечерняя звезда, пышная летняя роза, громко поющий соловей в кустах пахучего жасмина, широкая сверкающая алмазами струя горного водопада.

Таково было впечатление, производимое наружностью и осанкой этой величественной римлянки.

Красота Фульвий являла взору нечто совсем иное – точно сияние зарницы вечером после грозы или незабудка, притаившаяся весной в траве со скромным блеском капель росы на лепестках, близ которой тихо, приятно щебечет малиновка, перепархивая по лужайке, – с этой мирной картиной сравнивали сестру Луция Коллатина.

Характер Фульвии, чуждый малейшим проявлениям своенравия и капризов, отличался добротой. Она была правдива, набожна, любезна с равными, почтительна к старшим.

Фульвия не видела Эмилия с несчастного дня бегства Ютурны, но не забыла о нем. Изредка приносил ей брат весточку о своем несчастном друге. Эти вести не могли радовать добрую девушку, она тосковала о бедном юноше, с каждым днем становившемся милее ее сердцу.

В этот осенний день Фульвия решилась открыть свою тайну невестке.

У ног Лукреции стояла корзина, полная только что сорванных орехов – первых орехов этого года. Лакомясь ими за работой, Фульвия невольно вспомнила их символическое значение на свадьбах. Она робко вздохнула и прислонилась головою к дереву. Клубки шерсти, иголки, булавки, бывшие у нее на коленях, упали, раскатились по земле. Фульвия этого не заметила, отдавшись заветной мечте о любимом человеке.

– Милая, о чем ты так задумалась? – тихо спросила ее Лукреция, удивляясь странному состоянию ее духа.

– Сестрица, дорогая моя! – ответила молодая девушка и, обняв Лукрецию, повисла у нее на шее. – Сестрица, скажи мне, – прошептала она страстно, – скажи, как ты полюбила Луция?

Лукреция поцеловала темно-русые волосы своей золовки и ответила ей:

– Мы сами не знаем, когда и как зародилась наша взаимная любовь. Мы были очень маленькими, когда стали встречаться у наших родных и знакомых. Мы играли в войну, жертвоприношения, свадьбы, как делали все дети. Мы с Луцием решили, что будем мужем и женой, когда вырастем, – так и случилось. Отцы на нас радовались…

– А если б они не… – хотела задать Фульвия какой-то вопрос, но не докончила фразы, потому что ее внимание привлечено разговором служанки с каким-то гостем, идущим в сад.

Это место было, по-видимому, мало знакомо ему, потому что он нуждался в указании дороги к хозяйкам.

При первом взгляде на гостя сердце Фульвии радостно забилось, запрыгало от восторга в молодой груди девушки. Она улыбнулась, пошла было навстречу, но вдруг застыдилась, сконфузилась, потупила взор и остановилась.

Вошедшим оказался Эмилий – предмет ее мечты, ее сожалений, вздохов, любви.

Он подошел, поклонился обеим хозяйкам по правилам высшего класса, традиционно прикладывая руку к своему лбу и груди, а затем сел на траву с ними.

Сознание, что Эмилий не только жив и здоров, но даже находится здесь, близ нее, наполнило сердце Фульвии восторгом беспредельным. В эти минуты ей казалось, что она способна умереть за него, за один его взгляд любви, за один вздох!.. Боги исполнили желание Фульвии, услышали ее молитвы, как ей казалось, благосклонно приняли жертвы – цветы, которые она почти каждое утро сама ходила рвать в полях и относила в храмы.

«Боги спасли Эмилия!» – подумалось ей.