Когда исчезнет эхо

Прокопьевна… Это отчество Юлька сегодня уже от кого-то слышала. Ах да, это же старшая сестра того самого неугомонного Митьки, который утонул тридцать лет назад. Юлька и сама не знала, зачем ей эта информация, но мысли в голове не хотели успокаиваться. Интересно, сколько ей было лет, когда брата не стало? И помнит ли она его? Не спросишь ведь, неудобно.

– Мы, пожалуй, пойдем, – заговорила из-за ее плеча Вероника, которую подобное любопытство вовсе не терзало. – Раз вы не имеете информации о владельцах этой собаки, то нам следует отправиться дальше, чтобы продолжить поиски.

Она повернулась, чтобы перейти дорогу к стоящему напротив дому, чистенькому, ухоженному. Юлька шагнула было следом, но Виктор придержал ее за руку.

– А почему она так странно говорит? – шепотом спросил он, кивая Веронике в спину.

– Она наполовину итальянка, – так же шепотом пояснила Юлька. – Всю жизнь прожила в Италии. Здесь, как и вы, случайно.

– А можно я это… с вами пойду? – В голосе парня послышалась мольба. – Нехорошо, что две женщины по чужим домам ходят, а я помогу в случае чего.

Юльке снова стало смешно.

– Да пойдем, – кивнула она. – Нам не жалко.

Из-за соседнего забора уже раздавался жизнерадостный Вероникин голос. Похоже, и там у нее были знакомые. Юлька вместе с Виктором перемахнула через проезжую часть и зашла в тенистый, очень уютный и чистый дворик. Там хозяйничала тоже очень чистая и уютная полная женщина, с которой щебетала Вероника.

– А это Анна Петровна, она делает самые вкусные в мире молоко, сметану и творог, – сообщила она, когда Юлька подошла поближе. – Кстати, Юля, вам же тоже, наверное, нужны молочные продукты! Анна Петровна имеет корову и торгует результатами своего сельскохозяйственного труда. Попробуйте, то очень вкусно.

– Если можно, я бы стала вашей покупательницей, – сказала Юлька. – Деревенские молочные продукты… Да я о них мечтала, когда покупала тут дом! Кстати, если вы не знаете, я теперь живу в бывшем доме Алексея Кирилловича, он мне его продал.

То ли ей показалось, то ли воздух вокруг стал каким-то наэлектризованным. Юлька чуть ли не физически ощутила его потрескивание, хотя Анна Петровна выглядела все так же приветливо. Залаяла собака на руках у Вероники, словно тоже почуяла неладное.

– Я могу к вам по дороге к ним заходить, – женщина кивнула в сторону Вероники. – Каждое утро. Вам сколько чего надо? У меня еще яйца домашние есть, да и курочку могу забить, если нужно. Все свежее, экологически чистое, вы не думайте.

– А еще у Анны Петровны скоро клубника поспеет, – влезла Вероника, нечувствительная ни к каким электрическим разрядам.

В заднем кармане ее джинсовых шортов зазвонил телефон. Она вытащила его, глянула на экран, состроила милую гримаску.

– Да, мамочка. У меня все в порядке. Хорошо, если так нужно, я сейчас приду.

Отключившись, она убрала телефон и жалобно посмотрела на Юльку.

– Мама просит меня вернуться домой. Сейчас будет выходить на видеосвязь мой отец. Я должна быть дома, чтобы он не расстроился из-за невозможности меня увидеть. Юлия, вы сможете пристроить собаку без меня? Если нет, то может ли она пока побыть у вас, а потом я вернусь, и мы продолжим поиски?

У нее было такое несчастное выражение лица, что Юльке стало ее жалко.

– Беги, конечно, – сказала она. – Я чего-нибудь придумаю. Родители – это святое.

– Спасибо, – пискнула Вероника, кинулась Юльке на шею и расцеловала.

Знаменитая южная экспрессия была налицо, но в деревне в центральной части России выглядела немного нелепо, хотя порыв Юлька оценила.

– Я провожу, – тут же вызвался Виктор, преданно глядя на Веронику. – Можно?

Та только царственно кивнула, передала собаку Юльке с рук на руки и направилась к выходу на улицу. Договорившись о «молочных поставках», Юлька тоже поспешила дальше. Обойдя еще пару домов и убедившись, что сидящего у нее на руках пса, видимо, закинули в Сазоново инопланетяне, она почувствовала, что устала. Часы на телефоне уже показывали два часа дня, и, как запоздало вспомнила Юлька, это было то самое время, до которого она собиралась поработать. Ужасно хотелось пить. Собака тоже тяжело дышала, и Юлька вдруг испугалась, что пес сейчас умрет на жаре от обезвоживания.

– Вот что, – решительно сказала она, – откуда ты взялся, я не знаю, но пока поживешь у меня. Найдутся твои хозяева – хорошо, не найдутся – тоже ладно. Будешь охранять дом, понял? И вообще, вдвоем не так скучно.

Вернувшись к себе, Юлька оставила собаку в комнате, налила ей попить в небольшую эмалированную мисочку, которую нашла на кухне, и задумалась о том, как обустроить собачий быт. Наверху был чердак, на котором, как выяснила Юлька при осмотре дома, хранилось много хлама. Наверное, там можно найти что-то походящее под собачью подстилку, к примеру, старое одеяло, и еще пару мисок под еду и воду на улицу. Бросив виноватый взгляд на укоризненно прозябающий на столе макбук, она велела собаке ждать и по приставной лестнице полезла наверх.

На чердаке было сумрачно и прохладно. После уличной жары это казалось облегчением. Немного пахло пылью и чем-то затхлым, но не противно. Вещи вокруг были навалены так плотно, что Юлька еле передвигала ноги. Вот колесо, видимо, от какой-то старой телеги. Вот ручная маслобойка, Юлька как-то видела такую в книжке, рассказывающей о деревенском укладе. Несколько старых рассохшихся бочек, коробка с веретенами – в этом месте ей сразу вспомнилась сказка о мертвой царевне, которая укололась о веретено и заснула. Юлька опасливо отложила коробку в сторону. Несколько деревянных мисок, которые было бы здорово ошкурить, покрыть лаком, разложить шары, сделанные при помощи клея и ярких ниток, и украсить беседку. Старая, резная, очень красивая деревянная прялка. Несколько старых кувшинов.

Чердак казался заколдованным царством, полным не изведанных пока чудес. Глаз выхватывал здесь все новые и новые «сокровища», которые хотелось тут же разобрать, но внизу ждала голодная собака и несделанная работа, поэтому Юлька дала себе честное слово разобрать все это богатство попозже, схватила толстое ватное одеяло, свернутое на тяжелом старинном сундуке, обитом по углам кованым железом, подцепила несколько стоящих одна в другой железных солдатских мисок и спустилась вниз, подозревая, что за очень скромные деньги купила не только дом с участком, но еще и спрятанное в нем сокровище.

* * *

После обеда (приготовленный на скорую руку свекольник и макароны с тушенкой) Юлька все-таки решительно достала компьютер и засела в беседке за работу. Отчего-то здесь, в Сазонове, время текло совсем иначе, чем в городе. Там, пытаясь отвлечься от мучающих ее дум, Юлька судорожно погружалась в работу, ныряла в нее с головой, а потом обескураженно обнаруживала, что прошло всего пятнадцать минут. Здесь же она успела только пройти вдоль одной деревенской улицы, а полдня уже как не бывало.

День стоял жаркий, но в деревянной беседке было довольно прохладно из-за обвившего ее дикого винограда. Мир вымышленных героев из компьютерной игры, как всегда, захватил Юльку целиком, без остатка. Работалось отчего-то споро и как-то весело. Она уже и забыла, когда в последний раз во время работы у нее возникал такой кураж.

Опомнилась она, когда на часах было уже начало восьмого, да и то лишь оттого, что на соседском участке возник какой-то шум. Убедившись, что сегодняшняя рабочая норма перевыполнена с лихвой, Юлька выключила свой ноутбук, вышла из беседки, всем телом потянулась, разгоняя кровь, и застыла, словно громом пораженная.

За забором, отделяющим ее участок от соседского, ходил голый мужик. На вид ему было около шестидесяти, может, чуть меньше, и к этому обстоятельству прилагались все обязательные к этому возрасту атрибуты: пивное брюхо, чуть кривоватые, поросшие волосами ноги, лохматая, начинающая седеть грудь и болтающееся мужское достоинство, впечатляющее, впрочем, лишь самим фактом своего представления на суд широкой публики.

– Черт, это же, наверное, тот самый Игорь Петрович, которому нельзя предлагать водку! – догадалась Юлька. – Неужели жена ему не сказала, что их сосед продал дом и теперь здесь живет молодая дама, перед которой вряд ли нужно ходить в стиле ню?

Мужик тем временем дошагал до устроенного под навесом летнего душа, вода в который поступала из огромного железного чана, греющегося на солнце, открыл вентиль. Стена воды обрушилась на него, скрывая от нескромных Юлькиных глаз. Она сочла этот момент благоприятным для того, чтобы обозначить свое присутствие.

– Добрый вечер! – громко сказала она.

Мужик повернулся на звук ее голоса, снова являя миру свои неприкрытые интимные подробности и ничуть по этому поводу не комплексуя.

– И тебе не хворать! – трубно прогудел он. – Ты, значит, и есть наша новая соседка? Вот уж Кириллыч учудил так учудил!

Он закрутил вентиль, вода, немного заглушающая его голос, стихла, он шагнул из-под навеса на траву, по-прежнему не смущаясь своей наготы. Отряхнулся, как большая вышедшая из воды собака.

– Будем знакомы, Игорь Петрович.

– Юлия, – пискнула Юлька, не знавшая, куда девать глаза. Она чувствовала, что стремительно краснеет, и ничего не могла с этим поделать. – Игорь Петрович, а вы не могли бы не ходить голым по улице? – спросила она. – А то это как-то неприлично, вы не считаете?

– А ты чего, целка? – спросил он. – При виде мужского органа в обморок падаешь? Так ежели тебе не нравится, можешь не смотреть. Хотя на меня в общем-то никогда бабы не жаловались.

– Мне нет никакого дела до ваших мужских способностей, равно как и до вашей анатомии. – Юлька старалась говорить спокойно, но чувствовала, что голос начинает дрожать. Не от страха, а оттого, что ей противно. Такую разновидность людей – «хам обыкновенный» – она не переносила физически. Сразу начинало тошнить. – Но мне кажется, что вы нарушаете правила приличий, а вместе с ними – общественный порядок.

– Это с чего вдруг? – Сосед изумился так сильно, что даже его лысина, просвечивающая из-под начинающих редеть волос, пошла складками. – Я у себя дома, между прочим. Вернулся с работы, пошел душ принять, потому как пропотел. Я водителем автобуса работаю, весь день в жаркой кабине. Право имею у себя на участке ходить как хочу. И не тебе меня оговаривать! Поняла, жужелица?

Юлька с ужасом поняла, что сейчас заплачет. Нет, никогда она не умела общаться с хамами и никогда, наверное, не научится. Кто-нибудь другой, острый на язык, наверное, нашел бы что сказать, но не она. Вот и муж ее бросил, потому что она бесхарактерная.

Слезы все-таки полились из глаз, Юлька отвернулась и опрометью бросилась к дому, чтобы не разрыдаться на глазах у отвратительного Игоря Петровича. В ногах у нее путалась рыжая собака, мирно спавшая после сытного обеда возле Юльки в беседке, а теперь выскочившая на шум.

– Добрый вам вечерок!

Из-за калитки улыбался Николай Дмитриевич, и Юлька кинулась к нему, как к доброму знакомому, ища защиты.

– Э-э-э, что случилось-то, красавица? – спросил он, когда она, рванув калитку, оказалась рядом и остановилась, судорожно переводя дух и удерживая себя от того, чтобы не броситься ему на грудь. Снизу оглушительно залаяла собака. – О боже ж ты мой, а это что за зверь? Откуда взялся?

– Вероника подобрала, девушка из коттеджного поселка. Она наполовину итальянка, – сообщила Юлька, догадываясь, впрочем, что из ее смутного текста мало что можно понять. – Он потерялся, наверное, мы хозяев не нашли, и я его себе забрала. Не бросать же на произвол судьбы. Я даже не знаю, мальчик это или девочка.