Сборник рассказов о Локомотивах

Выла и Чеха

Вот. Недавно Чеха и Выла поспорили, Кто из них сильнее, Чеха гордо, Да я как возьму 8 вагонов, и как полечу по перегону! Так и сговорились. Чеха с пассажирами и Выла с 65 гружёными углём вагонами встали у начала пути, зелёный свет загорелся для чехи, и та полетела! Скорость, Скорость, почти – 180 км/ч! Легко! А Выла вздохнула, подала назад, Снова вздохнула, и медленно и плавно потянула тяжеленный состав в 4200 тонн. Через 6 часов, Выла по Зеленому коридору дошла до станции Березняки, а там на отдыхе, стояла Чеха. Вот, сказала Выла. Не в скорости дело, и заняла одноколейный перегон! Так и пришла к Финишу у Заброшенного дома психиатров первой.

Но тут сзади подъезжает Фантомас – Боинг 3ТЭ116 и спокойно с 110 вагонами гружеными дровами отправляется дальше, но там никто не был. Ведь все они были привязаны к поводку контактной подвески. И что там было, за клубом психиатров, никто не знал. И зашептались они оба, и Чеха и Выла. Что же там, куда поехал этот страшный монстр о три секции? Но не могли они узнать это никак. Ведь дальше пути не было. И в прожекторном свете ни Чеха, ни Выла не видели там ничего. В пустоту он уехал. Видимо поэтому испугался лететь в Клубу психиатров на Локомотиве тот самый машинюга Оуэн, ведь за клубом психиатров кончался путь для всех рогатых красавцев. А тут. Монстр. Окруженный клубами черного дыма, плюющийся огнем их выступов черного цвета на крыше! Он был страшен им, и вспоминая о нем, и Чеха и Выла вздрагивали на путях своего дома.

Не зря, они проехали мимо кладбища локомотивов и автомобилей не притормозив и не помолившись за них! И главное, что Чеху вел тот самый Прокопий Кузьмич. И именно он решил отдохнуть на станции Березняки.

Но тут, из-за клуба Психиатров возник свет! Он был в начале тусклый, потом становился все ярче и ярче. Страшно стали Чехе, и отцепив Состав, он рванул по перегону назад, а Выла уписалась маслом, и выпустила весь воздух, и не смогла поднять Пантограф! И смотрела Выла на перегон, а свет из пустоты становился все ярче и ярче! И оттуда выехало нечто! У него был длинный нос, как у грузина, и глаза были по сторонам носа. У говорил он постоянно Брум- Брум-Брум. А сбоку было написано невнятная фраза! То ли ЧМЭЗ толи ЧМЭ3. Не ясно. И остановился одним из глаз он у кабины Вылы и тут из него прозвучало:

– Что? Застрял батенька? А я вот за тобой, тебя ищут на Станции Ладога, так ты не туда заехал. Тебе назад до стрелки, а от нее прямо, давно ту стрелку не переводили, очень давно. Давай я воздуху тебе дам! Поднимешь свой Пантограф и вали отсюда. Тут Вам делать нечего, Электровозам!

Заброшенный клуб психиатров

Когда-то, на станции Вышняки, как раз там, где Чеха и Выла зарубились на гонку, раздался не стандартный гул: бубубубубубубу и со стороны той самой дороги, мимо кладбища Локомотивов и Автомобилей, появился свет, хотя ни одного поезда оттуда не ждали.

Все Чехи, Вылы сбились в сплотку и дрожали активно они на боковом пути. И тут увидели они в зеркале, что входной загорелся желтым и желтым мигающим. И Звук все усиливался и свет горел все ярче.

И рев сильный раздался от той ветки. И тут, оттуда начал выдвигаться Локомотив. В начале, невнятным призраком появились высокие и широкие брови! За ним глубокие смотрящие вниз окна-глаза, затем – срез прожектора пониже глаз. Удивились Вылы и Чехи, что это за зверь неведомый приехал сюда?

Чупакабра редкая. И тут выехала тележка о трех колесах, что поддерживала секцию. За ней вместо второй телеги, как обычно было у Вылы или у Чехи, появился по низу длинная коробка. И горб был у этого монстра, что резко взревел на стрелочном переводе и подался к пассажирскому составу, что стоял у первого пути. Стояли Амендорфы уже долго у платформы, и был монстр куда выше чем пассажирские вагоны. И было в том монстре две секции, по 2 телеги, что по три оси в каждой. И красовалась страшная надпись на нем: 2ТЭ116м!

И подьехал он к пассажирскому составу и толкнул его, сцепляясь. Заработали компрессоры, и ночью, раздался свист тройной этого Фантомаса. И казалось Чехам и Вылам, что смотрит он поверх Амендорфов. Это они чуть не в переходную камеру заглядывали, а тот, хмурый и грубый, смотрел поверх своего состава. И был он него звук – бубубубубубубу.

И пахло он него странно. Не маслом как от Вылов, не горелой изоляцией как от Чехов. А пахло от него странно и неприятно, но одновременно – вкусно. И тут, загорелся второй прожектор, как раз после ПШШШШШАК тестирования тормозов. Раздался громкий, душераздирающий гул от него! И покрылся он черным плащем от недогоревшего топлива, и из его труб сверху выплеснулось пламя как от дракона. И взял он резко с места, направившись к кладбищу Локомотивов. За ним решила проследить та самая Выла со злым машинюгой Санычем. Отцепившись от конца сплотки, он объехал ее и взрезав стрелку по-шерстно, направился на красный свет за страшным Монстром и пассажирскими вагонами, ведь ходили слухи, что ни один пассажирский состав, если их забирали рычащие и плюющиеся огнём монстры, не возвращался. Ехал он тихо, и быстро. И увидел он 3 хвостовых огня состава. Проехав кладбище без остановки и без гудка, монстр отправился к стрелке в лесу.

Еще с поворота, Выла увидела, что стрелка кем-то уже переведена, Ведь видно было ее в свете прожектора Страшного Фантомаса! А сам Выла не включал свои огни, оставаясь не видимым и не слышимым! Проехал Пассажирский поезд за стрелку, и тут она – ручной стрелочный перевод – сам перебросил камень не другую сторону, и сам перевел себя в сторону филармонии в Ладоге, и трижды заухал филин. Тогда Саныч решил, что надо ехать к Клубу Психиатров, ибо ходили слухи, что он таки не заброшен полностью. Остановившись у стрелки, послал он Прокопия Кузьмича стрелку вернуть в положение направо, и снова заухал Филин нагоняя ужас. И гремел подшипниками двигатель холодильной камеры.

Но вот, стрелку, с трудом, как будто борясь с нею, Прокопий вернул в положение направо, И Выла, что 8 раз всего, направилась к Клубу Психиатров, но там уже не было ни пассажирского поезда, ни Страшного Боинга! Что ревел, и плевался огнем. Тогда решился Санычь! Ничего! Надо поехать в темноту. И решились он и Выла, и за клубом Психиатров начался затяжной спуск. И уклон спуска составлял невиданные 15‰. Но была еще цепь. Но тут! Спуск все еще продолжался, но увидел Саныч и увидела, своими подслеповатыми глазами, Выла – страшную надпись! КОНЕЦ КОНТАКТНОГО ПРОВОДА!

***

Тормозить? А чем? Ведь двигатели и помпы не работают, а Прокопий забыл подключить шланг компрессора к пневмосистеме Вылы. А как же так? Сбросился режим регенерации электроэнергии.

Рванула Выла разгоняясь до невиданных 120 км/ч. Но тут, главный путь, на котором уже были видны Хвостовые огни пассажирского, ушел вправо, И перешел в горизонт, а путь с горы пошел прямо! И было там еще более страшная надпись!

Аварийно-Тормозной Тупик! Но был подъем, и врезалась Выла в амортизирующую сцепку на тупике уже на не самой большой скорости. Всего километров в 20 в час.

И наступила тишина. Но где-то капало масло, и воняло от Кузьмича.

Причем глинистыми смесями для красных кирпичей.

Но что же было дальше. А дальше наступила полная тишина! И Полная тьма. Зажигалки не работали, и фонарь не включался. Что делать? Тут спереди раздался знакомый звук! Брум-Брум-Брум-дыдым-Брум-дыдым. Со стороны, куда уехал монстр с составом, появился тот самый, похожий на грузина носом, ЧМЭЗ. Подьехав, он страшным голосом снова сказал.

– Милок! Я ж тебе говорил! Нечего ВАМ ЭЛЕКТРОВОЗАМ ТУТ ДЕЛАТЬ!!!

И подъехал он ко второй голове Вылы, и взялся за сцепку, но не пускала заклинившая сцепка тупика. И напрягся ЧМуха еще сильнее. Но не отпускала сцепка тупика, как будто обвивая сцепку Вылы. И заревел страшным голосом ЧМЭ3. И тут со стороны, куда ушел Фантомас, раздался ответный рев. И поняла Выла, что ее заберут дальше, и сожрут, как все пассажирские поезда, в неизвестности! И тут, из-за темноты первозданной, появился нос, и великая телега поддерживала этот нос, она была 4х ОСНОЙ!!! А на боку носа, было написано магическое слово у него: ТЭМ8! Это было страшно, ведь от него шел звук, подобный Фантомасу. Бубубубубубубу.

Этот монстр наконец показал и вторую тележку, а под конец и глаза! Хрюкнув и рыкнув, он подошел к ЧМЭ3 и схватился за ее сцепку. Вдвоем они взревели вместе, и почувствовал Выла-8 что ее нос удлиняется. Причем со обоих сторон, и под носом растут квадратные выступы! И тут рассыпался аварийный тупик, и отпустил он Вылу. И тогда взяли курс оба страшных чудовища на Вышняки. Но вот что вышло. Так сильно они тянули Вылу8, что вышла у них Выла80м из ранних моделей. В итоге было плохо, что Санычу, что Кузьмичу. Но вроде как 80тка получше чем восьмерка будет, в итоге простили их!

Наконец-то спасение близко

Теплым весенним вечерком, как раз в последние деньки Бабьего лета, Сидели Прокопий Кузьмич, Сан Саныч и Оувен на завалинке, рассматривали красивый закат, и звуки мастерской отошли от их сознания. Каждый думал о своем насущном. Сан Саныч о Удлиненной Выле, Кузьмич о темном пути за клубом Психиатров. А Оувен думал о Стрелочном переводе, как ему подсказали о том, что он переведен не туда, и как это могло произойти…

Так они сидели и предавались думам на Станции Вышняки. И на этот вечер не было у них заданий…

А от Вышняков отходила странная ветка. Она не была электрифицированной, и заросла кустами и даже деревьями. Говорят, что эта ветка вела раньше к Янову. И многие думали, что эта ветка была разобранной. И что на ней, за воротами с колючей проволокой, никто не знал.

Солнце уже склонялось к Горизонту, Освещая последними лучами землю, как тут раздался странный свист. Как будто в начале через свисток шла вода! И через момент – хруст веток и кустов. Раздалось шипение, как будто от целого выводка змей. Забегали диспетчера, перевода стрелки и готовя маршрут с этой секретной ветки. И звук был не громкий, но страшный: Пххххх-Пшшш-Пухххх- Псссс. И снова небо разразилось ревом тифона. Наконец, из-за поворота ветки выехало нечто. Оно было гигантское и Черного цвета. Во главе горела красная звезда. Колеса были соединены непонятной балкой и к ней, из паровых, а уже было понятно, что это чудовище двигалось за счет пара, цилиндров тянулись огромные балки шатунов. А вдруг этот монстр родом из того, что за Яновым! Никто не произносил это слово, но все знали о нем. Так вот. Из паровых котлов, гигантские штока выступали и снова прятались, толкая огромный шатун, что за счет балок крутил колеса. Ехал он не быстро, и на стрелке из него высунулась чумазое лицо, и внимательно осматривало две гигантские четырехосные тележища. Это был Сочлененный Паровоз Гигант П38!

Остановился он в конце крайнего пути, тут из диспетчерской вышел незнакомый человек. И рыгнула Диспетчерская Фразу:

– Выле и Чехе, подготовиться к поездке. Подготовиться к поездке. Едете холодными с П38 во главе! – и тут после паузы. – Вашей последней поездке.

И страшный смех раздался от Диспетчерской.

В это время, из-за Гиганта вышел человек в синем правительственном костюме. Постоял. Поправил галстук и скрылся за огромным Тендером Паровоза. Паровоз свистнул, и подался вперед за последнюю стрелку. Остановившись, он подал назад, и увидела Выла, что стояла впереди сплотки с Чехой, что на нее надвигается гигантский вагон! Вагон груженый углем и водой! Раздался лязг сцепки, демонстрируя этим последний путь Чехи и Вылы. И засвистели другие локомотивы на станции, и свист их все больше и больше напоминал похоронный марш!

***

И тут заговорил П-38 обращаясь непосредственно к Выле и Чехе:

– Знали ли Вы, что путь к клубу Психиатров – это странный путь. И открывается он только ночью в полнолуние, и только если Заходящее солнце высвечивает великое кладбище локомотивов так, что яснее всего видно на нем Великий Грузовой локомотив созданный в честь Феликса Дзержинского с осевой нагрузкой 20 тонн на ось, которого водил Великий машинист, герой Советского Союза. И сегодня этот день и эта ночь!

И заревел он тифоном! И в этот момент солнце скрылось за горизонтом, и полная Луна заняла его место. Зашипев паром в 4х котлах, вздрогнули шатуны прилагая давление на колеса, и под явно слышимый похоронный марш, эта процессия направилась к той самой стрелке. Оувен аж передернулся на кабине Чехи. А Сан Саныч и Прокопий Кузьмич достали фотокамеры, и начали снимать на ночной режим. У Сан Саныча была камера, о которой мечтают все, по-настоящему профессиональные фотографы.

Прошло время и скорость достигла 80 км/ч, и сплотка приближалась к кладбищу локомотивов, где похоронили давно машиниста и его помощника. В этот момент, как будто весь мир подернулся дымкой, так было и раньше, но никто не понимал, что это происходит.

Вот.

Сплотка въехала в темный лес, и начала замедлять ход. И снова стрелка с ручным переводом оказалась со стрелкой направо! Так что – вот что это было! Понял Оувен, ведь он помнил, как угодил в туман, и как ему пришла в видении старая женщина его давно почившая мать. И вот процессия прошла стрелку, и Оувен, перебежав в кабину №2 следил за нею, и снова она вернулась в положение влево сама. И никто к ней не подходил. И снова заухал Филин. И тут, Оувену показалось, что стрелка превратилась в Сбрасывающий остряк! Да. Он там был! Всегда! Да. За ним шла ветка, заросшая похлеще той, что на Янов. Но сегодня, как и в ту ночь, рельсы казались наезженными.

Заброшенный клуб психиатров высветил прожектором П38, и Странное дело было в нем, казалось, что он не такой уж и заброшенный. Светились Окна. И играла заунывная музыка от него. А Паровоз гигант, только свистнув, продолжил путь. Знакомы Санычу спуск, уход от аварийного тупика вправо. И ничего не видно вокруг. Как будто едешь в нигде. Кроме рельс ничего не высвечивал мощный прожектор П38го.

– Да, ребята, – это дорога в один конец. Вы больше никогда не увидите свою станцию. Будьте готовы увидеть свою судьбу!

***

Ночь.

Полная Луна.

Дорога железная в никуда.

Так и ехали, влекомые П38, наши знакомые Выла и Чеха. И их капитаны, Сан Санычь, Прокопий Кузьмич в Выле и Оуэн в Чехе, все пытались понять где и как они едут. Но туман был все виднее и виднее. Даже не туман. А дымка над рельсами. И казалось, поэтому, что они едут не туда. Иногда мимо них пролетали светофоры, но они были обесточены. Ведь не было в них смысла, ведь не было и разъездов. Иногда появлялись знаки Сигнала, и тогда раздавался громкий свист Паровоза.

И шло время, и Луна все больше и больше склонялась к горизонту. Вот уже и небо начало светлеть. Но солнце вставало из-за горизонта очень странно.

А ранним утром, пока Луна еще стояла над горизонтом, сон сморил Сан Саныча и Прокопия Кузьмича. Заснул и Оувен. Но Сон их был не долог, ведь резко вздрогнули локомотивы, как будто сход с рельс. И резко открыли глаза Машинисты! Где?! Где паровоз? Скорость бывшая 80 км/ч резко упала до 60 км/ч. Даже тикавший так-таки-тук-так-таки-тук скоростемер, показал какое-то резкое изменение скорости. А вот Локомотив тянущий сплотку, стал очень маленьким. Но шатуны на колесах никуда не делись, Правда осей стало меньше. Ну как. Много меньше, и тележек не стало. И Всего осей было три, и одна недоось, та что толкала и тянула шатуны. Но это был явно не паровоз, а скорее некий Дизельный локомотив! И на его кабине, из которой выглядывал ошалевший помогало, было написано: ТГМ23б.

В это время, в разгоравшемся солнце показался разъезд, и перед разъездом горел двойной желтый, а в конце разъезда горел красный свет. Уход на боковой путь. И остановка. Так как никто не видел встречного, решили вывалиться на улицу. Туда же вышел и экипаж маневрового.

Сан Саныч, и Прокопий Кузьмич, а также Оувен, все они не могли оторвать глаз от этого недопаровоза. И поглядывали на его экипаж в недоумении. Куда делся Тендер с углем, куда делся Паровоз Гигант, и почему ВЛ-8 снова стал самим собой. Странно было. И не было больше дымки.

– Знакомимся? – Предложил Машинист ТГМ-23.

– Сан Саныч, – сказал Сан Саныч.

– Прокопий Кузьмич, он же Кот машинист, – протянул лапу Прокопий Кузьмич.

– Оувен, – сказал Оувен.

– А нас зовут Леонид, или Злобный машинюга, – сказал, машинист Маневрового, – А его – Михаил. – Махнул рукой на помогалу Леня.

– А вы что, никогда ТГМ23б не видели? – поинтересовался Леня.

И да. Действительно, на станции полностью с контактной подвеской не было смысла держать Тепловозы. На маневрах у них активно служили ВЛ26тые. И как они могли увидеть ТГМ26б? Никак.

В этом признались наши герои с Электрифицированной станции. Но главное, что их волновало:

– А где же сочлененный локомотив П38 что вчера нас забирал!

– Это мы и есть. Мы Вас забрали со станции Вышняки, и вот. Наш локомотив Оборотень! Когда Луна встает полной, и особый закат солнца, тогда он и становится паровозом. С трудом дождались мы перевода на Приднепровскую ЖД. Ведь жить в западном следе страшно. И опасно. Давно нет поворота на Кривой Рог, но иногда он появляется. В тот день, когда нам приходится управлять Стокером, и подбрасывать уголь в топку. Но ветка оттуда ведет. И часто сбрасывающий остряк становится стрелкой. И иногда Заброшенный клуб психиатров оживает. Сейчас это Депо №5. Но мы должны продолжить наш путь. Скоро мы прибудем на станцию Пятихатки Стыковые. А ваши машины? А Ваши машины стали уже машинами, без признака души.

На этом заканчивается рассказ о приключениях Чехи и Вылы, что жили ранее на станции, которой просто не было в нашем мире.

Выла на ДМК

Прошел уже год, после событий, описанных в предыдущем рассказе, когда с линии, на которой было много странных событий, их вместе с локомотивами забрал паровоз П38, оказавшимся старым добрым ТГМ23б. Но было это явно до того, как Чеха повстречался с быком. И до встречи Сан Саныча с кабаном.

Вечерком во время золотой осени, занесло Сан Саныча и Прокопия Кузьмича на станцию Сухачевка. Они были на старом своем знакомом, ставшим снова ВЛ8м-1318. Солнышко уже склонялось к горизонту освещая паутинки в Кабине машиниста. И паутинки летали по воздуху, знаменуя теплые деньки бабьего лета.

В кабине было уютно и спокойно. Приехали они на Сухачевку резервом и стали на 5м пути Ожидая команд диспетчера. А солнышко пригревало последними лучами, как бы лаская лица машинистов Вылы. И казалось, что сам локомотив оживает снова. Как бы мурлыкая, своему экипажу под солнцем.

– – Электровоз ВЛ8м-1318й, Машинисту, – прохрипели динамики громкоговорителя. Не захотел диспетчер выходить на связь через рацию. Его право, – Электровоз ВЛ8м-1318й, Машинисту!

– – Слушаю Вас. Это ВЛ8м тринадцать восемнадцать. – Проговорил Сан Саныч в рацию.

– – Машинист ВЛ8м, прибыть на точку, получить приказ. – уже на рацию перешел диспетчер.

– – Ну я пошел, – поправив сползшую желтуху, проговорил Сан Санычь, и открыв дверь, полез из локомотива.

А солнце все пригревало и хорошо было в Локомотиве. Который, казалось, как кот растянулся на боковом. Засвистела приехавшая из Днепропетровска электричка, оповещая о скором начале пути в Кривой-Рог. Покашливал свистками ЧМЭ3, тасуя какой-то состав с углем. Кузьмич смотрел в правое окно, заняв место Саныча, и полистывал журнал Огонек.

Хлопнула дверь в локомотив. Появился Саныч, с неудовольствием посмотрел на Кузьмича. Но сгонять не стал его, все же был Саныч почти вдвое моложе Прокопия Кузьмича. Сел на место помощника, и разложил у него на столе несколько бумажек изучая их.

– – Что там? – спросил Кузьмичь.

– – Да новый маршрут на ночь глядя дали. Сам посмотри. – протянул график Прокопию Саныч, – глянь. Вот до 169 км как по ровному столу, а дальше подъем к ст. Баглей, а вот тут, видишь? – Прокопий кивнул, не отрывая взгляда от графика, на котором угадывались воспоминания, о той страшной ночи, когда увозил их П38, ставший ТГМ23б, – Видишь? Тут нам направо, и до 4 км вроде как стол, а потом, видишь, спуск 10‰, а вот за 7м км – уже все 15‰, потом спуск 7‰, и резкий поворот, указано, что на насыпи. Знаешь, Кузьмич, нам туда 24 вагона с углем на станцию Днепродзержинск-Товарный тащить, а оттуда уже через Левобережный и Новомосковскую петлю – домой на Нижнеднепровск Узел.

– – Черт! – ругнулся Кузьмич. – плохо, что ночью. – Пробормотал, Прокопий, – я тормоза проверю тщательно, а то мало ли. Это же спуск для Тепляков, а не для нас!

– – Да. Наверное, там не было контактной раньше… Снова звякнула рация локомотива.

– – ВЛ8м-1318, не задерживайтесь, я вам Белый открыл давно. За Вам Одесса-Киев проследует. Поторапливайтесь, поторапливайтесь!

– – Ок. – Ответил Санычь, пересаживаясь на место машиниста.

И руки Саныча забегали по приборной панели. Псссык-Бзззз, поднялся задний пантограф; так-так-так-так, застучал компрессор подкачивая давление в пневмосистему тормозную, загорелись фары, ведь уже были сумерки закатные, и небо освещалось солнцем красным. Заныли компрессоры холодильной камеры, готовясь принять на себя горячий воздух от тяговых электромоторов. Раздался свисток, оповещая мир о начале движения, зашипели тормоза, отпуская колеса, и Выла вздрогнула, получая движение.

Мягко и плавно ВЛ8м выкатился за стрелочный перевод, и остановился. Сан Саныч, отключил все системы, и снял реверс-рукоятку с пульта, снимая управление кабины.

Все знали, что сейчас будет смена кабины. И никто не проронил ни слова, проходя через машинное, осматривал электрочасть Прокопий Кузьмич. Но не увидел там проблем. Все работало как часы.

Плюхнулся в кресло Саныч, и снова начал выполнять как пианист, не глядя на приборку, свою партию. Снова Электровоз ожил, и подался, по новому маршруту, забирать состав. Остановка за 5 метров? Да. И тут же команда на стыковку. Сцепка лязгнула и замкнулась. Тут же составитель полез в межвагонное пространство заниматься пневматикой. Зашипела тормозная система, и стихла. Значит краны открыты правильно.

– – Я пошел, – промолвил Кузьмич. Саныч кивнул ему в ответ. Он знал, чем сейчас займется его помощник.

Прокопий, поздоровался с составителем, и пошли они осматривать пневматику вагонов. На 15 вагоне, Кузьмич не остановился, и пошел дальше.

– – Ты куда? – Удивился составитель.

– – У нас маршрут не знакомый, – кивнул Прокопий, – хочу проверить весь состав. А то там спуск – мама не горюй.

– – А… Вы на Днепродым-Товарный? Ну да. Пошли вместе. Последний вагон – надо продувать систему.

В кабине Вылы захрипела рация.

– – Саныч, продуваем! – Стрелка манометра дрогнула, показывая, что кран в конце состава был открыт.

– – Кузмич, продувку вижу, – ответил Саныч.

Прокопий двинулся вдоль состава, а за ним – составитель. Пройдя пяток вагонов, Кузьмич бросил в рацию:

– – А ну, отпусти состав!

Тут же колодки разошлись, Саныч понял фразу сразу же.

– – Тормози!

Колодки сомкнулись.

– – Отлично! Последние проверены. Еще пару раз пшакнешь?

– – Пшакну, пшакну, – отозвалось из рации.

Тут захрипела рация в Локомотиве:

– – ВЛ8-1318, вы почему так долго?

– – Тормоза проверяем, – отозвался Саныч.

– – Ну все. Одесского пропускаю перед Вами, но за ним через 30 минут Запорожский на Киев. Быстрее, я вас прошу.

– – Жду бланка осмотра тормозной системы. – Рыкнул в рацию Сан Саныч.

Тут дверь открылась, и с теплым осенним воздухом бабьего лета, вошел в Локомотив Кузьмич, а за ним заглядывал и составитель, протягивая бланк приема состава. Саныч кинул свою закорючку в виде росписи, и принял состав, но красный свет не давал уехать. Ждали Одессита.

А солнце уже скрылось за горизонтом, и наступила кромешная тьма, освещаемая лучами прожекторов. Ведь была новая луна! И дымка снова начала заволакивать пространство. Через 10 минут, прозвучал сигнал на входном, и на скорости 120 км/ч, влекомый ЧС7, пронесся пассажирский поезд.

– – Оувен, это ты? – Спросил Сан Саныч в рацию, но ответа не дождался.

И снова захрипела рация голосом Диспетчера:

– – Поезду номер хрррпсссс отправится в сторону Днепродзержинск- Товарный проследуя без остановки Станцию Баглей, проверку тормозов проводить после станции Баглей. За Вами Запорожье-Киев. Ограничение скорости до Баглей – 85 км/ч.

– – Принял! – согласился в рацию Саныч. Засвистел ВЛ8. Зеленый свет зажегся вслед за желтым на выходном, и снова стук колес о стыки, и снова тиканье скоростемера. Так туки так, Тик таки Тук. Это была жизнь. И она больше всего нравилась Сан Санычу, и немного завораживала Прокопия Кузьмича. И так получилось, что тронулись они с Сухачевки на отпущенном составе.

Вот она, станция Баглей. На подъеме, тормозя состав, перед Баглеем, на реостатном торможении, сбросил он скорость до 60, а по станции и до 40 км/ч. Ну любил он эту опцию на своем ВЛе. А тереть тормоза? А зачем?